Они добрались в метро и прошли через турникеты. Эдик первым шагнул на эскалатор и развернулся к Хлебникову лицом. Тот встал через ступеньку выше него и принялся с отсутствующим видом расстёгивать своё пальто. Эдик приблизился и сказал негромко:

— Костя, а научишь меня кое-чему?

— М? — спросил Хлебников.

— Прямо сейчас, когда приедем.

— Чему тебя научить? — спросил Хлебников.

Эдик положил руку поверх его руки, лежавшей на резиновом поручне.

— Научи меня, как надо делать минет, — нагло заглядывая Хлебникову в глаза, сказал Эдик.

Взгляд Хлебникова пронзил его насквозь.

— Да что ты? И с чего вдруг такие идеи?

Эдик сглотнул. Его сердце колотилось, как бешеное.

— Хочу тебе отсосать. Давно об этом думаю.

— Эдик…

Он шагнул вверх на ступеньку, встал к Хлебникову вплотную, приблизился к его уху губами и прошептал:

— Хочу взять у тебя в рот.

— И обязательно было…

— Чтобы ты звал меня по имени и говорил, что надо делать и как именно тебе нравится.

— Эдик…

— И чтобы, когда ты кончишь…

— Говорить это прямо сейчас было обязательно? — мрачно спросил Хлебников, отнимая у него свою руку.

— А что?

— Если ты не заметил, кругом полно народу, — взгляд Хлебникова мало что не метал молнии.

— Мне всё равно, — сообщил Эдик.

— До дома ещё нужно доехать.

— Это недолго.

— Разворачивайся, эскалатор кончился.

Эдик обернулся через плечо: и правда.

— Ну так как?

— Что как? — раздражённо переспросил Хлебников. Эдик заметил на его лице мрачную усмешку.

— Научишь?

— Научу, не волнуйся, — ответил Хлебников, глядя по сторонам. Его взгляд скользил со стороны в сторону, по людям и стенам вестибюля, но нигде не задерживался подолгу.

— Нам на другую сторону, — подсказал Эдик, когда Хлебников повернул не к тем путям.

Они зашли в поезд слишком близко от эскалатора, в вагон набилось битком народу. Хлебникова прижало к Эдику со спины. Нет, так будет не поговорить. Поезд тронулся, и Эдик развернулся, чтобы оказаться перед Хлебниковым и смотреть ему в глаза. Какая-то тётка заворчала и чуть не заехала ему локтем по рёбрам «молодой-человек-не-толкайтесь», да как же.

— Ты же не против? — спросил Эдик, повысив голос. Всё равно ничего не слышно.

Губы Хлебникова изогнулись в прекрасно знакомой Эдику усмешке, ядовитой и нахальной. Он протянул руку, просунул её под пуховик Эдика и обхватил его со спины, прижимая к себе. Пальцы скользнули по пояснице, прошлись за поясом джинсов. Эдик решил, что это «да».

Поезд на большой скорости нёсся в туннеле, вагон сильно качало. С каждым толчком Эдика бросало на Хлебникова. Самое неподходящее время для эрекции, но Эдик возбудился и ничего не мог с этим поделать. Хоть бы никто из окружающих не заметил, хотя похоже, никому до них нет дела.

— Я бы хотел прямо здесь, — нагло заявил он, наклонившись к уху Хлебникова.

— Придётся подождать, — ответил ему Хлебников и вовремя убрал руку: поезд подъезжал к станции.

Часть толпы вышла на следующей остановке. Хлебников шагнул к сиденьям и скомандовал Эдику:

— Сядь, успокойся, — а сам остался стоять.

Эдик с трудом дождался пересадочной станции. Вид Хлебникова в расстёгнутом пальто совершенно его не успокаивал. Эдик представлял, как расстёгивает его брюки, как стягивает их вместе с бельём на бёдра, как смотрит на него Хлебников и… Ох, чёрт, ну почему ехать так долго? Эдик поднял лицо, встретился взглядом с Хлебниковым и одними губами прошептал:

— Костя…

Тот отвернулся, но теперь улыбка не сходила с его губ. Скорей бы доехать, а дальше… Дальше Эдик приложит все усилия, чтобы Хлебников думал только о нём и больше ни о ком другом.

Наверное, чтобы поиздеваться над ним, не иначе, Хлебников встал так, чтобы его ноги касались коленей Эдика. Держать себя в рамках становилось всё сложнее. Эдик хотел бы, чтобы Костя встал ещё ближе, прямо между его ног. Когда объявили нужную остановку, Эдик вскочил и пулей пронёсся к дверям. Кровь у него уже вовсю кипела. Надо ли говорить, что до дому они доехали в рекордно короткие сроки.

***

— Боюсь, я долго не продержусь, — сказал Хлебников с небольшой заминкой.

Эдик усмехнулся:

— И кто сегодня у нас несдержанный?

— Нечего было дразнить меня всю дорогу! — парировал Хлебников с возмущением.

— Да ладно, тебе нравилось, — Эдик раздевался, спинывая с ног кроссовки и одновременно расстёгивая пуховик.

— Не берусь утверждать, — Хлебников расстёгивал пальто неспешно, пуговицу за пуговицей. Будто решил помучить Эдика своей медлительностью.

— Давай повешу, — Эдик взял у него пальто и повесил на ближайшую вешалку рядом со своей верхней одеждой.

Хлебников дотронулся до его руки, потянул за запястье, повёл за собою. Они шли в спальню. Эдик затормозил на пороге гостиной.

Хлебников тоже остановился.

— Скажи, если передумал, — предложил он.

— Ну что ты сразу «передумал»? Я тебя поцеловать хочу, — ответил Эдик.

В прошлый раз он на Костю накинулся, как бешеный, и они чуть в лифте не начали сексом заниматься. Поэтому сейчас Эдик старался изобразить хотя бы видимость спокойствия. Это было… Ну, это было бы по-взрослому.

— Ладно. Давай, целуй, — Хлебников улыбнулся и потянулся к нему за поцелуем.

И всю сдержанность Эдика как ветром сдуло, стоило ему только дотронулся до Кости губами. Горячий рот впился в его собственный. Эдик почувствовал вкус Кости, уже ставший таким знакомым. Их языки встретились, касаясь друг друга, Эдик застонал и отстранился, прикусив Хлебникову нижнюю губу. Хлебников положил руку ему на затылок, прижимая к себе и не давая прекратить поцелуй. Эдик зажмурился и пошатнулся. Под ногами оказалось диванное сиденье. Он опустился на него со всего размаху, чуть не падая. Хлебников, потеряв равновесие, плюхнулся рядом, прервал поцелуй и громко засмеялся.

— Ох, чёрт, — приговаривал он, смеясь до слёз. — Ну блин…

— Чего смешного? — спросил Эдик, не зная, куда глаза-то девать. Над чем смеялся Хлебников, непонятно. Наверное, над ним, над Эдиком? Больше ничего смешного в комнате не было.

— Как дети малые, ей богу, — фыркнул Хлебников, отсмеявшись. — Дорвались!

Эдик вздохнул.

— Эй. Не вздумай мне тут обижаться, — Хлебников ткнул его локтем в бок. — Слышишь?

— Слышу, — кивнул Эдик. — Только от нашей разницы в возрасте всё равно никуда не деться.

Хлебников вдруг взглянул на него серьёзно-серьёзно и спросил:

— А для тебя эта разница сильно важна?

Эдик мотнул головой. Он даже губу закусил от отчаяния.

— Ты мне нравишься, Кость. Какая разница, кому сколько лет, ну правда, — проговорил он, нахмурив брови.

— И ты мне нравишься, — с лёгкостью в голосе ответил Хлебников. Он прикрыл глаза и откинулся на спинку дивана. — Так что к чёрту её, эту разницу?

— К чёрту, — согласился Эдик.

— Кстати, ты же чему-то там научиться хотел? — с ехидцей в голосе напомнил Хлебников.

— И до сил пор хочу, — подтвердил Эдик. Слова Кости вернули его в то лихорадочно-торопливое состояние, в котором он пребывал пару минут назад.

Он развернулся на диване, нависая над Хлебниковым. Рукой облокотился о диванную спинку совсем рядом с его лицом. Поймал взгляд его глаз, приблизился для короткого поцелуя и вновь отодвинулся. Хлебников смотрел на него, не поднимая головы от дивана, целовал его рот, когда Эдик наклонялся, дразнил его губы языком и даже зубами. Эдик загорался с каждой минутой всё сильнее. Судя по тому, как расширились зрачки Кости, он тоже был возбуждён. Эдик наклонился и поцеловал его горло. Хлебников весь извернулся, чуть не уходя в сторону из его рук. Вздохнул со всхлипом.

— Тебе нравится здесь, — утвердительно произнёс Эдик. — А где ещё?

— А?

— Где ещё мне тебя поцеловать?

Хлебников расплылся в улыбке, а потом поднял руки и начал расстегивать на себе пиджак. Эдик перехватил его пальцы.

— Я сам, — он шепнул это Косте на ухо, а потом, недолго думая, лизнул мочку его уха языком.