— Состояние в пределах нормы.

— Теперь давай на мостик и делай свет, — несильно стукнула его Алина по руке.

— Приказ принят к исполнению, — ответил Боинг и отпустил её, развернулся и направился к дверям. Если те не раскроются, — а они не раскроются, ведь искин перед отключением наверняка их заблокировал, то придётся отжимать их вручную. Боинг вызвал в памяти схему внутренних устройств яхты. Где-то за переборками было спрятано ручное управление дверей.

— Погоди! — позвала Алина. — Эй, Боинг?! Иди сюда, помоги мне! Я с тобой!

Боинг послушно развернулся обратно. По пути ему пришлось оттолкнуть в сторону одеяло, журнал, упаковку от очередного сэндвича и какой-то тюбик с косметикой. Он протянул руку и взял Алину за плечо, — девушку уже развернуло вокруг оси. Ухватив за ткань скафандра, Боинг потащил Алину за собой.

— О-ох, — только и сказала она. Потом постаралась повернуться, используя его как опору. Потом вцепилась в него руками и даже одной ногой. Впрочем, ногу она тут же убрала. Но пальцы сжала намертво. Они сминали ткань рубашки, — пиджак от костюма Боинг перед сном снял и повесил на спинку кресла второго пилота… Должно быть, сейчас он парил в невесомости на мостике.

Боинг отсчитал нужную панель и вскрыл её, добрался до ручного механизма по открыванию дверей и нажал на рычаг. Двери с тихим гудением распахнули створки примерно на десяток сантиметров. Дальше пришлось разжимать их и раздвигать вручную. Боинг задействовал имплантаты. Алина держалась за его рубашку на спине, сдавливая ворот.

— Ох, блин, и как ты тут что-то видишь вообще, — нервно пробормотала она. А когда двери раздвинулись, пристукнула кулачком по его плечу: — Вот, молодец… Так. Мостик — это, кажется, направо надо.

Коридор встретил их чернотой. К мостику было налево, и Боинг уверенно свернул туда, время от времени хватаясь рукой за специальный поручень, расположенный под самым потолком. Мелькнуло и пропало предложение оставить Алину здесь. Нельзя; она просила взять её с собой на мостик.

Боинг наткнулся на картину, одну из тех, что всегда висели здесь, закреплённые на магнитных держателях. Должно быть, экстренное торможение сорвало её с креплений. Следом в лоб ему чуть не прилетел туфель Алины. Некоторые из них она оставляла при входе в шлюз, как обычную уличную обувь.

Мостик встретил их такой же темнотой, на приборной панели и на клавиатуре не горело ни одной клавиши, обзорные экраны ничего не транслировали. Боинг вновь — тщетно — обратился к искину. Его словно и не было никогда. В отсутствие управляющего искусственного интеллекта корабль ощущался, как груда металла и пластика, казался мёртвым, тяжёлым и неуправляемым. В принципе, Боинг мог бы полностью взять управление на себя, но это касалось только вспомогательных систем жизнеобеспечения и досветовых и маневровых двигателей, — при условии, что они не повреждены. Определить местоположение яхты, рассчитать время перелёта мог только бортовой компьютер, Боинг не имел встроенных программ для космической навигации и ориентирования.

— Мы уже где? — дрожащим голосом спросила Алина.

— Достигнута локация «мостик», — ответил Боинг. Он потянул Алину за рукав и усадил её в кресло второго пилота. — Просьба занять сидячее положение и закрепить на теле страховочные ремни.

Алина немного натянуто хихикнула. Её волосы опять расплелись и взвились вокруг головы тёмно-серым облаком. Боинг заметил, как руки девушки нащупывают концы ремней, и перелетел к своему, пилотскому креслу. Он опустился в него и привёл спинку в вертикальное положение, пристегнул ремни и развернулся к рабочей панели. Кнопка перезагрузки системы была надёжно скрыта под пластиковым чехлом, да ещё и утоплена в углублении. Боинг сковырнул защитный кожух, и пластик под его пальцами треснул. Наверное, с момента создания этого корабля никто ручной перезагрузкой не пользовался, люди слишком привыкли полагаться на автоматику, да и киборги тоже. Боинг умел управлять космическим кораблём, лишь полагаясь на готовые отчёты рабочих систем и программ искина. Строить и выводить расчёты самому? Но как?

Пальцы нажали на кнопку. И сперва ничего не произошло. Но затем Боинг услышал, как тихо-тихо под полом заработал вентилятор, как загудело базальное серверное ядро, содержащее голокристалл, сердце их искина. Прошла минута, и приборная панель очень медленно и тускло, будто звёзды в тумане, разожгла свои огни-клавиши. «Требуется время на диагностику внутренних повреждений, — сообщил искин. — В связи с самопроизвольным отключением, был произведён экстренный откат системы к более ранней версии». Боинг не разбирался во всём этом. Он был охранником и телохранителем, а не вот это вот всё.

— Ну что? Заработало? — потребовала Алина. — Почему не включается свет? И гравитация? И… где мы?

Боинг обернулся к ней и сказал, повторил слова искина:

— Требуется время на диагностику внутренних повреждений.

Алина невесело хохотнула.

— Ещё и повреждения, да? Ну вообще здорово… — её голос дрогнул. — Ты поэтому меня… в скафандр? А сам почему не надел? А? Отвечай, что молчишь?

— Пожалуйста, уточните вопрос или переформулируйте, — ответил Боинг. Влезать в скафандр очень не хотелось. Если после всех разбирательств Алина всё-таки заставит Боинга в него влезть, то пусть это произойдёт как можно позднее.

Вместо того, чтобы переформулировать, Алина схватилась за лицо и простонала так, как будто у неё что-то заболело.

— Они же сказали, что ты теперь как человек. Ну зачем ты так со мной? Всё из-за тех приказов, да? Но я их отдавала… Я думала, это будет весело. Мол, смотрите, у меня есть кибер, он послушный, как собачка, и выполняет команды… — она шмыгнула носом. — А ты меня… в скафандр, первой… А сам — нет. Не успел что ли? Г-герой… Боинг, мы с тобой тут застряли, я точно знаю. Мы не успеем к возвращению папы, мы тут… — она всхлипнула и согнулась в кресле, — мы тут умрё-о-ом!

Боинг счёл заявление Алины сомнительным. И так как приказа пойти и надеть скафандр не последовало, внутренне расслабился. Если смерть и произойдёт, то не скоро. Вентиляция работала в штатном режиме, кислородные баллоны в случае ЧП всегда имелись в наличии, кроме того, была налажена система высвобождения кислорода и захвата углекислого газа, фрисская технология. Воды и пищи было с избытком. И кормосмеси тоже. В крайнем случае Боинг мог уйти в гибернационный режим, чтобы снизить потребление системой кислорода до минимума.

Что его сейчас тревожило — это состояние Алины. Она расплакалась, хотя у неё не наблюдалось никаких повреждений. Боинг знал, конечно, что слёзы могут возникать и из-за сущей ерунды. Из-за отсутствия денег на кредитной карте. Из-за прямого запрета и невозможности пойти на крутую вечеринку. Из-за требования Павла Павловича всю неделю ходить в офис на работу и разбирать там бумаги. Но сейчас-то что произошло, и как это исправить? Из-за Алининых слёз ему хотелось вскочить, перейти в боевой режим и уничтожить опасность, что эти слёзы вызвала — но он не мог этого сделать. Эту опасность — открытый космос — просто так не победишь. А жаль. Ведь Боинг семёрка. Он бы справился с чем угодно. Он — самое эффективное человеческое создание, самое лучшее, венец творения. Правда, — напомнил себе Боинг и ощутил в связи с этим странное разочарование, — теперь он поломанный. Как и все остальные киборги. У него чип. И он не лучше любой шестёрки. Однако Алина считает, что с чипом он больше станет похож на человека, так что…

Даже если он и должен теперь вести себя как человек, слёз они от него не дождутся, Боинг ещё раз просканировал Алину, скукожившуюся к кресле, и стиснул пальцы в кулак. Нет, рыдать он не будет.

— …и я в туалет хочу! — выдала вдруг Алина. — А там везде темно и невесомость!

— Санузлы оборудованы специальными насадками на случай возникновения подобных ситуаций. Насадки одноразовые, гигиенически чистые и утилизируемые, — охотно проинструктировал Алину Боинг.

— Иди к чёрту! Сам делай свои дела в эту хрень! Я нормально хочу! Долго ещё ждать?