Ответов на эти вопросы Хиномия не знал.

Они с Хёбу вошли в одну из келий, а Маги вызвался проводить в соседнюю комнатку Фудзиуру и Момидзи.

— Маги сказал, что удобнее будет убить отца Уолша, — проговорил Хиномия, едва они остались одни, — но хотя разумом я и понимаю его доводы, сердцу неспокойно. Меня воспитывали на заповедях…

— Помолчи, — перебил его Хёбу, внезапно оказавшись рядом, близко, вплотную. Хиномию опалило, обожгло его жаждой, он запнулся, растеряв все слова. Он чувствовал, с какой силой Хёбу его хочет — и с не меньшей силой захотел отдаться. Внезапное осознание своего желания выбило из-под его ног последнюю почву. Хиномия присел на голые доски аскетичной кровати, оставшейся в келье от предыдущего владельца, и принялся расстёгивать сутану. Хёбу смотрел на него, тяжело вздыхая, будто ждал и не мог дождаться его разоблачения. Но, несмотря на нетерпение, которым горели его глаза, он не двигался до тех пор, пока Хиномия не расстегнул сутану и рубашку под нею до конца. Воздух под землёй был прохладный, но сухой, застывший. Когда его тело обнажилось, Хёбу шагнул вперёд и провёл по нему руками. Хиномия прикрыл глаза, ощущая, сколь холодны его пальцы. Так и хотелось взять их в свои ладони и подышать на них, отогреть. Не думая, он взял одну руку Хёбу в свою, легко сжал. И вздрогнул от свистящего вздоха, с которым Хёбу посмотрел на него потрясённо. Хиномия провёл по тыльной стороне его ладони губами. Хёбу качнулся ближе, и Хиномия согласно выгнул шею, давая ему больше места, позволяя себя касаться, позволяя себя взять. Хёбу что-то захотел произнести, его рот раскрылся, но почти сразу губы сжались. Сурово сдвинув брови к переносице, Хёбу прильнул к его шее голодным ртом. Хиномия, ожидая укуса, даже не вздрогнул, наконец его ощутив. Боль от него почти сразу разбежалась по коже и истаяла, а жажда Хёбу стала так сильна, что заполонила собою весь белый свет.

Распахнулась дверь кельи, вошёл Маги, но Хиномия только и мог что лениво поднять на него глаза. Он положил руку на плечи Хёбу, словно хотел уберечь его от чёрного пронзительного взгляда: тысячи злобных и непокорных оборотней смотрели на него сквозь глаза Маги в этот момент.

— Я приказал Фудзиуре находиться неотступно с Момидзи, — сказал Маги, и его взгляд обжигал ревностью. — Это должно немного обуздать мальчишку.

Хёбу оторвался от его шеи, кажется, неимоверным усилием воли. Хиномия прикрыл веки, пытаясь совладать с собой и перебороть ощущение языка, слизывающего с его кожи последние капли крови. Это было слишком хорошо — для обычного-то питания Хёбу, для поддержки его сил, любое его прикосновение и любое его чувство заставляло Хиномию погружаться в огонь, и сейчас он пытался справиться со своим пламенем, пригасить его.

— Доктор-шарлатан победит своего зверя или ему действительно нужно серебро? — спросил Хёбу, отняв от шеи Хиномии лицо. Он не отодвигался — будто ждал, когда тот сам уберёт с его плеч свою руку, разомкнёт объятия.

— Должен победить. Его зверь слаб, — в голосе Маги на мгновение послышалось удовлетворение. — Фудзиура сделал всё правильно. Сдерживать свою ипостась, не прибегая к внешним оковам, — следующий шаг в самовоспитании любого оборотня. Хорошо, что доктор наконец его сделал.

— Широ. Не сдерживайся, — сказал Хёбу и наконец обернулся, улыбаясь порозовевшими губами.

В лице Маги что-то сдвинулось, сместилось. Казалось, на мгновение его выдержка дала трещину — но только казалось. Его руки аккуратно начали расстёгивать воротник.

— Вам нужно больше крови, — сказал Маги, расстёгивая верхнюю пуговицу. — Нельзя сейчас брать её всю только от Хиномии.

Хиномия бы поспорил, заявив, что он сам ещё полон сил, но смолчал, ощутив внезапное головокружение. Наверняка оно было от усталости, а не оттого, что Хёбу выпил очень много.

— Снова ты лишаешь меня всякого удовольствия, — пробормотал Хёбу. — Такой прагматичный подход к моим жизненным требованиям убивает любую романтику, знаешь ли.

Расслышав его жалобу, Хиномия не удержался и фыркнул от смеха. Ну и претензии!

— Когда мы разберёмся с этим грязным папским советником, у вас будет полным полно времени на романтику, — ответил Маги, отводя за спину свои жёсткие чёрные волосы.

— М-м… — пробормотал Хёбу, не торопясь и изучая его шею взглядом. Хиномия тоже посмотрел на оголённую кожу, на сильные связки, крупную вену, дрожащую под кожей биением пульса. Совершено иррационально ему захотелось вонзить свои несуществующие клыки в шею Маги вместо Хёбу. Он сглотнул вязкую слюну и провёл по зубам языком, убеждая себя в том, что клыков у него нет, и его зубы ровные, человеческие.

— Меня больше волнует ребёнок, а не грязный советник, — сказал Хёбу. — И мне всё равно, будет он живым или лишится этой прелестной черты…

Не договорив, Хёбу потянул полы расстёгнутой рубашки на себя, не поднимаясь с дощатого настила кровати, и Маги качнулся к нему, для удобства поставив колено на доски кровати и опираясь одной рукой о стену. Он навис над Хёбу, частично закрывая его собой — и от Хиномии тоже. Хёбу вонзил в него клыки.

— Он замышлял против вас дурное, милорд. Он должен умереть, — произнёс Маги и жалобно охнул, когда Хёбу мотнул головой, расширяя рану и одновременно заставляя его замолчать. Голова Маги склонилась на грудь.

Он был силён, настоящий дикий зверь, порывистый и алчный, и он подчинялся, и был сейчас ослаблен. Хотя, если бы была такая надобность, он смог бы, наверное, прокормить и двух вампиров одновременно. Хиномия встал с кровати и отошёл подальше, чтобы не подвергаться искушению. Его воображение уже нарисовало ему пронзительно яркую картину того, как они с Хёбу вдвоём пьют от Маги его дикую и непокорную волчью кровь.

Маги проводил его внимательным настороженным взглядом и, кажется, прочёл его страхи. Взгляд чёрных глаз сделался насмешливым и засветился то ли вызовом, то ли торжеством. Хиномия подумал о том, каково бы было сделать Маги своим, подумал о минутах мнимого обладания его силой, его телом, о моментах, когда его плоть будет подчиняться чужим рукам — его, Хиномии, рукам! Настоящий лесной гигант, непокорный дикий оборотень, склоняющий перед ним свою спину… Хиномия попятился, не справляясь с собственными мыслями. Как ему хотелось оказаться далеко отсюда, точно так же ему хотелось прильнуть к спине Маги и начать снимать с него одежду. А он бы не возражал, — внезапно опалило его осознанием, — взгляд Маги сделался пристальным и, о господи, зовущим, как будто Маги нуждался в нём и просил…

Наваждение кончилось внезапно, когда Хёбу оторвался от шеи Маги, проводя языком по окровавленным губам.

— Широ, — шепнул Хёбу тихо и интимно, но Хиномия услышал, и внутри него что-то вздрогнуло и стало ломаться от этой ласки. Рука Хёбу погладила Маги по шее и волосам, заправила ему за ухо одинокую прядь. Щёки Маги светились ярким румянцем, несмотря на кровопотерю. Румянец сделался отчётливее, когда Маги посмотрел вбок на Хиномию.

— Сейчас для этого нет времени, — будто зная, о чём сейчас грезил Хиномия, сказал Хёбу. Кажется, Маги совершенно точно знал. Так проницательно смотрел он на Хиномию. — Сперва надо разобраться с долгами, а отец Уолш нам всем сильно задолжал.

И Хёбу улыбнулся уголками губ. Улыбка его вышла очень таинственной.

========== Часть 10 ==========

Вскоре после заката дверь в их келью внезапно распахнулась, и Сакаки нервно произнёс:

— Здесь Цубоми Фудзико!

Судя по его голосу, раньше он уже встречался с вампирицей.

Хёбу потянулся и неохотно, — так показалось Хиномии, — поднялся с дощатого настила. Они застелили доски плащами, но всё равно лежать на них было одним мучением. Однако же, вставая, Хёбу умудрился выглядеть даже отдохнувшим. Обернувшись к Хиномии, он одёрнул свою куртку и насмешливо сказал:

— Не думал, что она окажется настолько пунктуальна. Догоняйте!

Маги, схитривший и проведший день в образе волка, просто поднялся с пола и встряхнулся. А потом, как был, длинноногим и высоким чёрным зверем, отправился за Хёбу следом. Наверняка чтобы подразнить доктора Сакаки, — подумал Хиномия, с трудом распрямляясь. Сон на жёстких досках привёл его тело не в лучшее состояние. Кажется, болела каждая косточка; в мышцах угнездилась, да так и не прошла тяжесть. Должно быть, сказывалась общая усталость от их похода. Сейчас, раздражённый на то, что его разбудили, Хиномия ничуть не возражал против выходки Маги: пусть дразнит и злит зверя Сакаки сколько угодно. Зачем было будить их всех от такого сладкого сна?! Кажется, он мог бы провести в постели с Хёбу целую вечность.