— Так, ты меня сейчас что, невротичкой обозвал? — уточнила девушка. Крекер в её руках хрупнул пополам. Наверное, им сейчас снова в него кинут. Предупреждая данное действие, Боинг протянул руку и взял из пальцев Алины крошащиеся кусочки засохшего теста, пахнущие ванилью.
— Нет, — честно сказал он.
Похоже, тактильный контакт продолжал действовать на Алину лучше чая. Девушка вздохнула и поглядела сперва на свои руки, которых коснулись пальцы Боинга, потом на него самого, жующего крекер.
— На, запей, — сказала она, придвигая к нему свою кружку.
Несладкий, со специфическим привкусом высушенных полуферментированных листьев… Содержащий множество оттенков вкуса, которые постепенно раскрывались на языке… Боинг отпил ещё глоток. И ещё один.
— Чай считается вкусным? — спросил он.
Алина пожала плечами.
— Ну, да. Многие ведь его пьют. Этот — хороший, дорогой. Выращенный на плантациях Новой Земли-2. В магазинах такой по сорок единиц за килограмм продают. Я дешёвую бурду в чайных шариках не пью.
— Понятно, — ответил Боинг вместо типового «Информация сохранена». Похоже, синонимы у него получались. Алина кивнула, кажется, принимая его стиль общения.
— Боинг, слушай… А пойдём, полежим? — спросила девушка, проведя кончиком пальца по чайной ложечке, лежащей на блюдечке.
В тоне её голоса слышался подвох. Бывало, именно таким голосом Алина просила у Павла Павловича разрешения съездить в магазин на распродажу «Ну ведь когда ещё такие скидки будут» — и не факт, что в итоге она заплатит меньше, чем если бы шла в магазин просто с обычными ценами, — или в клуб встретиться с подружками «Ну ведь Ника только на одну неделю прилетела из Аркадии, мы целый год не виделись», — а о том, что в клубе помимо Ники будут ещё и парни, бойфренды, друзья и приятели, Алина молчала. Вот и сейчас… Почти такой же голос. В чём подвох?
— Действие тоже носит ритуальный характер? — уточнил Боинг. — Как чай?
Алина закусила губу, кажется, пытаясь подавить улыбку.
— Да, почти, — ответила она с честностью в тридцать пять процентов.
Боинг не двинулся с места.
— Так, я не поняла, ты меня боишься что ли? — нахмурилась Алина, когда она поднялась с табурета, а Боинг остался сидеть.
— Нет, — ответил он. Бояться слабую человеческую особь женского пола, не обученную способам ведения боя и приёмам самозащиты, было действительно глупо, а глупых действий Боинг не совершал. — Пожалуйста, уточните параметры задания «пойдём, полежим».
И вот тут Алина, кажется, разозлилась всерьёз. Потому что внезапно засопела и выпалила:
— Здесь пираты! Какое-то сраное кладбище кораблей! Мы в жопе мира и нам тут почти месяц сидеть! Еда отвратительная! Из собеседников у меня только замороженный кибер! Я просто не хочу засыпать одна! Что тут непонятного?!
— Температура моего тела составляет тридцать шесть и шесть десятых градусов по шкале Цельсия, — уточнил Боинг. — Я не являюсь замороженным.
— Вот! Об этом я и говорю! — Алина наставила на него палец. — Или я разморожу тебя за этот месяц, или не знаю что!
Боинг встал. Похоже, ему придётся идти. Алина злилась. В любом случае, это было плохо.
— Данный процесс является терапевтическим? — уточнил он. Если выполнять все заданные ему команды и действия, то настроение Алины вполне вероятно исправится. Стало быть, нужно выполнить и требование «пойдём, полежим».
— Ещё каким терапевтическим, — буркнула Алина. И двинулась к своей каюте, по дороге пару раз оглянувшись, словно проверяла, действительно ли Боинг идёт за ней. Когда за ними закрылась дверь, девушка, невесело хохотнув, произнесла: — Так хотя бы ты не будешь врываться ко мне посреди ночи со скафандрами наперевес. Будешь рядом под боком и просто разбудишь. Не дай бог, конечно…
========== Глава 6 ==========
Она начала раздеваться, сняла с себя джинсы, блузку и лифчик. Потом взяла с подушки небрежно скинутую туда майку, надела её. Посмотрела на Боинга оценивающе и пробормотала:
— Так я и думала… Никакой реакции, да?
— Какого характера реакция должна наблюдаться? — уточнил Боинг.
— Да нет, никакого, — Алина дёрнула обнажённым плечиком. — В любом случае, я — спать. А ты ложись рядом. Одежду можешь не снимать.
Последняя фраза прозвучала с каким-то особым выражением, но его Боинг тоже не распознал. И программа-подсказка молчала. Толку от неё не было. Боинг ощутил себя беспомощным, как тогда, когда не мог подобрать синонима к типовой машинной фразе. Но Алина была недовольна, это точно.
— Выполняемые действия производятся некачественно? Требуются улучшения? Пожалуйста, задайте параметры, — произнёс он, предчувствуя, что Алина сейчас закатит ему истерику за использованные фразы, и подспудно ощущая облегчение от того, что здесь нет бассейна. Алина всегда любила зашвырнуть что-нибудь на глубину, а после послать его доставать предмет. Да, бассейна не было, но был ведь космос! А в вакууме киборги могут выжить в течение… Да нет, Алина не догадается отправить его через шлюз в открытый космос, о чём он только думает.
Алина тяжело вздохнула, откинула одеяло и села на кровать.
— Обувь сними. Иди сюда, — она протянула руку и ухватила Боинга за пальцы. Легла. Подвинулась к противоположному краю. — Ложись сюда. Брюки сомнутся, да и ладно. Надо будет подобрать тебе какую-нибудь пижаму. Тут у отца целый гардероб на все случаи жизни… Так вот, Боинг… Улучшения определённо требуются. Но ты и так молодец. Не обращай внимания на меня, двигайся в своём темпе. Я ж понимаю, что не идеальная… Смотри и выбирай сам, что тебе лучше. Идёт?
Он бы поспорил. Как так, «не идеальна»? Он, созданный идеальным, понимал Алину лучше, чем любая вспомогательная программа, распознавал жесты и мимику, угадывал действия и предупреждал их. Идеальнее, чем Алина, ему было трудно найти человека. Предугадывать и выполнять — ему больше ничего не хотелось на данный момент, чем… выполнить… эту задачу… сложить этот лист бумаги в цветок, «прекрасный и чувственный». Интересно, каким он получится?
— Ты понял? Я тебя не тороплю, — закончила Алина и разжала пальцы, отпустив его руку.
Боинг повернулся на бок и привстал, опираясь на локоть. Свободную руку протянул к её волосам, убрал прядь, упавшую на глаза.
— Боинг? Ну я же сказала!
— Я понял, — ответил он. — «Пойдём, просто полежим», и одежду я могу не снимать.
Он не знал, почему это так для неё важно, но все поставленные ею условия были соблюдены. Они лежали, он был в одежде. Можно было приступать. Он начал сразу с поцелуя, которому она научила его на кухне, на столе. Прикусил её нижнюю губу, потом осторожно сжал её своими губами, зализал языком. Когда Алина что-то попыталась сказать, он воспользовался этим и проник языком в её рот. Служебные программы уловили учащение пульса и выработку гормонов. Звуковые анализаторы распознали стон. Мышцы Алины расслабились. Она схватилась за ворот его рубашки, притянула его ближе, на себя, и Боинг подвинулся, осторожно стараясь нависать сверху и не давить своим весом. Для этого ему по-прежнему приходилось опираться на руку, зато другая была свободна. Он сжал пальцами и ладонью грудь Алины так же, как она показывала раньше. Без лифчика процесс сжатия происходил удобнее. И давал больший результат, — отметил Боинг по прозвучавшему стону и возросшей температуре тела Алины на целых две десятых градуса по шкале Цельсия.
— Ну, Боинг, блин… Тебя не понять, — пробормотала Алина, повернув голову в сторону. — То ты инертный, то ты…
Она не договорила, и Боинг произнёс:
— Я не инертный. — И попробовал произвести процесс сжатия со второй грудью. Результат оказался даже больше ожидаемого. Алина выгнулась, а её зрачки, и так расширенные в полутьме каюты, увеличились по максимуму.
— Да, — ответила Алина и обхватила Боинга за плечи обеими руками, а колени она развела в стороны и ногами прижалась… — Блин! Тебе его отрезали что ли? — она прекратила объятия и зашарила рукой у Боинга между ног. Он слегка приподнялся, чтобы обеспечить Алине лучший доступ, не совсем понимая, что именно она ищет. Ведь не половой же орган? Он нужен для «полового акта», а Алина уже в курсе, что Боинг не приспособлен для подобного, его создавали для других функций. Даже несмотря на то, что ему «половой акт», кажется, понравился, — настолько, насколько он мог себя осознавать в тот момент, — от той ночи у него остались не самые лучшие воспоминания. Тот момент, когда процессор полностью перехватил управление над его телом, казался Боингу ужасно неприятным. Да, сейчас процессора не было. Но воспоминания о поводке действуют ничуть не хуже, чем сам поводок. Боингу больше не хотелось подобного. Никогда в жизни. Да и вообще, он плохо понимал, каким образом соотносится «половой акт» с реабилитационными процедурами.
