С каждой минутой, что продолжается их разговор, он ощущает, будто приближается Рождество, и он вот-вот получит подарок… потому что вот-вот начнется новый виток в игре.

Он слышит, как открывается дверь бара за его спиной, и, не оборачиваясь, узнает легкую походку.

— Гарри! Ты не отвечал на мои звонки!

Взмах длинной челки, и на его плечо падает чужая рука — немного резко и собственнически.

— Л-Луи?

— Гарри… кто это? — спрашивает Томлинсон, и хотя девушка не произносит этого вслух, но в ее глазах точно такой же вопрос.

— Это… это Хейли.

— Хейди, — исправляет она. Лицо Луи на секунду перекашивается недовольством.

— Я думал, мы будем одни… — бурчит мужчина. Он скользит взглядом по девушке будто змея, и Гарри готов признаться честно — он никогда еще не испытывал подобного возбуждения, его кожу покалывает от того, как нахально Томлинсон пялится на девушку и истязает ее одними лишь глазами.

— Мы только познакомились вообще-то.

— А мы знакомы уже давно, — его рука в подтверждении спустилась с плеча Гарри на его талию, вызывая у девушки все большее замешательства, а у посетителей бара интерес к разыгрываемой сцене. Гарри медленно вдыхает воздух через нос, пытаясь оставаться спокойным, пока сердце внутри стучит как безумное, и все желания его сводятся лишь к одному — затолкать Луи в кабинку туалета и получить долгожданное вознаграждение. Вот только он его еще не заслужил…

— Мне жарко, я хочу выпить, — произносит Томлинсон капризным голосом, — Гарри, закажи мне выпить.

— Лу, пожалуйста…

— Что? Ей ты заказал, — кивает он нетерпеливо на бокал с остатками розового вина.

— Я не заказывал…

Девушка обреченно вздыхает.

— Слушайте, ладно, я поняла… Наверное, я пойду. Приятно было познакомиться, Гарри, — улыбается она.

— Уже? Ну, ты могла бы продолжить соблазнять чужого парня, — хмыкает Томлинсон. Гарри нежно касается его плеча, потирая его в попытке смерить пыл мужчины. Он надеется, что выглядит сейчас довольно напуганным, иначе позже ему не достанется никакого угощения…

— Лу, успокойся, это ничего не значит.

Девушка фыркает, подхватывая с барной стойки свою маленькую сумочку из черной кожи, и, под глазеющие взгляды, проскальзывает мимо них, получая в спину выкрик Томлинсона о том, чтобы она проваливала куда подальше. Гарри бы закатил глаза, но он не может оторваться от профиля Луи, его испепеляющего внутренности голоса и ощущения руки сжимающей его талию.

— Ну как? — тихо произносит он в ухо музыканта, как только девушка исчезает из вида.

— На троечку, Стайлс, — цыкает Луи.

— На троечку? Что? Ты предвзят.

Его кулак приходится в плечо мужчины.

— В этот раз ты недоигрываешь.

Гарри фыркает.

— Но я ведь все равно был хорош, да? — его губы двигаются напротив губ Луи, а в голосе скользит безмерная мольба о похвале. Он так пытался быть хорошим мальчиком, черт возьми, что его самого это возбуждает до предела.

Луи окидывает его оценивающим взглядом, хотя Гарри знает, что за этой стойкой ролью Хозяина скрывается такое же вспыхнувшее желание.

— Возможно, — наконец, отвечает Луи. Они задевают друг друга губам, но, прежде чем Гарри снова попытается сорвать поцелуй, Томлинсон закрывает ему рот ладонью, заставляя раствориться в положении управляемого. — Что такое, малыш? Ты уже завелся?

Гарри ненавидит себя немного за то, как быстро и отчаянно кивает, а его рот по-прежнему зажат рукой Луи, что еще больше заставляет его дрожать. Люди вокруг почти не смотрят на них, да их здесь и не так много, но даже это маленькое внимание так сильно натягивает в нем каждую нить.

— Тебе придется подождать, пока мы не приедем домой, ты понял? Мы не будем делать это в туалете.

Луи врёт. Гарри так болезненно мило смотрел на него, что ему было позволено отсосать Томлинсону в кабинке туалета бара посреди дня. И никого из них это не смутило, по крайне мере, до тех пор, пока кто-то не вошел в туалет, и Гарри не пришлось оторваться от члена и встать на стульчак, чтобы никто их не заметил. Это были долгие две минуты, зато после Стайлс еще никогда не чувствовал, чтобы Луи кончал так отчаянно и быстро.

Это становится немного дикостью, они больше не пытаются скрывать откровенное желание друг перед другом, и после того случая в доме Оли они занимались сексом еще два раза, и оба были довольно запланированными, потому что Гарри заводился каждый раз, когда Луи писал ему короткое «две минуты, щенок», и тот с готовностью открывал дверь своей квартиры, чтобы упасть на колени и позволить снова отыметь себя.

Они добираются до дома Гарри, и он почти задыхается, когда Луи прижимает его к входной двери, немного зажимая горло и сталкиваясь своими бедрами с его, создавая это непрекращающееся напряжение.

— Как думаешь, сможешь сегодня кончить дважды? — шепчет Луи ему на ухо. Гарри пытается удерживаться на ногах, опираясь руками на дверь или хватаясь за плечи мужчины, но ничего не помогает ему от кругов перед глазами, когда прикосновения к его телу становятся грубее и яростнее. Он запоздало понимает, что свет горит на кухне, и слышны звуки телевизора, что означает — квартира не пуста. Гарри отталкивает от себя возбужденного Томлинсона, на что тот, тяжело дыша, непонимающе качает головой.

— В чем дело?

— Джемма дома.

— И что? — раздраженно спрашивает он. — Она же знает, что мы встречаемся.

Гарри не нравится то, во что все это собирается вылиться, потому что Луи смотрит на него слишком кровожадно, и у Гарри буквально нет никаких сил противостоять этому. Он каждый раз хотел задать вопрос, почему они просто не могут делать это тайно в доме Томлинсона, ведь тот живет один, но он знал, что ответа ни за что не получит. Да и дело не в тайности, наоборот, Луи хочет, чтобы многие стали свидетелями их игры, в этом и заключается суть, и Гарри просто должен делать то, что ему говорят. Это он быстро уяснил и с новой ролью свыкся, отгоняя прочь мысли о том, как все это странно и ужасно выглядит со стороны, потому что наслаждение от того, как он получает свою заслуженную награду или довольный взгляд Томлинсона начинает пересиливать любые сомнения.

И это может означать лишь то, насколько сильно он во все это влип.

Луи тащит его в комнату и заставляет кончить дважды, вынуждая громко прокричать его имя во время оргазмов. И Гарри уверен, что ему предстоит очень серьезный разговор со своей сестрой.

***

— Итак.

Он достает из холодильника свою холодную кашу, которую заблаговременно приготовил на завтрак и добавляет в нее свежие фрукты, пока Джемма прожигающим взглядом следит за каждым его движением.

— Итак?

— Не притворяйся, что не понимаешь. Я жду объяснений, Гарри.

Он засовывает в рот кусок яблока, неопределенно мыча в ответ, что раздражает девушку сильнее.

— Ладно, что ты хочешь услышать?

— Ну, не знаю, объяснение, почему он снова здесь, и почему ты стонал его имя и… боже, Гарри, мои уши!

Она раздраженно фыркает и громко ставит на стол кружку с кофе.

— Это не то, о чем ты можешь подумать, ладно? Просто так вышло, что мы связаны контрактом, и… нам не нужны слухи, а у меня давно не было секса и…

— Я не об этом, меня не волнует то, что вы спите, просто… я думала, ты ненавидишь его, вот и все.

— Я ненавижу его, — горячо выпаливает он. — Но это не имеет значения, это не мешает нам… ну…

— Ясно, — останавливает его на полуслове вытянутая рука сестры. — Просто не вляпайся ни во что, ладно?

***

На самом деле, Гарри не уверен, так ли сильно он ненавидит Луи, и ненавидел ли по-настоящему. Он почти не знал его, и, хотя выходки музыканта, о которых он слышал, раздражали его, это не давало ему реальных оснований для ненависти. Потому что, если честно, может ли Гарри действительно ненавидеть кого-то?

Луи бывает почти нормальным в те моменты, когда они проводят время вместе, вынужденные притворяться парой, а Гарри не изменяет своего поведения, продолжая дразнить и подкалывать Луи каждый раз, когда они не играют. Это позволяет им держать всю ту же дистанцию и осознавать, что все это является лишь развлечением, в то время как в реальном мире они Гарри и Луи, связанные ничем больше, кроме как подписями в контракте. И ему это нравится, потому что да, его сводят с ума оскорбления Томлинсона, то, как он называет его щенком или оставляет пощечины на его лице, когда Гарри близок к оргазму, то, как он заставляет его играть разные роли перед другими людьми, лишь для того, чтобы выдрессировать Стайлса как послушную шавку, но, в тоже время, ему не менее приятно делать саркастичные комментарии по поводу выбора одежды Луи или его отрыжки, и получать на это излюбленное «заткнись, Гарри», которое ласкает не меньше, чем «на колени, маленькая сучка».