— Ну как, нравится?

Её пальцы коснулись чего-то, нажали вглубь, внутрь, надавили на самое острое, самое жгучее — Боинг не смог произнести ни слова, а звук, который издало его горло, больше походил на вой животного.

Алина вновь лизнула его член и произнесла низким хриплым голосом:

— Неужели нравится настолько?

Она тёрла его там, гладила, нажимала и отступала, Боинг, сдерживаемый лишь своими наноимплантатами, судорожно вздрагивал. Его голос… Уж лучше бы он его потерял, а не Алина. Иногда из его рта вырывались наружу вместе с дыханием короткие возгласы, и Боингу никак было не замолчать. Отдать команду наноимплантатам, чтобы те пережали связки — легко. Но на это было нужно хотя бы секунду покоя, передышки, — а Алина её ему не давала. Она вновь склонила голову, напоследок взглянув на него снизу вверх, и глубоко вобрала его член в себя, широко раскрыв рот. Боинг, не в силах больше сдерживаться и терпеть эти ощущения, отдался им — и Алине, — перестав сдерживаться. Его тело сократилось, внизу полыхнуло ярким жаром и взорвалось. В секунду он испытал столь сильное возбуждение, опустошение и освобождение, что сознание покинуло его. Это было… как принудительная перезагрузка, яркий белый свет застил всё перед глазами, только это было гораздо приятнее, несравнимее по ощущениям ни с чем.

Алина кашлянула и поднесла ладонь ко рту, шумно сглотнула горлом.

— М-м… Ничего себе, — буркнула она. А потом, явно подумав о чём-то другом, переключилась на другой вопрос и тут же сменила настроение: — Ну как тебе?

Боинг осторожно уточнил:

— Уже можно двигаться?

— А ты что… Специально не… Да, разумеется. — Алина и сама подвинулась, вытянулась рядом, прижалась вплотную. — Как же я тебя хочу, ты бы знал… Теперь не усну… — Она прижалась к его груди — Боинг специально повернулся боком, скопировав её позу в зеркальном отражении. Они оказались лицом друг к другу.

— Я виноват в этом? — уточнил он.

— Частично. Потому что такой… вапще классный… — Вопреки своим словам, Алина внезапно зевнула.

— Классный? — повторил Боинг, придав голосу вопросительную интонацию. Иногда это позволяло получить ответ, экономя время на проговаривании фразы-вопроса. Боингу нравилось быть лаконичным.

— У меня ещё таких не было, — хрипло призналась Алина. — Неопытный, но решительный, не боишься экспериментов. Парни обычно не такие. Ленивые и ноют хуже баб. И говорят только о деньгах, машинах и музыке. А тебе их надо слушать… Скукота…

— Я не говорю о машинах и музыке, — сказал Боинг.

— Вот-вот. Видишь же, ты у меня просто золото. На фиг других. Тем более, с таким хозяйством! М-м… — Алина зевнула опять. — А ещё ты такой ранимый… Вроде и нет, но мне так… кажется.

Она ещё больше скрутилась в калачик, и Боинг догадался, что на неё можно накинуть одеяло, чтобы защитить от прохладного воздуха. В целях экономии питания и энергии, а также для наилучшей регуляции биологических ритмов, в искине была заложена программа, понижающая по ночам отопление корабля на несколько градусов.

Рука Боинга легла поверх одеяла, укутывая Алину по плечи, застыла… Алина выкрутилась и перевернулась на другой бок, вжалась в Боинга спиной и ягодицами и негромко засопела.

Вопреки своим же словам, заснула она на удивление быстро. А Боинг потратил ещё некоторое время на то, что уже давно должен был сделать. Разыскал в электронной библиотеке данные по тематике «половой акт» и взялся за их изучение. Не сказать, что прочитанное вселило в него уверенность. По всему выходило, что они с Алиной очень часто за прошедшее время производили «половой акт», — в книгах это называлось «заниматься сексом». Однако все книги подряд утверждали, что люди сексом на корабле не занимаются, потому что это ухудшает психологический климат в коллективе, вредит взаимоотношениям и снижает производительность труда. Так всё-таки «секс» или «терапевтическое воздействие»? Боинг терялся в понятиях и их значениях. Быть может, Алина решила, что они больше не будут заниматься сексом, потому и стала так одеваться и вести себя более сдержанно? Но тогда зачем этот минет? Ведь это — тоже секс!

Наверное, нужно подождать, спросить саму Алину завтра и послушать, что она скажет. Успокоив себя подобным решением, Боинг сверился с внутренними часами, убедился, что время, отведённое для сна, ещё не кончилось, и дал команду наноимплантатам блокировать любые телодвижения и звуки, пока он будет находиться во сне. Если ему приснится что-то похожее на предыдущий сон, то он хотя бы не разбудит Алину снова. Не то чтобы он был уверен в том, что подобный сон ему приснится снова, но будить Алину ещё раз не хотелось.

Боингу попалось одно утверждение в книге, по которому следовало, что у людей зачастую фобии связаны именно с сексом. Возможно потому, — предполагал автор, ссылаясь на классическое понимание человеческой психологии, — что секс идёт от продолжения рода. Боинг не мог понять, относится ли данное утверждение к нему или нет, ведь киборги были стерильны и род продолжать не могли. Но ведь инстинкты и рефлексы у них остались человеческие! Боинг заинтересовался данной фразой потому, что понял: фобия в отношении секса у него была, и ещё какая. Из-за процессора. Впрочем, похоже, что Алина успешно помогла ему с нею справиться. Наверное. Если, конечно, они всё-таки занимались сексом, а не «терапевтическим воздействием».

Окончательно запутавшись, Боинг уснул. И всё-таки увидел сон, почти ничем не отличавшийся от предыдущего. Разве что теперь Алина не ругала его, а дразнила. Насмешливо говорила, что он нежный и ранимый, называла его «котичек», а ещё сравнивала его с людьми, с которыми у неё раньше был секс.

— У тебя, конечно, хозяйство больше, но у моего друга Макса был флайер, и он меня на нём катал. А мы с тобой полетаем? А, Боинг, полетаем? Мне так нравится говорить о машинах и деньгах с моими друзьями. Раздвинь ноги, Боинг!

Алина проникала в него пальцами и приказывала:

— Не шевелись. Не двигайся. Не вздумай кончать.

И Боинг корчился внутри своего тела не в силах пошевелиться вновь, подчиняясь приказам хозяйки Алины, впуская её в своё тело, возбуждённый, взвинченный, не в силах даже кончить. Это было ещё хуже, чем с процессором.

Когда время сна закончилось, он проснулся с облегчением. Нет, спать под наноимплантатами было плохой идеей. Боинг осознал это, ощущая, как тесно и твёрдо у него стоит от подобных снов. Уж лучше бы он проснулся…

Он перевёл взгляд на Алину. Судя по медленно разгорающейся подсветке, уже было раннее утро по корабельному времени. Боинг бесшумно поднялся с кровати и так же бесшумно выскользнул из каюты. Ему хотелось побыть в одиночестве, чтобы подумать и успокоиться. Наверное, не стоит поднимать вопрос секса и терапевтического воздействия сейчас. Сны от подобных мыслей и разговоров у Боинга, судя по всему, будут отвратительными. Он прошёл на мостик, упал в пилотское кресло и почти с облегчением погрузился в складывание оригами.

***

— Являются ли сны о сексе нормой для человека? — спросил Боинг.

Алина подавилась чаем и закашлялась.

Боинг целых два дня формулировал свой вопрос и когда составил его, то не думал, что тот вызовет у Алины подобную реакцию.

Откашлявшись, она рассмеялась.

— Что, прости? Сны о сексе? А что конкретно тебе снится? — она отхлебнула ещё чаю, проглотила и выжидательно уставилась на него. Голос у Алины почти стабилизировался, но кричать пока она не кричала. Возможно, было не то настроение. — Ну так как? Расскажешь?

— Субъект по имени Алина до сих пор является моим хозяином и отдаёт мне приказы, которых я не могу ослушаться, — сказал Боинг.

— «Субъект», значит? — переспросила Алина. — Так-так…

— Так было заложено в моей прошлой программе подчинения, — уточнил Боинг.

— А ну, назови меня по имени.

— Алина, — ответил Боинг.

— Сейчас я для тебя кто? Субьект? Объект? Человек?

Боинг моргнул, обработал информацию и выдал ответ. Кажется, он понял, отчего Алина начала хмуриться. Люди придавали очень большое значение именам, статусам и положению. А он выразился некорректно. Следовало исправиться.