К вечеру пятницы выдохлись почти все: предложения иссякли. Гермиона в ультимативной форме отправила всех отдыхать.

— А вас, мистер Снейп, я попрошу остаться, — сказала она: все уже ушли и только Снейп мило болтал с Амели. — Давайте накануне выходных все-таки как-то подытожим все, что было сделано.

Снейп кивнул, что-то сказал Амели и прошел в кабинет. Гермиона закрыла двери за явно разочарованной таким поворотом Амели и, выдохнув, тоже направилась за Снейпом. Что на нее нашло — она плохо понимала. Рози оставалась у Молли на все выходные, Рон прислал сову с письмом, что тоже будет там и с намеком, что ее в Норе не ждут. Поэтому Гермиона собиралась поработать допоздна, в одиночестве! Снейп ей был совершенно не нужен и зачем она потребовала у него остаться — она понятия не имела, но выгонять его теперь было бы глупо.

— Итак, — Гермиона придвинула к себе стопку пергаментов, — мы имеем массу идей и пока не можем выбрать одну. Какие будут предложения?

— Начать с начала и подумать над нетривиальным решением? — Снейп сложил руки на груди и остался стоять у двери. Слава Богу, не высказывал претензии, к чему Гермиона была готова.

— Отлично, — Гермиона потерла переносицу, — только не представляю, с какого бока можно взяться за это дело еще.

— Я вернусь через полчаса, — ответил на это Снейп и, не давая ей опомниться, ушел.

Гермиона решила, что он сбежал и уже придумывала, что скажет ему в понедельник, но Снейп вернулся достаточно быстро с бумажным пакетом в руках.

— Можно было бы использовать специальное зелье, но оно мерзкое на вкус и после него на следующий день болит голова, а это недопустимо, — сказал он, доставая из пакета бутылку.

— И поэтому вы принесли вино? — изумлению Гермионы не было предела. Еще никто и никогда, кроме официальных мероприятий и каких-то уж своем исключительных случаев не приносил в отдел спиртное. — Мы будем напиваться?

— Мы будем освобождать сознание от блоков, — Снейп вытащил еще одну бутылку вина, упаковку сыра, пару яблок и восхитительно пахнущие медовые груши.

— И завтра у нас, конечно, не будет болеть голова? — с сомнением спросила Гермиона. — Знаете, напиваться...

— Опять — напиваться! — перебил ее Снейп. — Мера, мисс Грейнджер, мера. Две колбы он трансфигурировал в бокалы, разлил вино, — пусть подышит, — нарезал яблоки, сделав легким движением руки из листа бумаги вполне изящную тарелку, еще один лист — еще один взмах и сыр занял свое место.

— Хорошо, — медленно произнесла Гермиона, хотя все эти приготовления ей не нравились. Она нервничала, это уж слишком выходило за рамки, но стоило ли это прекращать? Стоило ли ругаться из-за этого? С одной стороны — они на работе, с другой — вечер пятницы, в Министерстве работает от силы человек десять, да и не собираются они делать ничего предосудительного.

— Итак, — он подал ей бокал, поднес к носу свой. Гермиона невольно улыбнулась, вспоминая, как Рон ворчал, что с носом Снейпа подходить к котлам и не нужно, таким шнобелем можно унюхать что хочешь с расстояния в несколько футов, и тут же помрачнела. Рон, ох, Рон!

— Вино замечательное, — сказала она искренне, сделав первый глоток. — То, что надо для нашей задачи. Искристое, розовое, очень легкое, с приятным земляничным привкусом и нотками малины.

— Вы разбираетесь? — Снейп снова вынул палочку, и стул послушно изменил очертания и превратился в удобное кресло.

— Не поверите, но маглы и маглорожденные волшебники разбираются в винах, это отнюдь не прерогатива чистокровных, — Гермиона трансформировала свой стул, превратив его в точную копию кресла, стоявшего у нее дома.

— Я, во-первых — и это вам известно, не чистокровный, а во-вторых, мой отец магл доказал всей своей жизнью, что единственное, в чем он действительно хорошо разбирался, был алкоголь. Так что — мимо.

— Простите, — пробормотала Гермиона, — меня занесло. Но, знаете, вы иногда ведете себя как... как чистокровный убл... волшебник. Так и хочется вам ответить. Не цепляйте меня.

— А вы ведете себя так, словно у вас в кармане философский камень. “Я знаю все, а если и не знаю — то узнаю завтра”. Так и хочется вас поставить на место.

Вместо ответа Гермиона сделала еще глоток. Ей хотелось сказать, что по сравнению с ним, у нее золотой характер, но она понимала, что это приведет к новому витку бесполезных разговоров, а им надо искать ответ или хотя бы попытаться очистить сознание.

— Любое клеймо можно снять, по мнению Николаса Фламеля, — сказала Гермиона, рассматривая вино на свет. — Любое. Он изучал эту проблему значительно раньше, чем Волдеморт начал штамповать свои метки…

— Волдеморт совершенно серьезно собирался жить вечно, дурость какая... — Снейп встал и прикоснулся палочкой к грушам, и они раскрылись тонкими одинаковыми ломтиками, — он был уверен, что метки никогда и не понадобится снимать. Возможно, Саймак думал так же.

— А если что-то, на чем стоит клеймо, надо было бы продать? — предположила Гермиона и сразу закачала головой, — нет, Волдеморт вряд ли стал хоть что-то продавать и уже тем более — отдавать. А подарки? Он делал подарки?

— Делал, — Снейп опустил ворот рубашки, показывая уродливый рубец, пересекающий шею, — примерно такие.

— Как вам удалось выжить? — вопрос вырвался сам собой, она не собиралась спрашивать, прекрасно зная, что он не ответит.

— Это не имеет никакого отношения к нашей проблеме, — заявил он и осушил бокал. — Может, выберем способ наугад?

— Это безумие. Или пострадаем мы, или, что хуже, дневник.

— Я видел в воспоминаниях Поттера, как вы однажды сказали: “Мы можем погибнуть, или, что еще хуже — вылететь из школы!” Надо же, вы изменились меньше, чем можно было ожидать.

— Это не имеет отношения к нашей проблеме, — проворчала Гермиона, — в любом случае, такой риск не оправдан, — она отпила еще вина.

Вот прямо сейчас — здесь и сейчас ей было удивительно хорошо и... правильно. Вино, разговор об интересной и важной проблеме, достойный собеседник... Мерлин, как же часто ей не хватало этого. Она любила Рона, но иногда семейная жизнь требовала уж через чур больших усилий и она сбегала на работу, но и тут она чаще вступала в роли начальника и учителя, изредка — в роли подчиненной и ученицы, и очень редко в роли равноправного партнера.

— Вы всегда с таким томным видом размышляете о нерешаемых задачках? — спросил Снейп насмешливо.

— А вам всегда невыносимо видеть, что рядом кому-то хорошо? — спросила Гермиона лениво, вино сделало свое дело, и если думать было еще не лень, то препираться со Снейпом точно лень.

— Рядом со мной никому не было хорошо.

— Никогда?

— Мы уклонились от темы. Опять.

— Бросьте, — она вздохнула, — вы же принесли вино, чтобы очистить разум. Так пусть ассоциации текут свободно. Давайте просто говорить.

— Альбус любил “просто поболтать”, — Снейп наконец сел в кресло, — обычно, это заканчивалось каким-то новым неприятным поручением. И не только для меня.

Гермиона пожала плечами:

— Время тогда было такое, война.

— У нас дилемма, — он сидел прямо, смотрел куда-то поверх головы Гермионы, что ее ужасно раздражало, — с одной стороны, для того, чтобы убрать метку нужно достаточно сильное магическое воздействие, с другой — это самое воздействие угрожает угробить записи, и мы останемся с грудой пепла и сожалениями. Так?

— Так, — Гермиона тоже хотела выпрямиться, приняв самый серьезный вид, но вместо этого устроившись еще удобнее, закрыла глаза, — нам надо что-то небанальное и… Дамблдор, кстати, был уверен, что…

— Ох, только не заводите песню о любви и прочей чепухе! — перебил ее Снейп, — конек Альбуса, сколько раз я это все выслушивал — не счесть, и вам его не переплюнуть. Тем более нам это не поможет никак: запечатал дневник Саймак.

— Феликс фелицис! — вот теперь Гермиона выпрямилась в кресле. — Как я забыла! Я в самом начале думала, что нам нужен глоток удачи!

Теперь Снейп закрыл глаза, откинувшись на спинку стула, пожал плечами.