— Мне нравится форма твоей груди, — повторил он. — И как она ощущается в ладони. Мягкая, округлая. Номер «три-плюс» вполне нормальный размер, как мне кажется. Ты всегда зря переживала по этому поводу.

Алина раскрыла рот, но вслух ничего не произнесла. Потом перевела дух и спросила:

— Ты знаешь, о чём я переживаю?

Боинг кивнул:

— Размер груди, форма носа, разрез глаз, густота ресниц, звук голоса, рост, форма ног, рельеф живота, цвет и густота волос… Отсутствие постоянного удобного бойфренда, необходимость работать на отца, наличие подруг, которые более успешны в жизни, чем ты, ранний уход матери, боль в ногах после целого дня в туфлях…

— Хватит… Хватит, заткнись! Замолчи, Боинг. — Алина вздохнула и взъерошила волосы. Которые были нормальной густоты и объёма. И красивого цвета. — Ты очень наблюдательный. Была бы я дочерью настоящего мафиози, мне пришлось бы тебя убить, — она невесело хохотнула.

— Ты не можешь отдать мне приказ умереть, — напомнил Боинг.

— И раньше не могла, и теперь не буду, — пожав плечами, ответила Алина с высоким процентом искренности. Лямки комбинезона снова съехали по скользкому шёлку до локтей. Почему она вечно носит такую неудобную одежду, которая соскальзывает? — Просто ты столько обо мне, оказывается, знаешь.

Боинг приблизился, — для этого ему пришлось обойти криокамеру, — и поправил лямки, натянув их обратно на плечи.

— Этот комбинезон неудобный, — констатировал он.

— Зато фирменный, — парировала Алина.

— Платья лучше.

— И их не надо снимать, достаточно поднять подол, — добавила Алина.

— Или юбки, — добавил Боинг. — И без колготок. Они тонкие и легко рвутся.

— Можешь порвать его, если хочешь, — почти прошептала Алина, отчего-то отведя взгляд в сторону. Её щёки снова сделались гиперемированными. Она краснела, когда в открытую говорила о сексе или когда кто-то говорил при ней о нём. Боингу показалось, что он понял что-то ценное, открыл ещё одну потаённую частичку её внутреннего мира.

— Сегодня ночью? — уточнил он.

— Сейчас, — поправила его Алина и поднялась.

Они стояли вплотную друг к другу, и Боингу казалось, что из отсека кто-то коварный выкачивает весь кислород. Ему сделалось трудно дышать, когда он подумал о том, что может попробовать — всего лишь попробовать, — дать ей то, чего ей так отчаянно хочется. Полного секса. С членом. Он мог бы попробовать. Но лучше предварительно уточнить.

— А ты бы хотела меня… то есть, мой ч…

Алина прижала палец к его губам.

— Я тебя по-всякому хочу. Пошли быстрее, — и она повела его за собой. Наверняка в каюту. Куда же ещё можно идти так целенаправленно после подобных признаний.

Она его хочет. Хочет по-всякому. И сейчас у них наконец-то будет нормальный взрослый секс, — Боинг ощущал, как растёт температура его тела, как влажнеют ладони и колотится сердце в груди, стоит ему только подумать об этом. Об Алине, разгорячённой и стонущей в его объятиях. О себе, выполняющим её приказы, всегда неожиданные, как уколы иглы, жалящие требовательные приказы. Он хотел поклоняться Алине, как божеству, прямо сейчас. Вымаливать, вытягивать из неё снисхождение. Добиваться. Делать ей хорошо.

Уровень его гормонов достиг невиданной отметки, дыхание выдавало нетерпение, но Боинг намеренно не успокаивал своё разошедшееся тело. Он хотел ощутить всё, без фильтров и блоков, без подавляющих ингибиторов, по-человечески.

В каюте Алина закрыла дверь и развернулась, прижала Боинга к створкам. Он понятливо заблокировал их, иначе вывалился бы обратно в коридор.

— Ну что, Боинг? — спросила Алина, вжимаясь в него грудью и животом. — Ты дашь мне? Чур, я сверху, — её глаза смеялись, но тон голоса сохранял серьёзность. Боинг подыграл:

— Дам. Сделаю всё, как ты хочешь.

Во взгляде Алины скользнуло сытое довольство. Наверное, она тоже мучилась нетерпением точно так же, как и он.

— Тогда…

И тут её перебил сигнал искина, свидетельствующий о входящем сообщении.

— Входящий вызов под грифом «срочно», — сообщил искин вслух.

— Да ёж твою двадцать! — выкрикнула Алина в потолок. — Этот придурок что, никогда не угомонится? Теперь ему чего надо?!

Боинг быстро проверил канал связи и обнаружил, что вызов ещё идёт. Он отправил текстовое сообщение:

«Нам некогда. Это срочно?»

Ответ пришёл тут же, тоже текстовый, со множеством восклицательных знаков:

«Тут пиратский корабль! Как думаешь, это срочно? Резче сюда, я драпаю!»

— Там пираты, — сказал Боинг Алине. — Миклуха собирается улетать.

Алина побледнела.

— Он ждёт нас, чтобы взять на буксир, как и обещал.

Алина сглотнула и сухим твёрдым голосом сказала:

— Тогда пойдём на мостик. Быстрее.

Они не пошли, они побежали.

В коридоре их застал очередной вызов. Боинг, не дожидаясь указаний, сам принял решение и приказал искину ответить. В динамиках забасил, затараторил Миклухин голос с хрипотцой, выдававшей волнение:

— У них там что-то странное творится, у пиратов-то. Вам видно?

— Что творится? — потребовала ответа Алина.

— А, нет, вам не видно, астероид заслоняет, — сам ответил Миклуха. — Воюют они там с кем-то. Вот зуб даю, воюют. Слышь, Боинг, ты тут? Щас трансляцию налажу, как тут эта… Куда ж нажать…

Боинг с размаху влетел в своё кресло, произвёл устойчивое соединение с искином, по лучу связи запросил доступ к Миклухе и вслух сказал:

— Это я стучусь к тебе. Дай доступ.

— А? А-а, щас, щас… Да куда ж тут… А, вот, нашёл.

Алина с торопливой дробью каблуков пробежалась до кресла второго пилота и уселась в него, принялась добросовестно застёгивать страховочные ремни. Всё как по инструкции, — понял Боинг с одобрением. Он заметил, что она не сводит с него взгляда. Это вызвало в нём ещё большее одобрение.

А потом открылся доступ к «Марине», и Боинг живо наладил трансляцию с её камер, задействовав для этого половину обзорных экранов яхты. Передача данных шла с запозданием, но зато Боинг и Алина смогли вместе убедиться в правдивости слов Миклухи. У пиратов происходило что-то странное.

— Да почему он решил, что это пираты? Я две летающие точки вижу! — сказала Алина громко. Миклуха услышал её, — аудисвязь не прерывалась, — и ответил:

— Может, потому, что они с полицейским катером бьются? Вон, красно-синие габариты мигают.

— С полицейским? Тут полиция?! — воскликнула Алина обрадованно. — Надо срочно им подать сигнал! Боинг, что ты сидишь, ну давай. Отец наверняка уже меня ищет!

— Возможно, что полиции сейчас уже не будет, — Боинг оценил силы и постарался спрогнозировать исход события. Одноместный полицейский челнок всего в полтора раза крупнее кобайка Миклухи против стандартного крейсера? Рано или поздно, полицейский должен был потерпеть поражение. Человеку повезёт, если он погибнет быстро. Прямое попадание из плазменной пушки, взрыв — и всё. Впрочем, для любого разумного существа смерть в вакууме считалась быстрой. Если это существо не киборг, конечно.

— Он псих, — вдруг восторженно произнесла Алина, подавшись вперёд и пристально глядя на обзорный экран. — Этот полицейский — точно псих!

Боинг оценил манёвры, пике и бочки, кручение, боковые развороты, которые неизвестный пилот красно-синей машинки использовал для того, чтобы увернуться от плазменных бортовых пушек, и вынужден был согласиться с Алиной. Псих. Или киборг. У обычного человека уже давно дрогнула бы рука, и он бы ошибся. Малейшая промашка — и ловкий финт закончится прямым попаданием. Да сколько можно плясать вокруг да около, полицейскому уходить надо на полной скорости, а не в пятнашки с пиратами играть! Перестрелка, — да он ещё и стрелять умудрялся в ответ из мелкокалиберных лазерных стволов, если пушки наводились на пиратский крейсер, — длилась уже минут пять. Увы, большого урона выстрелы слабых лазерных стволов нанести не могли. Такими только флайеры припугивать, что лихачат на запрещённой высоте в верхних границах атмосферы, да кобайкеров стращать.