К Хиномии шагнул Маги и встал рядом.

— Пускай поговорят спокойно, оставим их вдвоём, — предложил он, опустив Хиномии руку на плечо.

— Да… Но… Кто это? Ты знаешь его?

— Милорд редко рассказывал о том, что было раньше, — ответил Маги, — но, кажется, это один из его прошлых знакомых, из детства. Уцуми Сейширо.

— Как так вышло, что…

Маги потянул его за собой, и Хиномия наконец догадался, чего тот от него хочет: чтобы они отошли за ближайшую полку, оставив Хёбу общаться с призраком наедине. И они сами тоже оказались наедине, — понял Хиномия, оглядевшись. Сакаки с Фудзиурой куда-то исчезли, а Момидзи, — он видел ещё раньше, — вся погрузилась в чтение одного из фолиантов с обложкой, украшенной изображениями листьев и цветов. Во время чтения у Момидзи чуть светились глаза.

— Как вышло, что в библиотеке под Ватиканом есть призрак? — допытывался Хиномия, не успокаиваясь. — Неужели об этом никто не знает?

— Как видишь, нет, не знает, — ответил Маги. — Иначе дневник признали бы одержимым дьяволом и уничтожили.

Хиномия представил себе судебный процесс и обряд экзорцизма, творимый над дневником, а после — публичное сожжение. Такое вполне могло быть. Он безрадостно кивнул. Маги продолжил:

— Я долго думал. Возможно, нам придётся убить твоего Алана Уолша.

— Он не мой, — буркнул Хиномия, а потом переспросил, вычленив главное: — Убить?! Так мы ехали сюда так долго лишь для того, чтобы…

— Я сказал, «возможно», — оборвал его Маги. — И мне не хочется этого так же, как и тебе. Но я не вижу иного выбора. Заручиться поддержкой Цубоми Фудзико было мудрым решением, она знакома со многими законниками и церковниками, занимающими важные посты, и способна трезво оценить ситуацию и принять верное решение.

— О ней знают церковники?! — переспросил Хиномия, удивляясь ещё больше. Как могли они знаться с вампиршей и не убить её? Потом он приумолк, вспомнив, что сам познакомился с нею через отца Гришема.

— И всё же я не вижу иного выбора, — продолжил Маги. — У нас впереди долгий судебный процесс и разбирательство, во время которого Алана Уолша сместят с должности и, возможно, отнимут сан, но наверняка сохранят жизнь и тем самым оставят ему возможность и дальше творить козни по отношению к милорду. Чтобы избежать этих проблем, достаточно одного простого тихого убийства.

— Если его разжалуют в сане, то он лишится власти и уже не сможет отправлять убийц и охотников за Хёбу и… за мной.

— Ты плохо знаешь людей, — ответил Маги, улыбаясь странной улыбкой. — Не нужно иметь много власти, чтобы кого-то убить. Достаточно просто заронить мысль в чужую голову о том, что ты опасен. И на тебя объявят охоту ещё большую, чем на милорда. А ты — опасен. — Маги улыбнулся снова. — Алану Уолшу достаточно будет только раз увидеть тебя в нашем обществе, чтобы понять это.

Хиномия непримиримо вздёрнул подбородок. Чем больше смысла он видел в словах Маги, тем больше это ему не нравилось. Оборотень был прав. Увы, даже державшие Хиномию под надзором считали его опасным и хотели уничтожить. Увы, даже протекция отца Гришема не могла защитить его полностью. Увы, знакомство с Хёбу могло порушить и его репутацию, и его жизнь, — стоило лишь кому-то из церковников прознать о нём.

Но для Хёбу отец Уолш был опаснее, чем для Хиномии. С этого должен был начинать свои рассуждения Маги. Хиномия мотнул головой из стороны в сторону, словно пытаясь избавиться от чужой логики, опутавшей его не хуже паучьей паутины.

— Отец Уолш охотится за Хёбу и ненавидит его, потому…

— Боится его. Он боится таких, как мы, — поправил Маги.

— Пусть так. Боится и потому хочет уничтожить. Но что если в знакомых Цубоми Фудзико найдётся такой человек, который сможет запретить отцу Уолшу эту охоту? Имея на руках письменные подтверждения того, что Уолш связан преступными узами с вампирами, мы могли бы обезопасить себя…

— Ты предлагаешь использовать шантаж, маленький церковник? — почти что промурлыкал Маги. Его голос показался Хиномии очень довольным.

— Нет! — яростно воскликнул он. Но тут же понял, что отрицать очевидное бессмысленно, и замолчал.

— Ты забываешь, что во власти Уолша отправить по следам милорда новые отряды ловчих со смешанной кровью, а они, как я уже видел, неразборчивы в средствах и не так щепетильны в вопросах чести и веры, как ты. Милорд в опасности, пока жив Алан Уолш. И ты — тоже. Раз уж он решил уничтожить тебя, направив на милорда, значит, и твоей смерти он хочет с не меньшей силой. Ты перешёл ему дорогу там, в Карлине. Он этого не забыл и теперь попытался отомстить. И попытается вновь, другими путями. Убей его первым, пока он не убил тебя!

Под пристальным взглядом Маги Хиномия едва разомкнул губы, чтобы ответить:

— Нет.

Маги негромко зарычал.

— Чем я буду лучше него, если начну убивать каждого, кто мне опасен? — спросил Хиномия и отважно коснулся волос Маги, клубящихся за его плечами тёмным опасным облаком.

Глаза Маги опасно блеснули, и рука, которой он опирался о полку возле головы Хиномии, проскрежетала когтями по дереву и корешкам книг. Монахи, что с утра обнаружат здесь следы странных когтей, должно быть, придут в ужас.

— Ты путаешь одно с другим, церковник, — грозно прорычал Маги.

— Ах вот оно что, — пробормотал Хиномия, нарочито небрежно отворачивая от него лицо. В этом проходе между полками они были одни. В горле Маги снова заклокотала звериная ярость. Он… Он схватил Хиномию за ворот сутаны, сминая в кулаке отшитые серебряной нитью углы с изображением крестов.

— Я могу убить тебя в любой момент, — сообщил Хиномии Маги, склонившись к его уху. — Могу — но не хочу. А твой Уолш и такие же люди, как он, — хотят. И пока не могут. Но ты предоставляешь им все возможности для осуществления их желаний. Или надеешься, что милорд будет защищать тебя вечно, подвергаясь опасности?

— Нет, — ответил Хиномия, вздрагивая. Близость Маги затуманила его рассудок. Чтобы спутать ему мысли, Маги достаточно было всего лишь наклониться к его шее поближе, в том месте, где его зубы когда-то оставили на его плече метку.

Где-то в соседних рядах посыпались книги. Хиномия обернулся, но Маги встряхнул его за ворот, принуждая вновь смотреть только на себя.

— Либо жизнь этого мерзавца, либо твоя. А если не станет тебя, то и милорд…

Что хотел сказать Маги, осталось неизвестным. Вскрикнул Фудзиура, громко и пронзительно, как это умел делать только он один, и в его возгласе звучали досада и злоба. Следом послышался звук пощёчины, хлёсткий и смачный. Голос Сакаки был глух, и Хиномия не разобрал ни слова.

— Надо разнять их, — пробормотал он, — пока не натворили дел и не разбудили сторожей.

При упоминании сторожей Маги лишь сделал равнодушное лицо, но всё-таки отодвинулся и шагнул в сереющий полумрак между полками. Недолго думая, Хиномия отправился следом.

Сакаки обнаружился в двух проходах от них; сжимая в руках обломки одного из своих браслетов, он стоял, тяжело дыша, над Фудзиурой, скорчившимся, вжавшимся спиной в книжную полку. У Сакаки был вид готового убивать зверя. Не размениваясь на слова, Маги коротко и оглушительно рыкнул на обоих, и они, вздрогнув, уставились на вожака стаи. На мгновение Хиномии показалось, что они вдвоём на него накинутся, так яростны были их сверкающие глаза на лицах с оскаленными клыками. Потом Сакаки судорожно сжал, стиснул одну свою руку второй, по-прежнему окольцованной браслетом.

— Он не должен был… Мы же договаривались… — пробормотал он. — Не наказывай его. Это моя вина. Я дал ему понять, что всё возможно, и потому он…

— Щенок, — обратился Маги к Фудзиуре, и тот сжался в совершенно мелкий комок, словно старался исчезнуть вовсе. — Неуёмный и несдержанный. Сейчас ты выйдешь отсюда и…

— Мы можем отправляться, я всё узнал! — громко сказал Хёбу, внезапно появляясь из-за угла. — А что здесь происходит?

Хиномия мог поклясться, что слышно было и Фудзиуру, и Маги так хорошо, как только возможно. А значит, Хёбу пытался сгладить сложившуюся ситуацию и уменьшить наказание Фудзиуры, которое вот-вот наложит на него Маги.