***
Должно быть, он ощутил себя сторонним наблюдателем именно потому, что не включился в беседу с самого начала. Теперь его появление встретили лишь прохладными взглядами и даже никак не прокомментировали, хотя Хиномия узнал смутно знакомых людей, которых Цубоми привела с собой. Оба были людьми. Судья Фидори когда-то рассматривал одно из дел, связанных с подозрением на нападение вампира, и Хиномия участвовал в нём в качестве эксперта и независимого представителя Церкви. Несмотря на то, что обвиняемый был убийцей и насильником, он всё-таки оказался человеком, а не вампиром, да и явную вину его доказать не удалось, так что Хиномия стал скорее его защитником, чем обвинителем, а судья, приглашая неопытного и начинающего послушника, кажется, рассчитывал на обратное. После он даже произнёс фразу, что сожалеет о том, что начинающим церковникам перестали видеться вампиры направо и налево. На что Хиномия, уже год как знакомый с Хёбу, промолчал. Узнав одного настоящего вампира, уже никогда не спутаешь его с выродком из людей. А лжесвидетельствовать даже в пользу торжества добра ему не позволила совесть.
Второй человек был…
«Старый друг» — обращался к нему Хёбу с неизменной улыбкой. Когда Хиномия вошёл, Хёбу всё ещё держал его в бережных объятиях, и выглядело это для Хиномии подозрительно тревожаще.
«Старый друг» Хёбу действительно был стар и почти что немощен, он даже передвигался при помощи трости с набалдашником из большого алого камня, — в их названиях Хиномия не разбирался. Его звали Карло Мальдини, и был он достаточно известным негоциантом.
— Итак, нас здесь по трое каждого вида, — сказал вдруг Сакаки, и Хиномия признал его правоту, несмотря на обиду за то, что его доктор всё же посчитал вампиром. Третьим человеком, судя по всему, была Момидзи. Зато себя доктор чистосердечно причислил к оборотням, что не могло не радовать Фудзиуру; мальчишка буквально просветлел лицом. — Чего ты надеешься добиться? Неужели божьего суда?
— Божий суд — всего лишь легенды. А я не верю в россказни, легенды и слухи. И хоть упоминание об этом суде не исключили из святого писания, а всего лишь видоизменили в угоду Церкви, это может означать, что он — такая же выдумка, как и всё остальное писание. — Хёбу пожал плечами и продолжил: — Дурак бы я был, если бы действительно уповал на провидение и волю высшего разума.
— Но она есть, эта воля, — возразил Карло Мальдини, и взгляд его, взгляд старика, который мечтательно и рассеянно глядит на молодого подростка, сделался вдруг острым и колючим. Слишком острым для обычного негоцианта.
— Ещё скажи, что встретились мы с тобой вновь по воле провидения, — кисло пробормотал Хёбу, и Мальдини раскрыл рот, чтобы ответить, но их спор перебила Цубоми:
— В настоящем божьем суде ведьмы тоже должны быть представлены равным количеством участников. Так что на волю высшего разума можете не рассчитывать, никто не придёт и не примет решение за вас. Его придётся принимать всем нам, а Фидори Цейс будет судьёй, который вынесет приговор.
Хиномия вновь посмотрел на судью Фидори, и тот кивнул ему. Можно было не сомневаться, решение он будет принимать по всей справедливости, более ярого её поборника Цубоми вряд ли могла бы сыскать. Ну хоть в этот раз Хиномии не придётся лжесвидетельствовать. Вина отца Уолша была налицо.
***
Книгохранилище под Ватиканом было больше и обширнее, чем Хиномия мог себе представить даже в самых смелых своих мечтах.
— Отсюда мы дойдём до покоев отца Уолша под землёй, — сказала Цубоми и в ответ на удивлённый взгляд Хиномии и Фудзиуры только довольно вздёрнула нос.
— Библиотека под городом — как ещё один город, — сказал Сакаки. — Я слышал об этом, а теперь смогу убедиться воочию.
— Здесь переходов и коридоров больше, чем улиц наверху, — добавил Хёбу. — И почти в каждую церковь есть свой выход. Ну, в путь. Если повезёт, застанем Уолша ещё не заснувшим.
— Любого встреченного нами человека нужно привлекать за собой, — сказал судья Фидори. — Только так мы добьёмся справедливого суда. Когда доберёмся до обвиняемого, я оглашу обвинение и далее мы будем действовать так, как заведено по протоколу обычного заседания.
— Хорошо, уважаемый. Будут вам зрители, — заверил его Маги, и его волосы хищно шевельнулись. Похоже, он до сих пор был против суда, предпочитая долгому разбирательству короткое и эффективное убийство, но — сдался желанию большинства. Теперь, чтобы отвести душу, он собирался устроить охоту на зрителей, которые требовались судье Фидори.
…Это было странно и очень подозрительно, но им на пути не встретилось ни одного человека. Ни когда они шли коридорами под землёй, минуя несколько залов с полками и лестницами к ним, ни когда поднялись в собор Сердца Божия перед Епископским особняком в центре Ватикана, ни когда пересекли площадь и прогулочный парк перед особняком.
— Здесь его покои, — кивнула Цубоми на вытянувшееся большим полукругом здание в пять этажей. Они стояли на широкой подъездной аллее перед главным входом, и до сих пор Хиномия не заметил ни души. Хотя в окнах Епископского особняка кое-где горел свет, да и в соборе Сердца Божия ещё не погасили свечи и лампады после вечерней службы. Цубоми тем временем продолжала: — На первом этаже для епископов устроены приёмные, на втором — рабочие кабинеты, на третьем у них столовые, четвёртый этаж для омовений, а на пятом располагаются спальни.
Хиномия с интересом посмотрел на здание. Во время выбора Папы оно способно было вместить в себя более ста епископов и чуть ли не пятьсот пресвитеров. И что, каждому предоставляется по пять комнат на этаже? Это же как долго им искать нужную дверь, за которой сейчас находится Алан Уолш?! До утра будут ходить!
— Я подскажу, куда нам надо идти. Мои люди должны были разузнать всё и оставить мне записку, — сказал старый друг Хёбу, Карло Мальдини.
Хёбу поглядел на него с улыбкой, чуть-чуть открывавшей зубы.
— Когда-то я думал, что твои люди придут за мной, Карло, — сказал он.
Тот пожал плечами и покрепче ухватился за трость. Её рукоять позволяла разгуляться подозрению, что в трости спрятан стальной клинок.
— Полно, Кёске. Нам нечего делить. Мы с тобой просто старые добрые знакомые. Мои люди никогда не появятся у твоего порога.
— Это подозрительно, — возвестил Маги, прерывая обмен любезностями. Хиномия почувствовал благодарность за это. Уж слишком тяготило его отсутствие людей и то, что все как будто не замечали, что им не встретилось ни души до дороге сюда. В вечернее время разве не должны после службы толпиться люди в соборе, ожидая своей очереди в исповедальни и читая молитвы перед алтарями? Разве не должны отцы и послушники прогуливаться по парку, обсуждая текущие дела и слухи? Да и в библиотеке разве не должны были монахи и писари ещё остаться в тех залах, мимо которых они проходили? Дописывать и дошивать, доклеивать книги, перед тем как идти на поздний ужин?
— Разумеется, это ловушка, Широ, — согласился с Маги Хёбу. — Но она такая явная, что мне даже смешно. Ну, пойдём? Карло, в расследовании твоих людей нет надобности, я и так чувствую, куда нам надо идти. Зов очень силён.
— Ты прав, — промолвила Цубоми. — Она зовёт и меня.
Хиномия прислушался как мог, ушами и мысленно — но ничегошеньки не услышал. Ну и какой он вампир после этого? С досадой он сжал кулаки и шагнул вместе со всеми к главному входу Епископского особняка. Створки тяжёлых и массивных дверей были приоткрыты. Как будто кто-то специально оставил для них проход.
— Здесь оборудованы подъёмники, они ведут сразу на верхние этажи, — сказал Карло Мальдини, указывая набалдашником своей трости на странного вида сооружение с платформой впереди. Справа и слева от них, от небольшой овальной прихожей, расходился арочный коридор с одноликими дверями. Вдоль стен коридоров кое-где были расставлены скамьи и даже установлены небольшие камины, сейчас чисто выметенные и неразожжённые.
— Я бы предпочёл подняться по лестнице, если можно, — пробормотал судья Фидори. Время от времени он косился на своих спутников, особенно неодобрение его вызывал Фудзиура, не постеснявшийся превратить свои глаза в волчьи и теперь посверкивающий ими в полутьме, и Маги, волосы которого вопреки всем физическим и божьим законам шевелились, как под порывом невидимого ветра, а ещё удлинялись и укорачивались прямо на глазах. Зато вампирша Цубоми не вызывала у него никаких тревог, хотя на его месте Хиномия опасался бы как раз полуодетой в неглиже и тонкий халатик прекрасной женщины. Ведь ясно же, что подвох именно в такой неприкрыто демонстрируемой красоте! Хищные болотные цветы точно так же показывают мошкам и мотылькам свои яркие лепестки, дурманят их сладким ароматом, а потом — ловят жертву на липкий нектар и поедают её целиком. Сглотнув и содрогнувшись, Хиномия мотнул головой и отодвинулся от Цубоми Фудзико подальше. Нет уж, подобной мошкой он не будет.
