Хлебников неожиданно охнул.

Ага.

Посасывая и слегка прикусывая кромку его уха, Эдик быстро расстегнул на Косте пиджак и рубашку, провёл раскрытой ладонью по груди, через майку задевая соски. Он увидел, как пальцы Хлебникова сжались в кулаки. Ему нравится, но он пытается сдерживаться, — так трактовал Эдик увиденное.

— Ничего, если мы её снимем? — спросил Эдик, потянув полу рубашки к себе.

— Ничего, — ответил Хлебников, слабо улыбаясь.

Минутная передышка, пока он раздевался, Эдик смотрел на него.

— А ты? — спросил Хлебников Эдика, когда увидел, что тот раздеваться не собирается.

Эдик хмыкнул и сдёрнул через голову свитер, оставшись в тонкой рубашке.

— А я потом. Ты меня научить должен, — ответил он, пытаясь пригладить наэлектризовавшиеся волосы.

— Хорошо, — улыбка Хлебникова превратилась в вызывающую ухмылку. Он снял майку и отложил её в сторону. — Тогда поцелуй меня ещё, — попросил он.

Эдик нагнулся над ним, поставив колено между расставленных ног на диван. Хлебников смотрел ему в глаза снизу вверх. Чёрт, у него такой взгляд!

Эдик зажмурился, ныряя в поцелуй, будто в омут. Пальцы Кости в его волосах, на плечах и шее. Так хорошо. Рукой Эдик провёл вниз от груди Хлебникова к животу. Остановился над пряжкой брючного ремня, кончиками пальцев надавливая в ямку пупка. Дыхание Хлебникова прервалось. Он оторвался от губ Эдика, хватая ртом воздух.

— Расстегни, — сказал он, отдышавшись.

Эдик взялся за ремень и принялся вынимать его из шлёвок, звякнул пряжкой, вцепился в петлю и пуговицу. Хлебников втянул живот, помогая ему расстёгивать брюки. Эдик не удержался и погладил его через одежду, такого твёрдого и крепкого.

— Эдик, — Хлебников смотрел на него, сурово нахмурившись.

— Что? — он изобразил невинное любопытство.

— Будешь распускать руки, и всё закончится, не начавшись.

Эдик закусил щёку изнутри, чтобы не расплыться в улыбке. Отчего Хлебников такой сегодня? Неужто только из-за того, что Эдик сам сказал, будто хочет сделать ему минет?

Он быстро расстегнул его брюки, и Хлебников сам стянул их к коленям, — брюки и трусы, — и снова уселся на диван, слегка поморщившись.

— Не добрались до кровати, — пояснил он, видя внимательный взгляд Эдика.

— Ну и не страшно. В следующий раз доберёмся, — ответил Эдик, опуская глаза вниз.

Член у Кости сейчас был потемневший от прилива крови к головке, по всей длине перевитый венами. Паховые волоски тёмно-серого цвета. Член увеличился, натянув крайнюю плоть, из щели на округлом конце головки выступила капля прозрачного секрета. Эдик сглотнул, машинально вдыхая запах Кости. В ушах заколотилось, забилось от зашумевшей крови.

Хлебников протянул руку и погладил Эдика по щеке. Эдик вскинул на него взгляд.

— Для начала оближи губы, — шепнул он Эдику.

Эдик от его шёпота завёлся до чёртиков, аж в глазах на секунду потемнело. Сейчас Хлебников ему снова будет лекции читать, но… Плевать, пускай. Он быстро облизал нижнюю губу и склонился над головкой члена Кости, прижавшейся к животу.

Рука Хлебникова осторожно поглаживала его щёки и лоб. Эдик взял член в руку и слизнул каплю выступившей смазки кончиком языка. Вкус был горьковатый, быстро расходящийся во рту, а запах — уже знакомый, мускуса и самого Кости. Эдик смело взял головку в рот. Облизывать не хотелось, хотелось жадно глотать, хотелось сделать Хлебникову так же приятно, как было тогда самому Эдику, в клинике.

— Глубоко не надо, — прозвучал хриплый голос Хлебникова над ухом. — Для достижения ощущений достаточно стимулировать только головку, помогая себе…

Эдик умудрился сглотнуть, держа член во рту. Язык его при этом прижал головку к нёбу, проехавшись по туго натянутой уздечке.

— …помогая себе рукой, — докончил Хлебников с запинкой.

Эдик поднял на него глаза; для этого ему пришлось почти выпустить член изо рта. Он размазал свою слюну по влажной коже пальцами.

Хлебников смотрел на него с таким видом, будто убивать собрался, яростно и неукротимо.

Эдик двинул головой вниз и вверх, и вправду стараясь глубоко не захватывать. Языком он попробовал обвести головку по кругу, не выпуская её изо рта. Потом несильно пососал, потом толкнулся кончиком языка в углубление уретры, и тогда Хлебников неожиданно вздёрнул бёдра вверх. Член упёрся ему в глотку, Эдик чуть не закашлялся… И замер. Костя застонал. Чуть слышно, вполголоса, но это было… Чёрт, это было что-то.

— Прости, — зашептал Хлебников, отдышавшись. — Не сдержался.

Эдик погладил его бёдра, чтобы показать, что он не в обиде. Интересно, а насколько глубоко он мог бы впустить в себя Костю без риска задохнуться? Он провёл пальцами по внутренней стороне бёдер его и осторожно наклонил голову ниже, впуская в себя член, пока головка не упёрлась ему в глотку. Он задержал дыхание и попытался сглотнуть.

— Эдик, не нужно, — зашептал Хлебников. — Не твори ерунду.

Нет так нет. В другой раз он ещё потренируется, — дал себе Эдик обещание.

Вместо этого он протянул руку дальше, ощупывая и оглаживая мошонку Кости. Тот раздвинул ноги пошире, давая ему доступ. Когда Эдик сжал руку горстью, Костя снова издал какой-то звук, но смотреть на него Эдик уже не стал. Кажется, он понял, что Косте нравится. Несмотря на то, что Хлебников просил его не брать член глубоко, ему нравилась теснота. Эдик задержал дыхание и снова попытался пропустить его член поглубже, одновременно рукой сжимая и перебирая мошонку. Костя произнёс что-то невнятное и положил руку Эдику на шею. Эдик отодвинулся, хватанул ртом воздух, жадно сглотнул и снова вернулся к Косте. Он начал тщательно вылизывать головку его члена по кругу, уделив особенное внимание устью уретры. Как и раньше, Костя вздрогнул и, — тут Эдик почувствовал, как его сердце застучало, как безумное, — и сжал руки на его шее, подтягивая его ближе. Эдик послушно подался вперёд, машинально задерживая дыхание. Вперёд и чуть отступить, снова вперёд… Хлебников застонал уже неприкрыто, не сдерживаясь. Он позвал Эдика по имени и попытался его отпихнуть, — не тут-то было. Эдик зажмурился и двинул рукой по члену, ощущая, как тот дрожит и как вздрагивает сам Костя. В ушах прозвучало:

— Эдик, нет! — а потом Костя кончил.

Эдик плотно сомкнул губы и стал глотать. Он сразу решил, что хочет этого. Хлебников бы не согласился, если бы он ему сказал… Чёрт, наверняка бы не согласился, снова начал бы говорить чушь про «ты ещё не готов» и «это может быть неприятно». Неприятно, кстати, почти не было. Вкус был странный, и сравнить-то не с чем, но Эдику понравилась сама мысль о том, что он сделал минет Косте. А ради того, чтобы ему было хорошо, можно и потерпеть.

Он проглотил всё до капли, но выпускать Костю изо рта ему не хотелось. Эдик даже застонал, вылизывая головку и чувствуя, как член становится мягче, постепенно опадая. Он определённо хотел ещё. С Костей он становится настоящим секс-маньяком.

— Ну и зачем, — прошептал Хлебников, поддевая пальцами его подбородок и заставляя поднять голову.

Эдик напоследок поцеловал Костю в живот и улыбнулся, оттирая губы тыльной стороной руки.

— Мне так захотелось, — ответил он.

Хлебников покачал головой, будто в это было трудно поверить.

— А сам ты как? — спросил Хлебников, переведя взгляд ниже.

— Никак пока… — Эдик глубоко и протяжно вздохнул, только сейчас замечая, как больно ему оттого, как его собственный член распирает застёгнутые джинсы. — Поможешь?

— Спрашиваешь! — Хлебникову такие ухмылки нужно запретить. Они смотрятся, как явная угроза. — Иди сюда, — сказал Костя, расстёгивая его джинсы и пристально его рассматривая.

Эдик придвинулся ближе и схватился дрожащими руками за спинку дивана. Первое же прикосновение губ выбило из него дух. Чёрт, он никогда не научится делать это так же хорошо, как Костя.

Он попытался замереть и не двигаться, памятуя о том, как трудно ему приходилось, когда член упирался в горло, мешая дышать, но у Кости, кажется, таких трудностей не возникало. Он брал его так глубоко, что у Эдика темнело перед глазами. Сдерживаться не получалось. Он стиснул пальцами диванную обивку и со сдавленным всхлипом втолкнулся вперёд. Костя обхватил его за бёдра, крепкими пальцами сжимая ягодицы. Эдик застонал и кончил, отчаянно выкрикивая имя Кости.