Лиэн отвлеклась, ощутив энергоконтур одной из старших сестёр. Зара-кии, реплика Матери, одна из сильнейших — она где-то поблизости, но с ней что-то не так. Нуждается в помощи! Забросив в портал последнего из найденных младших, Лиэн рванула на безмолвные «крики» сестры. Всё в дыму, откуда-то сыпались искры, а на пути постоянно вставали иллюзорные стены, которые приходилось сбивать импульсами.

Шаг — и Лиэн вырвалась в широкое пустое пространство. Тут всегда царил чистый свет, однако, Лиэн оказалась посреди почти что кромешного мрака снопики искр то и дело срывались с тихим треском, но их мигание не освещало ничего.

— Зара-кии! — Лиэн позвала её в голос.

Тишина, а святилище будто зависло. Не дрожали стены, выровнялся пол. Всё затихло, замерло время… А в следующий миг — удар, оглушительные волны света и шума. Лиэн на секунду зажмурилась, а когда открыла глаза — сестра стояла прямо перед ней, в светящемся вихре, и по её экзоскелету стремительными голубыми потоками, стекала энергия, убегая через ноги и руки. Потоки мерцали и гасли — силы покидали её, и сестра кричала, но почему-то не пыталась вырваться.

— Я сейчас! — Лиэн бросилась к ней — вырвать из ловушки и увести в спасительный портал.

Резкий крен швырнул Лиэн вправо, но на этот раз она устояла на ногах. Она прыгнула к сестре, но неожиданно повисла в воздухе. Зара-кии умолкла, а после — громко сказала, пронзив тишину:

— Достойная копия.

Силовое поле ударило Лиэн и выбросило в распахнувшийся портал.

========== Энергия ==========

Малена «смотрела» на себя. Вернее, на Лиэн — на то, что от неё осталось. Изломанное, изувеченное тело, укутанное в полосатый плащ по самую шею. Ожоги превратили в месиво когда-то нежную кожу, а на месте глаз чернели рваные раны. Малена помнила боль… Лиэн помнила, а Малена старалась забыть: загоняла всё дальше, в уголки подсознания, дабы не сойти с ума.

Зара-кии тоже здесь. Звёздный ребёнок навечно — она свернулась на тумбе калачиком, подогнув ноги и окружив себя длинным хвостом. Она точно спала, по-детски, светло, и на белом нечеловеческом лице застыло умиротворение.

«Ты её не спасла!» — за спиной Малены хищно хохотнула тень. И пихнула в спину — больно, тощей костлявой рукой. Малена сделала шаг, прогоняя гнетущее чувство вины. «Не спасла!»

— Прости, — прошептала Малена, коснувшись серовато-белых волос — невесомых, как сухая трава, заплетённых множеством мелких косичек.

Волна энергии отдалась мурашками в кончиках пальцев — Стрелы Малены вспыхнули ярче прежнего, но сразу растаяли, как только она отдёрнула руку.

Детские пальцы Зара-кии, похожие на тонкие ветки, утонули в широкой мужской ладони — исцарапанной и грязной, расцвеченной особенно яркими и резкими «стрелами». Её держал за руку брат-близнец.

Малена невольно шагнула назад. Жрец не ошибся. Смятение, страх и удушливый ком в горле… Пятьдесят лет. А они встретились только сейчас, когда для обоих уже всё потеряно. Малена подошла к нему медленно, пытаясь мучительно сглотнуть, но ком прочно застрял, почти перекрыв дыхание. Йохан мёртв, но по какой-то случайности сохранил человеческий облик. Его одежды превратились в нищую рвань: плащ истрепался до дыр, грубые штаны густо заляпаны грязью, рубаха вдребезги разорвалась, обнажив левое плечо и часть груди. Тело Йохана до сих пор оставалось пёстрым от Стрел, а левая рука — покрытой мелкими и уже потускневшими чешуйками. Очень плотно и густо покрытой: прилегая, чешуйки повторяли очертания мышц, а на плече пугающе заходили под кожу. Металлические ключицы выступали, жутко поблескивая, и вокруг них Стрелы разбегались мелкими острыми веточками.

Меч, который Йохан сжал металлическими пальцами, отливал блеском сагала, и его рукоять украшала человеческая фигурка с раскинутыми в стороны руками, распятая на гарде. Люди, замечавшие её, считали, что это их бог, но Малена знала, что фигурка изображает Звёздную Мать, дарящую свет Дигитарии. Йохан совершил невозможное: во второй раз разогрел обломок и сделал новый клинок… Но почему он не вернул его потоку? И почему не зажёг «вечную лампу»?

Малена не хотела видеть его лицо, но что-то заставило, толкнуло взглянуть — и Малена больше не смогла оторваться. Левый глаз Йохана был завязан куском тряпки, и из-под него Стрелы ползли по его впалыми щекам, по острому подбородку, по губам, застывшим в странной гримасе. Как будто бы Йохан прятал ухмылки.

«Ты даже не попыталась его найти! — в сознание врезался ехидный шёпот. — Даже не подумала, что это возможно!»

— Я не искала бы, даже если бы знала! — крикнула Малена в пустоту, отчаянно разгоняя тени, что собирались вокруг неё тёмными тучами.

Они бесновались подбрасывали воспоминания, заставляя Малену чувствовать себя виноватой, но она воскликнула в надвигающуюся тьму:

— Нет!

Бесцветные ресницы над единственным глазом Йохана вздрогнули. Разом Малена замерла и воззрилась на него, закрыв ладонями рот. В её голове всё прояснилось: меч, яркие Стрелы, нет лампы и эта рука: вся чешуя должна была облететь, как только его энергоконтур исчез. Йохан вовсе не мёртв, а нагло валяется здесь, оскверняя святилище. Боль Малены сменилась яростью, она злобно пихнула его коленом в бок.

— Ты кощунствуешь, Йохан! — негодуя, зашипела Малена. — Как ты посмел?

Йохан зашевелился на тумбе, заворочался и попытался усесться, но неуклюже свалился на пол.

— Ой-й!

Он возился там, чертыхаясь, гремел рукой в чешуе, лязгал шпорами, бряцал мечом.

— Эти люди всё время твердили мне, что я — ведьмак, — кряхтел Йохан, вставая с трудом и снова валясь. — Поэтому я веду себя, как свинья.

— А может быть, наоборот? — Малена агрессивно подпёрла кулаками бока, дожидаясь, пока этот обманщик, наконец, водворится на ноги.

Вышло у него далеко не сразу. Поднявшись, Йохан навалился на тумбу, будто стоять разучился за месяцы лежания. Он уставился на Малену, ехидно прищурив глаз: красный, с узким вертикальным зрачком. Над уцелевшей бровью темнел маленький дополнительный глаз-тепловизор, который Йохан даже не думал скрывать.

— Без него я бы натыкался на стены, — пробормотал он чужим каркающим голосом, и почесал этот глаз, как самый обычный. — Извини, но у меня до сих пор больше глаз, чем у тебя.

Малена скрежетала зубами: он ещё и глумится! Издевается, как будто бы они расстались только вчера! Как будто бы не было всех этих лет.

— И это твоё!.. — выдохнула она.

— Здравствуй! — буркнул Йохан, откашливаясь по-старчески сипло. — Вообще-то, я пришёл сюда умирать, как и ты.

— Ложь!.. — перебила Малена.

— Но что-то пока не получается, — добавил Йохан, потирая затылок, которым, наверняка, приложился, свалившись. — Или тебе сложно заметить мою погребальную тумбу?

— Глаза для меня — такая же проблема, как для тебя — меланин, Бледный змей! — Малена попыталась глумиться в ответ, но её душу кошки терзали.

Пятьдесят лет. Ничто для Вселенной, Творцов и Звёздных детей, но вполне достаточно для одного признания.

— Энергозрение куда эффективнее обычных глаз: я вижу тебя насквозь!

Малена кричала, браня его так, что даже тени улетали с испуганным писком. Смятение, наконец, взяло над ней верх и заставило выплеснуть всё, что накопилось за эти чёртовы пятьдесят лет.

— Ненавижу!

— Ты даже не заметила, что я жив! — Йохан негромко, но желчно хохотнул и уселся на свою «погребальную тумбу».

Заболтал ногами, дожидаясь от Малены ответа. Но та замолкла, подавившись словами и злостью. Она не уловила жизнь в том, с кем должна была разделить энергоконтур по воле Творцов. Или не должна, и Саа-дайи для них — всего лишь, досадная ошибка репликации?

— Ненавижу, — повторила Малена.

Тихо, неуверенно. И втайне радуясь тому, что у нее нет слёз. Да, она ненавидит его — он бросил сестёр и братьев, предал Орден и нагло сбежал, ренегат… Нет, он бросил её, Малену, и предал самого себя, а не какой-то там Орден. Остался глух к её чувствам, а свои, и вовсе — отсеял. Грешил со всеми подряд: и с ведьмами, и с нечистью, и с человеческими девицами, которые его не боялись. Ренегат.