— Не все. Есть и мужские модификации.

— Ну дела… Ну дают… Да неужто бабам нормальных мужиков уже расхотелось, что они на киберов перешли?

Боинг задал бы тот же вопрос Алине, но не думал, что она на него ответит. Вместо этого он деловито спросил другое:

— Ну так что, спасать его не будем? Я пойду обратно?

— Та стой ты, какое обратно? — Миклуха снова стукнул его по руке. — Тут подумать надо. Кораблик богатый. Если владелец жив или его родственники существуют, то могут отдать за его имущество вознаграждение. У меня пару раз так было, нехило наваривался. Ты не думай, я на кораблях не мародёрствую, — голос его предательски дрогнул, но Боинг промолчал. — Так вот. Кибер этот явно ценный, раз его в саркофаг засунули. Может, владеет важной информацией. Или дорог сам по себе. Хрен знает, короче. Надо его разморозить и расспросить о владельцах, пусть называет их контакты и адреса. Ну, ты и сам прекрасно всё знаешь, раз говоришь, что работал в этой сфере.

— Знаю.

— Ну вот, — Миклуха подобрел голосом. — Сорок процентов барыша, так уж и быть, тебе. Ну а если ничего не выйдет, обратимся в общество по защите прав киборгов. У меня всё будет задокументировано в официальном рапорте начальству, они у нас не отвертятся! Мы с тобой спасли кибера. Пускай отвалят нам деньжат в качестве вознаграждения. Ну? Хорошо я придумал?

— Хорошо, — Боинг подавил вздох и взялся за бок криокамеры, передвигая её к краю пандуса, где действовала гравитация. Криокамера начала медленно опускаться дальним концом вниз, и Боинг, подталкивая, затащил её в шлюз.

— Ну, бывай, брат, — сматывающий тросик Миклуха махнул ему на прощание рукой. Искин начал задвигать пандус внутрь шлюза.

— И ты бывай, — сказал Боинг совсем нерадостно.

— Не буди его сразу, если возможность будет, — добавил Миклуха торопливо, как будто закрытие гейта шлюза могло помешать их радиосвязи в скафандрах. — Дай мне часов восемь, я разберусь с магниткой и прилечу. Вместе посмотрим, что за перца я выловил. Заодно гляну, есть ли там ещё что-то. Но, по-моему, он там один был… Ну лан, бывай, — пошли помехи в микрофоне, сквозь которые донёсся звук разогнавшегося двигателя кобайка. — До следующего сеанса свя… пшш… скр… — сигнал наконец затих, и Боинг с облегчением стал снимать шлем. Как раз и давление успело выровняться настолько, чтобы можно было открыть внутреннюю дверь и войти на яхту.

Алина стояла во внутреннем коридоре и постукивала каблуком по полу. Её руки были сложены под грудью. Переоделась она не в платье, а в комбинезон с красиво отстроченными молниями и швами. Одна лямочка вечно норовила съехать с плеча. Вот и сейчас…

— Irien, значит? — поправив съехавшую лямку, спросила Алина, явно слышавшая весь их разговор с Миклухой. Ну разумеется, искин любого подключил бы к внутренней связи между скафандрами прямо с мостика, достаточно просто отдать ему нужный приказ. Что-что, а приказывать Алина умела. — Дай посмотреть!

Боинг будто увидел себя со стороны. Большой и высокий, он загораживал Алине доступ к обзорному окошку саркофага, тьфу, то есть, криокамеры, — удалить ненужный синоним из базы данных.

— Ну? — вопросительно подняла на него взгляд Алина. — Ты ещё за шиворот меня оттащи. Да ничего я ему не сделаю, не волнуйся. Иди, скафандр снимай, а я посмотрю пока.

Боинг смирился и отошёл к стойке со створами, на ходу расстёгивая скафандр. Не забыть проверить запас кислорода в баллоне. У него расход был меньше, но всё-таки о подобных вещах нужно заботиться заранее. Он нарочно избегал смотреть за спину, где Алина склонилась над смотровым окном. И трансляцию камеры искина на внутренний монитор отключил. И…

— Так вот ты какой, Irien, — протянула Алина.

Боинг выронил пульт магнитного крюка, и тот громко лязгнул об пол. Не сам выронил, пальцы дрогнули. Вот сейчас она его увидит — и что? И поймёт, кто на самом деле отмороженный, и кого ей нужно было будить своими поцелуями?

— Ты всё? Ну давай, неси его. Раз этому Миклухе захотелось повозиться с его памятью и владельцами, то надо помочь инвалиду. У него гасилка.

— Он не похож на инвалида, — ответил Боинг. Внутренне ему захотелось возразить. Хоть в чём-то. Он вцепился в первую попавшуюся возможность. — Вполне дееспособный индивид.

— Да как скажешь, мне всё равно, — Алина пожала плечом, и лямка опять съехала до локтя. Под комбинезон Алина надела белую шёлковую футболку с белым же лифчиком, а туфли были те самые, бежевые. Боинг сглотнул. И развернулся к криокамере, зацепил магнитным крюком за крепления по бокам и прямо так, волоком, потащил её к отсеку с автохирургом. При большом желании, кстати, автохирург и сам мог трансформироваться вокруг пострадавшего в криоустановку. Только не такую допотопную, как та, что он нёс сейчас. Действительно саркофаг. И для спасения в открытом космосе при крушении автохирург можно было использовать… На повороте криокамера с Irien’ом стукнулась об угол, и Боинг только мстительно выдохнул. Мстительно? Он, киборг, созданный идеальным?

Боинг даже приостановился, осознав, до чего докатился. Он читал об этом. Это — ревность, внутренний конфликт индивида, возникающий при появлении конкуренции за внимание важного объекта психологической или физиологической привязанности. Он ревновал. Какое это было неудобное и глупое чувство. Суетливое. Жгущее изнутри кислотой. Но с жалобой на него к Алине уже не пойдёшь. Собственная неуверенность только оттолкнёт её от него. Ей нравятся сильные и самостоятельные, неуверенность и слабость она не уважает. Она оттолкнёт Боинга, и это даст Irien’у, пока безымянному, больше шансов на успех. Она его захочет. Как бы было хорошо, если бы этот киборг никогда не очнулся. В принципе, это можно было устроить. А что такого? Боинг всего лишь устранит объект конкуренции.

— Надо провести диагностику, ты говорил? — спросила Алина, зайдя вместе с ним в отсек с автохирургом. Кажется, последний раз им пользовалась та бракованная шестёрка, встреченная на Охаре, позывной «Джек». Но с тех пор прошло уже больше полугода, все потраченные ресурсы и медикаменты были восполнены в полном объёме.

— Ты начинай, а я посмотрю. Хоть какое-то развлечение. А то скучно.

Не уйдёт, — понял Боинг. Похоже, отключение жизнеобеспечения криокамеры придётся отложить на более поздний период времени. Например, когда Алина будет спать.

— А он хорошенький, — сказала она будто между прочим. Боинг промолчал. Тогда Алина присела на криокамеру в ногах Irien’а. А Боинг принялся подключать датчики через переходник к капсуле автохирурга. Переходник использовался впервые. Приходилось то и дело сверяться с инструкцией. Диагностика началась на полной автоматике, как только самый последний датчик был подключен. Уровень кислорода, уровень содержания продуктов распада, томография, давление, микрорентген костей. Это-то зачем? — удивился Боинг, но отключать и отменять ничего не стал. Пускай обследуется.

— Но типаж, конечно, не мой, — продолжила говорить Алина. — Ясно, почему наш инвалид перепутал его с девушкой. Он реально как девчонка. А мне больше брутальные нравятся.

— А я брутальный? — спросил Боинг.

Алина подняла на него удивлённый взгляд. Потом в этом взгляде что-то промелькнуло.

— Ты самый брутальный из всех. Я весь каталог пересмотрела, прежде чем тебя увидела. Мы вместе с отцом заходили, он дал мне выбрать. Иначе купил бы бабскую модель в бронелифчике, — добавила Алина с ворчанием. — По ней вся Галактика слюну пускает.

— Я не пускаю, — ответил Боинг. — Женская модификация DEX по силе и скорости реагирования ничем не отличается от мужской.

— Да, но бронелифчик. Что за озабоченный мудак её делал, — Алина скривилась.

— Твоя грудь мне нравится больше.

— Чего?

Боинг набрал на пульте автохирурга команду, разрешающую поддержку жизненных функций киборга в криокамере, подачу кислорода и отведение продуктов метаболизма, — пусть тот был и в замороженном состоянии, но обмен в теле всё-таки шёл, — и перевёл на Алину взгляд. Отметил гиперемию лица.