— А вы? — она останавливается. — А вы?

— Если Визенгамот сочтет возможным…. Я уеду, — честно отвечает он.

— Ах… да… — она продолжает идти, внимательно глядя под ноги.

Они в молчании добираются до комнаты, которая теперь будет их общим — до чего он дожил! — рабочим кабинетом.

— Скажите, — Грейнджер сгружает записи на стол, и поворачивается к Северусу. — Давайте сюда микроскоп, вот. Скажите, вам действительно так хочется уехать? Вы и сейчас тут несчастны?

Как ей объяснишь? Здесь сконцентрирована вся его боль, все разочарование, все порушенные надежды, даже надежда на смерть. Он привык отметать воспоминания, привык не думать о Лили и многих других, но всегда, неотступно они тенью следуют за ним и стоит расслабиться… У него нет сил наращивать броню, он исчерпал все свои возможности и он хочет просто покоя.

— Да, — говорит она, не получив ответа. — Я понимаю… Если это вас освободит, то я согласна.

Он не ожидает этого и ту же идет на попятный.

— Вы всегда больше любили трансфигурацию и чары, все что угодно, но не зелья.

Она пожимает плечами:

— Магия — она всегда магия. Мне все интересно, и если к зельям подойти по новому, то почему нет? Правда, не знаю, насколько у меня получится учить других, но я попробую.

— Мне не нужно одолжений! — продолжает ерепениться он.

— Вы же сами сказали — это неплохой старт. Меня же не запрут здесь навечно.

— И вы не передумаете? — спрашивает он, не веря, что ее даже не пришлось уговаривать.

— Я не передумаю, обещаю.

========== 8 ==========

Минерва, предсказуемо, на его новость о согласии Грейнджер на следующий год заменить его на посту зельевара Хогвартса, поджимает губы. Наверняка у нее были на Грейнджер свои планы, но что поделать?

— Ты не забыл, Северус, — замечает Минерва, — что нам надо найти способ доказать замку, что директор не ты, а я? Помнишь, месяц назад, когда одна из лестниц перестала перемещаться? Мне не удалось вернуть ее в рабочее состояние.

— Ты намекаешь, что пока я вроде как директор, мне не уехать?

— Почему намекаю? — удивляется МакГонагалл.

— Минерва, может мне проще прыгнуть с Астрономической башни? — злится он.

— Это слишком даже для тебя, Северус. Надо просто найти обряд…

А то ему заняться больше нечем. Как раз утром он получает интереснейшее письмо из Министерства, и, судя по всему, ходить ему туда в отдел авроров, как на работу, а то и чаще, о чем он со злорадством сообщает Минерве.

— Я бы мог поставить на начальные курсы Грейнджер, — добавляет он, — но не знаю ее расписания.

Минерве не хочется идти у него на поводу, но выхода нет: одно дело найти разовую замену, другое — почти что постоянную.

— Надо подумать, приходите ко мне вечером.

И вечером они все втроем сидят и ломают голову, как без хроноворота сделать реальными отлучки Северуса в Лондон. Минерва при этом как бы между прочим задает Грейнджер наводящие вопросы. Видимо, она уверена, что Грейнджер согласилась на предложение стать зельеваром под Империо.

Грейнджер, почуяв благодарного слушателя, пускается в долгие рассуждения, плавно переходит на описание их работы, углубляется в такие дебри, что чуть не усыпляет уставшую Минерву. Северус ее не перебивает. Ему нравится сидеть в этом кабинете, который так недолго был его, нравится пить чай, приготовленный самой Минервой, нравится тепло камина и то, с каким жаром и искренним интересом Грейнджер рассказывает. Он бы сам хотел быть таким, как она, он таким когда-то и был, но уже основательно забыл — как это. Он не врал: он старше Грейнджер на вечность и сейчас, как никогда, чувствует себя не просто старым, древним.

В министерстве ровным счетом ничего интересного не происходит. Авроры, вынужденные исписывать по сто ярдов пергамента, сами зевают, по кругу задавая одни и те же вопросы. После войны ряды авроров поредели, и становится ясно, почему они с энтузиазмом приняли недоучек Уизли и Поттера.

Аврор Джошуа Финчер, допрашивающий Северуса, — «Мы просто с вами беседуем, профессор», — учился у него лет пять назад, но тогда Северус и подумать не мог, что старательный райвенкловец пойдет в авроры. Джошуа предельно корректен и Северус перестает ощетиниваться на каждый вопрос, а сам Джошуа перестает заикаться, как при первой встрече, и, начиная со второго визита, вынужденное общение не доставляет неудобств ни одному, ни другому. Северус рассказывает то, что помнит, что знает. Джошуа вежливо, но упорно пытается узнать что-то сверх того. Северус в который раз повторяет, что не сидел около Волдеморта двадцать четыре часа в сутки. Джошуа обещает, что скоро все закончится и Северусу очень хочется ему верить.

Однажды, в середине февраля, он выходит из кабинетика Джошуа и встречается нос к носу с Амикусом Кэрроу, которого ведет хмурый охранник.

— Ах ты, гнида, — хрипит Кэрроу, — выжил, тварь. Ну что ж, это даже хорошо, просто прекрасно!

Северус молчит, даже не удостоив Амикуса взглядом. Как же он мечтал придушить Кэрроу в прошлом году — что его, что его ненормальную сестрицу! И сейчас, если не держать себя в руках, то можно же совершенно случайно послать вслед Кэрроу какое-нибудь не слишком простительное заклятье.

Грейнджер, что вполне ожидаемо, справляется с преподаванием вполне сносно. Она умеет быть прилежной и при этом, если что, не гнушается нарушать правила. А главное — ей действительно интересно и это с лихвой окупает многие промахи. Младшие курсы обожают почти-что-профессора Грейнджер, смотрят на нее, открыв рот. Ну понятно: героиня войны! И сама Грейнджер, отчитываясь о проведенных уроках (в их кабинете), взахлеб рассказывает о том, как прошел день. Он сидит, подперев щеку рукой и слушает, потому что, во-первых, сам-то наговорился в министерстве до мозоли на языке, а во-вторых, ему нравится ее слушать.

— Между прочим, сегодня день святого Валентина, — заявляет она, доедая булочку с корицей и допивая чай.

— Какое счастье, что меня не было в замке, — сообщает он.

— В этот раз, кстати, все было очень пристойно и очень романтично… — она отхлебывает чай.

— Ну же, продолжайте, Грейнджер, я вижу, вас распирает от желания рассказать подробности. Кто и что на это раз сотворил?

Она смеется:

— Рози Карлайн пришла на завтрак вся в слезах и с маргаритками в волосах. Это один юный джентльмен решил так выразить свое восхищение ее красотой, но Рози не оценила. И знаете, в чем была основная причина слез?

— Понятия не имею.

— Она не Маргарита, а Рози, ей нужны были розы в волосах, — она замолкает, а потом неожиданно добавляет. — Забавно, что в тот момент я вспомнила о вас, профессор.

— Забавно, — кивает он. — А что, мистер Уизли…

— А что мистер Уизли? — она округляет глаза, словно не понимает — о чем это он и тут же идет в атаку, — а вы поздравили профессора Дебове?

— Не наглейте, Грейнджер, — он зевает. — Я зверски устал. Финчер пообещал мне, что пару-тройку недель меня не побеспокоят, так что — ваша практика пока что закончена.

— Если честно, не могу сказать, что расстроена, — сообщает Грейнджер, вставая, — учить — это интересно, но жутко утомительно.

— А то я не знаю, — бурчит он.

— А еще мне очень-очень надо в Запретный лес, собрать вороний подснежник.<note>На самом деле есть подснежник Воронова, он действительно содержит галантамин, который можно (хоть и не выгодно) использовать при лечении болезни Альцгеймера и ряда миопатий.</note>

За окном то и дело метет, но дыхание весны уже чувствуется: небо, когда снег наконец-то перестает идти, становится выше, воздух прозрачнее, а солнце, стоит ему выглянуть ненадолго, припекает совсем по-весеннему.

— Что вас вечно тянет на приключения?

— Целебные свойства вороньего… — начинает она занудно.

— Избавьте, Грейнджер, — кривится он, — я знаю про его свойства. И не суйтесь в лес в одиночку. Там сугробы сейчас такие, что вас саму придется искать, как ваши подснежники. И искать придется мне.