— Производится изменение маршрута, — сообщил он, вводя программу для корректировки курса. Картинка на обзорных экранах тут же поехала в сторону.

— Погоди! — воскликнула Алина, — А вдруг там есть живые?

— Сигнал SOS не поступает, была произведена проверка по всем частотам, — ответил Боинг. По его мнению, это косвенно свидетельствовало об отсутствии живых форм жизни на кораблях.

— Не «была произведена проверка», а «я проверил», — поправила Алина. И добавила: — Ты прав. К тому же, пираты часто забирают людей в рабство. Вон, смотри, какой навороченный кораблик был. У него явно был богатый владелец. Должно быть, и всё ценное забрали, и владельца прихватили. Бррр! Отлетим подальше от этой штуки!

Боинг и так уже «отлетел подальше», сделав корректировку курса в шесть градусов и задал искину новые параметры, согласно которым при возможном столкновении с объектом производилось уклонение на расстоянии в километр до приближения объекта.

— Я произвёл корректировку нашего маршрута, — доложил он вместо «задача выполнена». Ему не понравилось, как это прозвучало. Во-первых, долго. Во-вторых, всё равно по-машинному. Как там говорила Алина, добавить выражения? А куда? Как? Что он должен делать, чтобы быть похожим на человека, но при этом не терять своей функциональности?

— У тебя что-то болит? — внезапно спросила девушка.

— Нет, — Боинг глянул на неё с подозрением. Если честно, понятие «болит» было ему знакомо только по сигналам системы. И сейчас все его подпрограммы молчали, стало быть, никаких критических состояний организма не было.

— Просто ты сделал такое хмурое лицо. Вот я и подумала, что в ОЗК тебя плохо прооперировали, — пояснила Алина. — Это же ведь всё-таки не шутка, операция на голове…

— Процессы регенерации прошли в штатном режиме, — успокоил Алину Боинг. — Всё уже зажило, — пояснил он. Должен же он научиться говорить по-человечески, в конце-то концов! Пусть даже и синонимами!

— О, это хорошо! — похоже, Алина обрадовалась по-настоящему. Она даже в ладоши прихлопнула. «Выражение крайней радости», — всплыла подсказка, совершенно ненужная. Боинг отмахнулся от неё, нетерпеливо дожидаясь, когда та растает с внутреннего экрана. Алину он всё больше и больше понимал безо всяких подсказок.

***

Перед ужином произошла неожиданная находка. В процессе ревизии кладовой была случайно обнаружена пачка крекеров. Боинг честно предупредил, что они просрочены на полгода и остались в кладовой, скорее всего, по ошибке, а Алина с честностью в девяносто восемь процентов ответила, что ей плевать на сроки годности, и что она закричит, если Боинг ей эту пачку не отдаст.

Тогда Боинг вскрыл упаковку и первый крекер отправил себе в рот.

— Да ты вообще охренел?! — сказала Алина, округлив глаза. «Выражение шока и крайнего потрясения», — пояснила программа.

— Пища является условно годной к употреблению, — ответил Боинг. И, подумав, добавил: — Я не охренел.

— Дай сюда! — Алина попыталась схватить пачку в очередной раз, и Боинг наконец-то опустил руку достаточно для того, чтобы Алина смогла до неё дотянуться. — То-то же! — сказала она, однако не торопясь следовать его примеру и есть крекеры. — А почему условно годные? — повертев пачку и даже понюхав её содержимое, спросила Алина. — Они что, плесенью покрылись?

— Пересохли.

— А. Ну, это ничего. Поправимо.

В итоге ужин состоялся. Но крекеры Алина макала в чай. Хотя бы чай она заваривать умела.

— Ты иногда такой наглый бываешь — жуть, — сказала она, прихлёбывая вторую кружку чая и старательно разжёвывая кусочек крекера. — Вот чего ты сейчас мою еду есть полез? У тебя своей кормосмеси навалом.

— Моё действие было продиктовано попыткой сохранить жизнь.

— Что, мою?

— Да.

— Это как это?

— Был проведён органолептический тест, тест на содержание токсинов и несоответствие продукта заявленным производителем характеристикам.

— То есть, если бы в печеньках был яд…

— То я бы его идентифицировал.

— Хм. Значит, получается, что ты по-прежнему меня охраняешь? От плесени, от ядов всяких… — Алина осторожно отпила ещё чаю. — А почему?

«Информация недоступна», — так бы раньше ответил Боинг, но теперь он знал, откуда ему эту информацию брать. Из той части мозга, в которой она просто была. Оттуда, откуда её не удалят никакие чистки систем и стирания. Из органической памяти. Хоть ему и приходилось подбирать слова, он с досадой понимал, что говорить у него всё равно получается так, будто он всё ещё машина. Слишком долго он общался только с процессором и различными программными сообщениями…

Но Боинг всё равно ответил то, что знал. Ведь это было элементарно:

— Данная система создавалась специально для того, чтобы помогать людям. Старым хозяином было поручено задание: производить охрану поднадзорного объекта хозяйки Алины. Данные действия выполняются до сих пор.

— Да, но зачем? — уточнила Алина. — Тебе ведь больше никто не приказывает.

Боинг заметил, что она смотрит на него очень внимательно. Считывать её настроение, сканировать, подстраиваться под желания — это даже не программа требовала, а что-то глубже. Что-то, что сидело так же глубоко, как органическая память. Или ещё глубже.

— Если система не будет этого делать, то для чего ещё она нужна? — Боинг поискал синонимы, не нашёл, попытался перефразировать, и тогда программа-подсказка высветила ему на экран: «Бесцельный. Напрасный».

Боинг повторил эти слова.

— Но что бы хотелось именно тебе? Для себя?

Боинг и так делал именно то, что ему хотелось, охрана Алины и забота о ней наполняли его жизнь смыслом. Что ещё Алина от него хотела? Он ощутил беспомощность. Синонимов для его слов больше не было.

— Информация недоступна, — сдался он после борьбы с собой.

— Ну и засранец, — припечатала Алина, да ещё и крекером в него кинула. Кажется, она злилась, но как-то не по-настоящему, не всерьёз. А крекер Боинг поймал и, чтобы не дать пропасть лишним питательным веществам, съел.

Человеческая еда казалась ему странной и он всё больше не понимал, почему люди приходят от неё в такой восторг. Макароны он не оценил. Крекеры тоже были не очень-то вкусные, сухие, пресные, со знакомым по смеси «элит» сильным ванильным запахом. Шоаррская тушёнка вроде бы была ничего, питательных веществ и витаминов в ней было порядочно, но она ведь не была по-настоящему человеческой! А шоаррской.

— Ну что ты всухомятку их. Может, чаю?

— Уровень жидкости в организме в пределах нормы, — сообщил Боинг.

Алина фыркнула:

— Чай пьют не только для того, чтобы жидкость восполнить. Считай, что это ритуал такой.

— Ритуал относится к отправлению религиозных служб? — уточнил Боинг. Очередное бессмысленное человеческое действие, которое осуществлялось ради и во имя того, что не имело под собой правдивых физических доказательств. Условное понятие «бог» программа-подсказка Боингу расшифровала, но дальше осмысливать и додумывать ему пришлось самому. Принимать на веру то, что реально недоказуемо и, следовательно, может нести в себе как минимум пятьдесят процентов вероятности ошибки? Косвенные доказательства божественного вмешательства в человеческую жизнь Боинг не учитывал. Их точно так же можно приписать случаю, совпадению и проявлению теории вероятности событий.

Но.

Но вдруг «бог» всё-таки есть, но доступен он только людям? Как память и возможность говорить синонимами, которые могут использовать только киборги, которых называют «сорванными»? В таком случае, должен ли Боинг теперь начать верить? Ведь в ОЗК его практически сделали «сорванным».

— Так бог существует? — спросил он Алину.

Девушка чуть не поперхнулась чаем.

— Ты что, совсем того? Не выдумывай чепухи. Чай — это просто чай. Он для другого. От нервов, чтобы сосредоточиться и успокоиться.

— Комплекс действий, направленных организмом на снижение невротических расстройств, компенсацию стрессовых факторов и ослабление негативной окружающей среды, — обрадовался Боинг. Кажется, он теперь понял, что значит «ритуал» в понятии Алины.