Проходит неделя, другая и всем начинается казаться, что Сесиль Дебове всегда жила в Хогвартсе. Она аккуратна, мила, спокойна, но не занудлива, она скромна и в тоже время может постоять за себя и за словом в карман не лезет. По представлению Северуса таких женщин не существует, то есть — он знал одну, но давным-давно стал причиной ее смерти. Нет, Сесиль не похожа на Лили, разве только тем, что умеет нравиться всем и при этом оставаться собой. Редкий дар!

Время летит, августовская прохлада сменяет июльский зной, Хогвартс залечивает раны и скоро только памятная доска в холле будет напоминать о тех ужасах, которые стены забудут, а люди — никогда.

Минерва и Северус приходят к устраивающему обоих компромиссу: Северус при необходимости помогает в стенах замка по разным скучным директорским делам, а Минерва берет на себя не менее скучное, но еще более неприятное — общение с министерскими чиновниками и попечительским советом. Такое разделение директорских обязанностей конечно ни в какие ворота не лезет, да только — ну и что!

— Все маглорождённые юные волшебники приедут в Хогвартс! Все же прекрасно, что нам удалось сохранить в тайне, эм… — Минерва подливает в свой стакан виски, — хорошо, что маглы не знают про Волдеморта, не стоит их волновать понапрасну, не правда ли, Северус?

Северус кивает, просматривая сетку учебного плана.

— И я рада, что ты возглавишь Слизерин…

Северус снова рассеяно кивает.

— Но еще больше меня радует, что у тебя появился новый друг. Или правильнее сказать — подруга? — спрашивает Минерва вкрадчиво.

Северус откладывает план и смотрит на Минерву удивленно.

— Полно, Северус! Брось делать вид, что ты опять не можешь говорить. Весь замок только и сплетничает, что о тебе и Сесиль!

— Мы не давали повода, — холодно замечает он, — я отношусь к мисс Дебове со всем возможным уважением.

— Вот это и дает повод, — улыбается Минерва, — если бы ты хамил, как хамишь всем без исключения….

— Я хамлю?

— Это ты думаешь, что язвишь и шутишь, а мы просто привыкли, но любому новому человеку, знаешь ли, Северус, ты обычно кажешься ужасным хамом. И надо узнать тебя получше, чтобы понять какой ты на самом деле. Но с мисс Дебове…

— Вот как, — он встает, — значит вот как?

— Северус, ну что ты, право! Сядь, — командует Минерва, — это же действительно — прекрасно. Ты отдал все долги, суды закончатся и я уверена, что все будет в порядке, пора начинать новую жизнь и мисс Дебове…

— Извини, Минерва, я забыл, мне надо срочно… — говорит Северус и выскакивает вон из директорского кабинета, несется по коридорам (жаль, некому оценить его забег и то, как демонически развевается за его плечами мантия).

У себя в комнатах, он несколько минут ходит из угла в угол в тщетных попытках успокоиться.

Он и мисс Дебове? Он и новая жизнь? Прости Мерлин, семейная жизнь? Он останавливается и задумывается — когда он последний раз в принципе думал о жизни с кем-то? Вспомнить он не может, даже с Лили никаких конкретных планов не было, а потом… Даже думать об этом не хочется.

Он берет виски и стакан, усаживается в кресло и несколько минут сидит, ничего не делая. Мысли носятся по кругу, он так удивлен, что, оказывается, у него с Сесиль романтические отношения, а он сам об этом и не подозревает. Он пытается понять, что чувствует по этому поводу и с горечью осознает — ничего он не чувствует. Ему радостно, что есть человек, с которым приятно провести вечер, но не более того.

— Что со мной не так? — задает Северус сам себе вопрос. Неужели он до сих про так любит Лили, что других женщин для него просто нет? Он прислушивается к себе, но никак не может разобраться в своих чувствах и даже немного грустит по тем временам, когда все было абсолютно ясно — есть Лили, пусть в воспоминаниях, пусть только в его сердце — не важно, и больше никого.

Стук в дверь вырывает его из раздумий.

— Это я, Гермиона, профессор МакГонагалл сказал, что вы пошли к себе. У меня есть вопрос, я думала… может, вы мне поможете?

Северус встает и с удивлением смотрит на так и не открытую бутылку виски у себя в руках, ставит ее и стакан на стол и открывает дверь.

— Что вам от меня надо, Грейнджер? — со вздохом спрашивает он.

— У вас есть несколько минут? — она смотрит на стол, видит бутылку и переводит взгляд на него. Ну вот, теперь Грейнджер имеет наглость смотреть на него с укоризной!

— Скажете хоть слово, — говорит он обманчиво мягко, — вылетите отсюда как пробка, ясно?

— Угу, — она почему-то улыбается, — в общем так, — она проходит мимо него и кладет пергамент рядом с бутылкой. — Я стала потихоньку изучать программу седьмого курса.

— Почему я не удивлен? — замечает он.

— Так вот, я никак не могу разобраться с этим зельем. По моим представлениям, размельченные шипы рыбы-льва должны нейтрализовать действие асфоделя. Тогда зачем? И да, я учла последовательность, сочетание с другими ингредиентами.

— А температуру? — он зевает, — вы учли температуру? К моменту добавления асфоделя.

— Да, не учла, как же я так? — она хмурит лоб и делает пометки.

— Вы пришли проверить, не спиваюсь ли я? Так? — он складывает руки на груди и смотрит на нее сверху вниз. Надо сказать, что если она еще немного подрастет, то нависать над ней станет проблематично.

— С чего вы взяли? — возмущается она наигранно и тем самым подтверждает его подозрения.

— С того, что ошибка глупая и вопрос высосан из пальца. Не поверю, что вы бы забыли учесть температуру, при которой ингредиенты меняют свойства. Это очевидно.

— Мне просто скучно, — говорит она и виновато улыбается. — Может дело в этом?

— А со мной, значит, весело? — изумляется Северус.

— Нет, не весело, но точно не скучно. Особенно когда вы рассказываете.

— Если я дам вам полчаса покопаться в моей библиотеке, вы отстанете от меня на сегодня? — спрашивает он.

— Да! — Грейнджер сияет.

— Время пошло, — он указывает на большие часы в углу.

— А правда, что… — вдруг кричит она минут через пять.

— Подумайте дважды, действительно ли вы хотите задать мне это вопрос, — кричит он в ответ. — А то выгоню из библиотеки. И больше не пущу, — добавляет довольно.

— Я хотела спросить, — она появляется с двумя книжками в руках, — правда, что деление по факультетам хотят отменить? Мне кажется, это очень здравое решение. Слизеринцы… они же разные, и уже тем более ни в чем не виноваты те, кто только приедет поступать в Хогвартс.

— Не думаю, что мы с вами увидим Хогвартс без факультетов. Что там у вас?

— Я хотела взять почитать, — она протягивает книги ему, — можно?

— Вернете не позднее первого сентября.

Книги интересные, но не уникальные. Да и зная Грейнджер, можно не опасаться за их сохранность.

— Спасибо, — она разве что не подпрыгивает и Северус понимает, что он рад этому. Ему нравится смотреть, как она улыбается! Он одергивает себя, какое ему может быть дело до радости Грейнджер? Ровно никакого!

Он опять напускает на себя кислый вид.

— Что-то еще?

— Почему вы думаете, что факультеты не отменят? — эта нахалка садится на диван, поджимает под себя ноги и делает вид, будто так и надо. Очень хочется ее спихнуть с дивана и отправить куда подальше, но вместо этого Северус садится рядом.

— Потому что не отменят. Это одна из основ существования школы, — говорит он уверенно. — И потом, те, кто учатся на Слизерине, достаточно устойчивы. Они смогут, будьте уверены, Грейнджер, выдержать неприязнь со стороны других факультетов. Или они — не слизеринцы.

— Но можно же как-то смягчить вечное соперничество? Это же глупо, сами подумайте!

— Не снимать баллы?

— Например, да. И не давать. Это же очевидно, что деканы, уж простите, далеки от объективности.

Он усмехается. Далеки от объективности! Это тоже одна из сторон воспитания!

И он говорит:

— Дети должны знать, что волшебный мир — это отнюдь не сказка. Просто во взрослой жизни все эти баллы и вся эта необъективность выглядит иначе, но по сути…