Хёбу задумался, а потом хмыкнул:

— Это же религия, в конце концов. Не ищи в ней логики. Саотомэ просто хотел создать свою религию для вампиров и оборотней, я так считаю.

— Получается, что укус Змея — это дар? — спросил Хиномия. — Дар Дьявола человечеству?

— Наверное, — Хёбу отвернулся от изображения, но дальше пока не двигался. Пегий под ним стоял как литой, по колено в тумане. В дальнем конце улицы заскрипела коляска фонарщика, запряжённая осликом. Фонарей на этой улице было немного. И только задумавшись о фонарях, Хиномия опять подивился своей способности видеть почти в полной темноте, различать очертания и цвета. Это натолкнуло его на мысль.

— А как быть тогда со мной? Ведь я наполовину…

— Твоя кровь отвергает дар. А это значит, что святость её просто поразительна, — тут же ответил Хёбу с убийственной серьёзностью. — И хорошо, что Саотомэ об этом не прознал, а то записал бы тебя или в мессии, или попросту убил, потому что ты не вписывался в стройный порядок его теологических выкладок.

— Или сделал бы вампиром окончательно, — пробормотал Хиномия. В его представлении, это казалось логичным поступком.

— Или, — буркнул Хёбу отчего-то недовольно. Фонарщик приблизился настолько, что его стало можно разглядеть: седобородый хилый старик в рясе одного из орденов церкви. Судя по цвету воротника и манжет сутаны, всего лишь рядовой служка на подсобных работах.

— В любом случае, Саотомэ больше нет, — напомнил Хиномия, надеясь, что настроение Хёбу, странным образом испортившееся, вновь вернётся к привычному и лёгкому. Но вместо этого Хёбу предпочёл сменить тему. Дождавшись приближения фонарщика, он обратился к нему:

— Почтенный, доброго вечера вам. Подскажите, где нам найти либрариум?

Почтенный вздрогнул, только их заметив, натянул вожжи, и ослик охотно остановился, коляска перестала скрипеть.

— Либрус… Книги… — забормотал он, тряся длинной и куцей бородкой. — Там сейчас всё закрыто на ночь!

— Не страшно, мы подождём рассвета, — ответил Хёбу мягким голосом. Он тронул Пегого, и тот шагнул ближе к коляске. Хиномия впервые прикинул, а мог бы Хёбу зачаровать мерина какими-нибудь вампирскими чарами, чтобы всю дорогу передвигаться на нём спокойно? Зачуяв приближение вампира, ослик вскинул голову и запрядал ушами; кольца на его сбруе зазвенели.

— Так где мы можем почитать Святое Писание, почтенный? Расскажите нам, — мягко и вкрадчиво произнёс Хёбу, не сводя с монаха взгляда.

— Центральный вход на площади Вита в трёх кварталах к северу отсюда. Боковой вход через базилику Евжении слева от нас на соседней улице, ещё один вход возле каменных ворот окружной стены, но до них надо проехать через весь город… — забормотал монах-фонарщик.

— Спасибо, почтенный, — остановил его Хёбу, и старик замолчал, тут же захлопнув рот. — У вас сегодня много работы, отправляйтесь её выполнять. Мы вас больше не отвлекаем.

Монах дёрнул головой в послушном кивке и хлестнул ослика вожжами. Тот, как будто даже с облегчением, припустил вперёд, лишь бы только оказаться от нервирующего его вампира подальше.

— Это что, были чары? — шепнул Хиномия. Совершенно не возмущённо. Ведь Хёбу всего лишь спрашивал дорогу.

Хёбу оборотил к нему лицо. Глаза его засветились бирюзовым огнём.

— На тебя они не больно-то и действуют, — ответил он после краткой задержки.

— Да нет, я ничего… Я просто… — пробормотал Хиномия. Неужели Хёбу решил, будто он испугался, что находится под действием вампирских чар? — А для чего нам библиотека?

— Хочу навестить ещё одного старого друга, — ответил Хёбу. — Если смогу его отыскать. — Он тронул Пегого каблуками, и тот направился к левой улице, отходящей от площади к северу. Весь отряд отправился за ним. Хиномия заметил, как Хёбу старается избегнуть теней, которые отбрасывали на мостовую многочисленные шпили соборов и зданий, увенчанные крестами. Но не замечает, что камень мостовых тоже выложен в форме крестов, и проезжает по ним беспрепятственно для своего здоровья и самочувствия. Должно быть, передай ему сейчас Хиномия своё распятие с просьбой «Подержи, пожалуйста», Хёбу коснётся его — и ничего не произойдёт. Он приобрёл защиту от креста с его кровью, но этим абсолютно не пользовался. Хиномия коротко улыбнулся и двинулся последним.

Базилика Евжении оказалась зданием из светлого песчаника, роскошным, воздушным, кружевным. Вместо гаргулий и драконов её водостоки на скатах крыш украшали ангелы с трубами и девы с кувшинами. Сразу становилось видно, что базилика посвящена женщине, что в их суровое время было редкостью. Фасад здания украшали каменные барельефы из цветов и листьев. Хёбу в очередной раз проехал по изображению креста. На этот раз медному, вделанному в мостовую; наверное, днём при свете солнца он горел под ногами монахов и прихожан как яркое золото, отполированный сотнями ног.

Дверь в базилику оказалась не заперта. Хёбу спешился с Пегого и потянул обе её створки на себя. Те беззвучно распахнулись, смазанные маслом. Свет нескольких лампад, оставленных в притворе на ночь, мягко осветили профиль Хёбу. На мгновение Хиномии показалось, что так может выглядеть заблудший ангел, в поисках дома заглянувший в храм на огонёк. Мотнув головой, Хиномия прогнал из головы подобные мысли. Ну какой из вампира ангел? И всё же ощущение хрупкой невесомости, исходящее от Хёбу, не покидало его.

— Кому-то придётся остаться здесь с лошадьми, — сказал Хёбу, спешиваясь. — Решайте, кто остаётся. Момидзи или Йо?

Младшие тут же возроптали, что без них Хёбу не справится, что они хотят помогать, что лошади способны и сами постоять на коновязи неподалёку, а монахи утром позаботятся о них, и никто их не украдёт. Хёбу, не ожидавший споров по данному вопросу, удивлённо молчал, и возражения Момидзи становились всё громче и убедительнее. Наконец, Маги не выдержал и высказался тоже:

— В конце концов, лошади не наши, их реквизировали именем Церкви, и если в конце нашего пути они и окажутся в церковных конюшнях, так будет правильно.

Хёбу бросил поводья Пегого, мерин всхрапнул, мотнул головой и попятился, и Хиномия вновь подумал о чарах, которые сейчас, должно быть, наконец спали с животины.

— То есть, вы все хотите идти со мной? — уточнил Хёбу.

Ответом ему были горячие «Да» и «Хотим», и даже доктор Сакаки кивнул, подтверждая своё согласие. Хёбу нахмурился.

— Я не знаю, с чем нам придётся столкнуться там, — он мотнул головой, указывая на вход в базилику, — и долго ли продлится наш путь. Дальше мы пойдём под землёй.

И тут Хиномия вспомнил слухи, что ходили о библиотеке Ватикана. О том, что книгохранилище огромно и глубоко, о том, что простирается оно под множеством храмов и соборов и со многими имеет сообщение, что оно само — целый город, и ещё неизвестно, где Ватикан настоящий и истинно святый — на поверхности, рядом с мирскими пороками и искушениями, или под землёй, где хранятся подлинные рукописи Святого Писания, Откровения Апостолов и мощи святых. Хёбу Кёске собирался войти не просто в книгохранилище, а в настоящее средоточие веры. Хиномия засомневался в силе своей крови защитить вампира от подобного. Он нахмурился, но не нашёл слов, чтоб предупредить. Сказать: «Возможно, ты идёшь на смерть»? Но Хёбу рассмеётся ему в лицо и заявит в очередной раз, что и так мёртв. Спорить с ним было бесполезно, пытаться разубедить — тоже. Хиномия встретился взглядом с Маги, тоже встревоженным и хмурым. Ему это тоже не нравится, понял он. Маги кивнул ему, словно давая знак, что он будет настороже, и повёл лошадей к коновязи, устроенной неподалёку от входа.

Наибольшую заминку вызвал Сакаки, никак не могущий решиться расстаться со своей походной аптекой, размещённой в двух доверху наполненных сумах. Наконец Фудзиура, не выдержав, взвалил их на себя и, не слушая предупреждений «Осторожно, там хрупкие вещи», быстрым шагом отправился догонять Хёбу, уже исчезнувшего в базилике.

— Она всё равно вам не пригодится, доктор, — будто прозревающий будущее оракул, уронила Момидзи.