Боинг сверился с внутренним экраном и не нашёл никаких входящих сообщений от системы корабля. Тестирование всё ещё велось.

Внезапно посветлело. И мелодичный женский голос, идущий от скрытых динамиков, произнёс:

— Приветствую вас на борту. Пользователи идентифицированы. Системы корабля стабильны и готовы к работе. Какие будут указания?

При первых же звуках голоса Алина вскинула голову.

— А откуда голосовой режим? — удивлённо спросила она.

— Был произведён откат системы до заводских настроек, — сообщил искин корабля. — Хотите применить пользовательские настройки?

— Сделай как было раньше, а то папа будет… Он заметит, что я брала яхту и всё поймёт… — Алина засопела. — Блин, нет, он и так всё поймёт.

После слёз и истерики у неё было покрасневшее и опухшее лицо. Наверное, будет лучше, если она об этом пока не узнает. Алина всегда нервничала, когда с её лицом что-то происходило, будь то неизвестно откуда выскочивший прыщик или изменившийся цвет.

— Выключи невесомость, — приказала Алина. — А говорить будешь его голосом, — она ткнула пальцем в Боинга. Ну, разумеется. Алина не любила, когда рядом с нею находились другие женщины, пусть даже это были всего лишь женские модели киборгов, — на взгляд Боинга ничем по физическим и техническим характеристикам не отличающиеся от мужских, — или всего лишь женский голос в динамиках.

— Принято, — сообщил искин приятным мужским голосом. Его, Боинга, голосом. Как только искин начал работу, они, как и раньше, вошли в синхронизацию, и теперь бортовой компьютер попросту скопировал его голосовые настройки. Боинг обозначался ещё одним устройством, подключённым к искину по беспроводному соединению. Как флешка.

— Производится повышение гравитации по нарастающему типу, — сообщил искин, и тут же сила тяжести стала расти.

— Сама вижу, — огрызнулась Алина и шмыгнула носом. — Хватит сообщать о всякой ерунде.

— Приказ принят к исполнению, — ответил искин совершенно в его, Боинга, формате. Что бы это значило? Применение стандартного машинного ответа внезапно показалось Боингу оскорбительным. Его скопировали! Он больше не был индивидуальным, самым лучшим и исключительным, потому что Алина решила, что сорванным, человеком, он будет лучше, а теперь ещё и бортовой компьютер корабля начал копировать его голос, фразы и манеру ответа!

Алина не заморачивалась никакими размышлениями. Как только сила тяжести установилась до ноля целых и восьми десятых g, она быстро выпуталась из страховочных ремней и ринулась по направлению к ближайшему санузлу. Боинг остался один на один с искином. И, недолго думая, отдал невербальный приказ вернуться к пользовательским настройкам.

— Ну, и где мы? Ты уже определил? — из туалета Алина вышла приободрившаяся и умытая, с заправленными за уши и приглаженными мокрой рукой волосами. Нет, она старалась держать себя в руках и делать вид, что ничего не происходит, но на самом деле нервничала и переживала, — догадался Боинг. Слишком небрежно лежали её волосы. А ещё… А ещё Алина выглядела очень непривычно без своих туфель. Когда она снимет скафандр и наденет их, воспринимать её Боингу будет проще.

— Выполняется диагностика, — ответил за искина Боинг.

— А этот что молчит? — Алина обернулась по сторонам, как будто взгляд на динамики мог заставить искин перейти к заводским настройкам.

— Все ресурсы затрачены на выполнение основной задачи. — Боинг не соврал, нет. Искин действительно приступил к сканированию ближайших солнечных систем и определению их местоположения, и на это действительно тратилось много ресурсов. Но ещё ему не хотелось слышать, как другая машина, скопировав его голос, общается с Алиной. Не хотелось видеть, как её внимание обращается на кого-то другого кроме него. Это было странно. Боинг не мог подыскать логичного объяснения своей нелюбви. Разве что его бракованность после операции стала проявляться ещё сильнее. Этого Алина от него добивалась? Необъяснимых поступков и желаний? Люди — они именно такие?

— Расчётное время до получения результатов — тридцать пять минут, — добавил Боинг, предупреждая возможный вопрос Алины «ну и долго мне ждать?»

— Я так понимаю, до гасилки мы не долетели, — уточнила вместо этого Алина. И добавила нервно: — Ну ты хоть кивни что ли, если я права! Не сиди столбом! — Она хохотнула и прикрыла рот рукой.

Всё верно, Боинг до сих пор сидел в своём кресле, пристёгнутый страховочными ремнями. Вставать не было необходимости, пока ему не отдали приказ что-то выполнить. Приоритетным было получить информацию от искина, проработать и выстроить новый маршрут следования, а это нужно делать сидя за штурвалом и приборной панелью.

Боинг кивнул. Качнул головой, двинув подбородком вверх и вниз. Это движение он часто видел у людей.

— Ну, понятно… И нам ведь месяц тут торчать, — продолжала Алина. — Пока не погасится двигатель. Если мы не отыщем поблизости ни одной гасилки.

Боинг кивнул снова. Алина положила руку на пластиковую стенную переборку. Потом прижалась к ней плечом.

— Отец меня убьёт, — произнесла она. — Он просто… Запрёт меня дома пожизненно. — Алина дрожащими пальцами заправила за ухо выбившуюся прядь волос. — Я на кухню, — сказала она чуть погодя. — Надо выпить чаю. Подождём, что обнаружит искин. Может тут есть что-то поблизости. Какая-нибудь станция с гасилкой, планета… Что-нибудь.

***

Орхидея «Сверхновая» получилась с первого раза. Боинг пришёл на кухню и положил бумажный цветок перед Алиной. Его бывшая хозяйка сидела за столом, схватившись за кружку с чаем обеими руками. Тот уже остыл, а она, судя по содержимому чашки, не выпила и глотка.

— Красивый, — сказала она, слегка коснувшись выгнутого бумажного лепестка. — Знаешь, они говорили, чтобы я больше говорила с тобой вслух. И вообще много ездили по мозгам. Я даже внушилась. Я теперь за тебя ответственная перед государством, представляешь?

Алина покрутила кружку, взялась за ручку, приподняла и снова поставила, не притронувшись.

— Не могу понять, зачем я тебе это говорю. Ты же прежний. Ты нисколько не изменился. И все эти ваши морды… Вы все будто на одно лицо. Отец ко мне то одного охранника приставляет, то другого. А вы для меня все одинаковые.

Алина опустила голову к столу низко-низко.

— Ты, наверное, последний, кого отец купил. DEX-компани больше не существует, так что и киборгов больше не будет. Не думаю, что он соберётся купить пиратского кибера с подпольной фабрики: во-первых, это будет подделка, а она хуже оригинала, во-вторых, это незаконно. И собаку он брать не станет: у него аллергия. Так что ты, в какой-то степени, особенный. Последний. Ну? Какие у тебя мысли на этот счёт?

— Смысл вопроса не ясен, — ответил Боинг, догадавшись, что Алина специально держит паузу, ожидая его ответа. — Пожалуйста, переформули…

— Вот и мне не ясно ничего! — Алина пристукнула чашкой по столу. — Ты или хорошо притворяешься, или идиот! А тогда зачем я тебя тащила в ОЗК за чипом? — кружка вновь стукнулась донцем об стол, и чай плеснул через край.

Боинг наклонился и осторожно переложил оригами подальше от мокрого пятна.

Алина вскинула на него ошеломлённый взгляд.

— Это что, всё, что тебя волнует? — руки, держащие кружку, затряслись. — Только это, да?!

— Ответ отрицательный, — сказал Боинг, отвечая на прямой вопрос.

У Алины задёргалась щека, а лицо странным образом исказилось: гримаса на нём никоим образом не походила на улыбку, но тем не менее Алина издала звук, похожий на хохот. Она отцепила руку от кружки и смяла бумажный цветок в ладони. Швырнула на стол. Рывком вскочила, как будто больше не могла сидеть. Обошла Боинга и почти бегом выскочила из кухни.

Боинг некоторое время стоял, уставясь в стол. На смятую бумагу. И не понимал, что чувствует. То есть, он не должен был чувствовать ничего. Однако ему приходилось прилагать усилие, чтобы сердце билось ровно, а дыхание не ускорялось. А ещё его лицо… Он почувствовал, как мышцы на нём непроизвольно сократились. И посмотрел на себя со стороны, воспользовавшись камерой наблюдения искина корабля. В его мимическом наборе не было отображения таких эмоций. Ему почти что с ностальгической тоской вспомнилось: «Требуется обратиться в ближайший сервисный центр для диагностики общего сбоя в работе системы». Ему требовалось это и сейчас. Он поломался. Алина его поломала. Сломала, как этот цветок, смяла, уничтожила. Боинг не знал, что можно сделать больно, не прикасаясь, но у его бывшей хозяйки это получилось очень легко.