— Но у нас нет времени, — проговорила Момидзи, поглядывая на Хёбу, самого несомненного упыря в их отряде.

— И как же именно проказничает упырь в ваших коровниках? — заинтригованно спросил Хёбу, сверкая глазами в живейшем интересе.

Хозяин корчмы замялся.

— Ох. Ну… По-всякому, говорят. Тут крови напьётся, там молоко прямо в вымени у коровы створожит, здесь солому разгребёт и с крыши поскидывает. Однажды от меня поздно вечером наш местный дьяк уходил… Вот он там сидит, кстати, — хозяин кивнул в сторону стола, за которым лежал мертвецки пьяный человек неопределённой наружности. — Так упырь на него польстился, и потом, говорят, жена дьяка, когда его подбирала, видела в канаве второго пьяного, и вроде то и был упырь, запьяневший после дьяковой крови. Самогонку-то я отменную варю… Дьячиха потом говорила, что если бы был при себе осиновый кол, сама бы упыря упокоила, а так просто на месте его лежать оставила.

— Ничего себе, — в притворном, а, может быть, и в настоящем интересе покачал головой Хёбу. А потом обратился к Хиномии. — И что обычно происходит дальше?

— Дальше? — не понял он.

— Вот тебе поступает жалоба на упыря. И что дальше? Ты идёшь на охоту за ним и убиваешь?

Хиномия дёрнул плечом, на котором висела у него лямка походной сумки с поклажей, только что в конюшне снятая со спины лошади.

— По-разному бывает. Но обычно — да. Всё так.

— Не можем же мы в этот раз пройти мимо страждущего, — елейно улыбаясь одними губами, сказал Хёбу. — Так что давай, вперёд. А нам нужны комнаты на сутки и что-нибудь поесть. Хозяин, помогите нам.

Хозяин понятливо закивал и поспешил за своими помощниками, чтобы те приготовили комнаты для всей их компании. В эту деревню они прибыли слишком рано, или, по людским меркам, поздним вечером: ночь только-только вошла в свою силу, и люди в корчме ещё не успели разойтись.

Хиномия вздохнул и, передав сумку Сакаки, отправился побеседовать с дьяком, единственным выжившим после нападения упыря. Вдруг бы тот рассказал что-то о его дневной лежке или каких-то иных особенностях нечисти.

— Но у нас нет на это времени, — настаивала Момидзи, оборачиваясь к Маги. — Да и потом, милорд ведь…

— Если ему захотелось, то что с того? — отвечал Маги негромко, но Хиномия своим обострившимся слухом улавливал их голоса даже издали.

— Но упырь… Мне это совсем не нравится… Этот ваш церковник… Милорд ему…

— Не волнуйся, я за всем прослежу.

Хиномия сглотнул, оставляя их идти за помощниками корчмаря в комнаты на втором этаже. Значит, Маги проследит? За всем? Ему сделалось не по себе. Когда за его работой следил отец Гришем, учитель и наставник — это было одно. Когда же ему говорили, что за упокоением вампира будет следить оборотень, с которым он находился в связи… Это было совсем другое.

Растолкав дьяка и опросив его, Хиномия стал обладателем сомнительной информации о местонахождении упыря. Оказывается, в старинном фамильном склепе, каменном и обширном, сообщающимся с карстовыми пещерами, упырь обретался уже больше года. Все в деревне знали об этом, и просто руки не доходили гадину этакую упокоить. Так много дел, так много дел. А ить он почти и не беспокоит никого. Так, выпотрошит одну-две курицы, корову обескровит до половины… Собак, правда, в деревне не стало, а без собак — это плохо. Негоже это, когда во двор проходишь, а тебя никто встречать не бежит, хвостом не виляет.

Хиномия видел обычную картину: упырь был, но совсем опустившийся, мелкий, неразумный. Словно дикий зверь, он прятался и время от времени, почуяв голод, выходил к человеческому жилью. Такой упырь может напасть на ребёнка или пьянчужку, убить мелкую живность… И он никогда не станет высокоорганизованным вампиром как Хёбу или даже те, кто держали его в плену.

— О чём задумался? — шепнул Хёбу, неожиданно появляясь у него из-за плеча. Хиномия вздрогнул так, что чуть не слетел с лавки. Дьяк, вновь опустивший голову в пустую тарелку из-под закуски, опять уснул.

— Как появляются упыри? — спросил Хиномия. — Они пьют кровь, но они не такие как…

— Не такие как я?

— Я хотел сказать, «высшие вампиры», но да, ты прав.

— Иногда бывает, тело восстаёт само, когда мозг уже мёртв, — пожал плечами Хёбу. — Какой-то вампир был неаккуратен и не проследил, умерла его жертва или нет. Всего-то и надо было сломать шею, после того как выпил досуха.

Хиномия заледенел от непрошенных подробностей.

— А ты когда-нибудь… Ну, досуха…

— Раньше приходилось. По неопытности.

— А теперь?

Хёбу поглядел на него странно.

— Теперь я стараюсь себя контролировать и оставляю свою жертву в живых. Хотя это и означает, что я постоянно ощущаю голод, так безопаснее. И человеческие души целы, и за мной не стоит очередь из церковников и охотников на нечисть. Так можно жить.

Дьяк всхрапнул, и Хёбу отодвинулся от Хиномии, отойдя на шаг.

— Так что можешь спокойно выполнять свой долг, я не буду тебе мешать. Я не испытываю каких-либо родственных чувств к этому несчастному трупу. И цеховой солидарностью тоже не страдаю, как решила было девица Момидзи…

— Ладно, — ответил Хиномия и поднялся. Он чувствовал взгляд Хёбу даже спиной и прилагал усилие, чтобы выглядеть как обычно, не пытаться совершить что-то героическое или пафосное — это было бы глупо. У него просто есть работа, он должен её выполнить, и точка.

У корчмаря он узнал, где находится старое кладбище, потом заглянул в комнату Сакаки — и Фудзиуры, — и забрал из своей сумки пистолеты, крест и флягу со святой водой. Фудзиура, сидя в дальнем углу и нахохлившись, что опять придавало ему сходство с горгульей, следил за его приготовлениями неодобрительно, но Сакаки взирал благосклонно.

— Нужна ли вам моя помощь? — спросил он, когда Хиномия уже был у выхода.

— Нет, лучше я один, — ответил Хиномия.

— Понимаю. Тогда я попрошу Фудзиуру отнести остальные вещи к вашим друзьям, теперь там нет ничего… Мм-м… Запрещённого.

Ничего серебряного, — должно быть, хотел он сказать, — что могло бы причинить боль или беспокойство истинным оборотням.

— Буду вам очень признателен. Спасибо заранее, Йо, — Хиномия обернулся к тёмному углу, оккупированному Фудзиурой. Тот ожёг его мрачным взглядом и не сдвинулся с места.

— Он немного волнуется, — извинительным тоном произнёс Сакаки, словно читал в мыслях мальчишки, как по книге.

— Не нужно, — ответил Хиномия. — Хёбу не возражает, а значит, всё в порядке.

Фудзиура немного переменил положение тела, и тень скользнула по его лицу, не скрывая настороженного выражения. Посчитав, что сказал достаточно, Хиномия кивнул Сакаки и вышел.

Он вышел в ночь и попытался очистить разум ото всех волнений. Сколько раз уже он действовал по сложившейся схеме. Вызнавал, где находится убежище упыря или одичавшего оборотня, шёл туда, прямо в их логово, подстерегал у порога или сходился в схватке, проникнув внутрь, если хозяин оказывался дома. Он обжигал святой водой, стрелял из пистолета, иногда применял слова молитв — те странным образом действовали на нечисть, иногда замедляя, иногда воздвигая перед ними стену, иногда приковывая к стенам, ненадолго, всего лишь на несколько секунд, которых хватало, чтобы успеть прицелиться и сделать выстрел. Отец Гришем мог упокоить упыря одним Словом, но Хиномия научился у наставника лишь кратковременно замедлять своих жертв. Никогда, — думал он, идя дорогой к кладбищу, — никогда он не будет использовать эти слова по отношению к Хёбу и его товарищам. Да и вряд ли те слова возымеют над ним силу, — решил он, спускаясь в небольшой овраг, отделявший кладбище от общинного поля, уже вспаханного. Хёбу столь долго пил его кровь, что никакая словесная святость его теперь не возьмёт. Они проникли друг в друга так далеко и глубоко, как это было возможно в их состоянии. Наверное. Хиномия не знал, как ещё ближе он может стать с вампиром… Но мысли о близости дарили ему сладость.

Впрочем, его разум был затуманен приятными размышлениями недолго. Стоило ему увидеть сгорбленную фигуру, пробирающуюся меж каменных плит и крестов, как мысли об отстранённом вылетели из его головы. Хиномия подоткнул полу сутаны за пояс и проверил, как вынимаются пистолеты из кобуры, легко ли можно достать до посеребрёной фляги с освящённой водой. Должно быть, упырь уловил блик от креста, висевшего на его шее, потому что внезапно остановился, напрягся, нечеловечески быстро развернулся и понёсся в дальнюю от Хиномии сторону — ко входу в склеп, напоминавший декоративными башенками и островерхими шпилями из песчаника, частично обломанными, небольшой замок. Хиномия побежал туда же, без труда выбирая дорогу между могилами. Вампирское зрение, как всегда обострившееся ночью, помогало ему в этом.