— Что с лошадьми? — услышал его вопрос Хиномия. Похоже, больше доктор никого не волновал. Вопрос с его участием в их экспедиции Хёбу посчитал разрешённым, а потому более не требующим его внимания.
— Разбежались, — ответил Маги. — Возможно, к утру мы сможем отыскать одну или двух.
— Нам нужно больше, — ответил Хёбу. — Здесь неподалёку была деревня… Найдём лошадей там.
— Не вздумайте воровать и убивать, вы, отродья! — неожиданно подал голос отец Ханзо. — Я последую за вами куда угодно, и если хоть волос упадёт с головы праведника, я отомщу! Я вас всех…
Хёбу удивлённо обернулся.
— Можете последовать куда угодно, отец, — ответил он. — Но зачем мне грабить, если в моём отряде будет два церковника? Люди отдадут мне всё требуемое по доброй воле, ведь так велит поступать Церковь. А наше предприятие будет вершиться как раз во благо Церкви: мы идём, чтобы разобраться с предателем. Не понимаю, что вам не нравится.
— Если это дело церковников, то зачем тебе, богомерзкому кровопийце, вмешиваться? — ядовито спросил Ханзо.
— Этот человек, — Хёбу мотнул головой в сторону писем, — пытался стравить меня и моего… И Хиномию. Он желал нашей смерти. Так что это теперь моё личное дело. И я со всем разберусь сам.
Ханзо не нашёл, что ответить.
Они провели ещё около часа, разговаривая и собирая вещи, уцелевшие во время нападения. Лошадь Хиномии с его поклажей убежала, напуганная выстрелами и вампирами, и вскоре Маги обнаружил животное загрызенным в кустах. Похоже, идея добраться до деревни и приобрести лошадей там обретала ещё большую актуальность. Было ясно, что Хёбу Маги теперь не оставит, а для остальных четверых из их отряда придётся просить не только лошадей, но и возможности остаться на постой хотя бы на день, чтобы отдохнуть и привести себя в порядок.
— Ну… До вечера? — спросил Хиномия у Хёбу, когда до рассвета осталось около часа, а они наконец пешком добрались до деревни. Кое-где уже начинали подниматься в воздух дымные столбы от растапливаемых печей, а в коровниках вовсю перекликались коровы, ожидая утренней дойки. В деревнях просыпались рано, с первыми петухами, только-только подавшими голос.
— Отчего же, — удивил его Хёбу. — Будто мне не хочется помыться и поспать в нормальной постели… Нет у меня сейчас настроения таиться по подземным склепам, я устал от них. Вон там, похоже, постоялый двор, — он указал кивком головы на большое двухэтажное здание рядом с мостом, перекинутым через ручей, и позвал: — Маги, пойдём.
Хиномия видел, как вымотала Хёбу простая прогулка, каким бледным и измождённым он выглядел. Маги время от времени поддерживал его при ходьбе, когда Хёбу особенно явно пошатывался. Он мог сколь угодно притворяться, что всё в порядке с ним и его самочувствием, но на самом деле Хиномия откуда-то знал: он держится из последних сил, и жажда борется в нём с потребностью упасть и погрузиться в нормальный для него дневной сон. Хёбу бесконечно долгое время не мог спать днём, мучимый пыткой солнечным светом. Ему требовались отдых и возможность залечить свои раны.
Они достаточно быстро привлекли к себе внимание владельцев постоялого двора, вопреки ожиданиям Хиномии, не подняв их с постели. Хозяйка, миссис Дора Фэйд, уже хлопотала в кухне, а её супруг, Марсель Фэйд обнаружился в прилегающем к жилому дому коровнике, где у него проходили сложные роды телёнка.
— Я помогу, — тут же вызвался Сакаки. — У меня в сумке найдутся нужные лекарства, и…
Фудзиура недовольно заворчал, но Сакаки тут же его одёрнул:
— Нельзя только брать. Нужно что-то оставлять взамен.
Хиномии было уже всё равно. Он тоже был достаточно уставшим и вымотанным, чтобы равнодушно отнестись к потребности доктора оказывать помощь направо и налево. То есть, он был восхищён самоотверженностью Сакаки и благородством, но силы его организма, отведённые на удивление и благодарность, подходили к концу.
— Тебе тоже нужно выспаться, — негромко сказал Маги, мимолётно притронувшись рукой к его спине. Хиномия только прикрыл глаза, соглашаясь: ещё как нужно. В конце концов, он потерял немало крови, судя по звону в ушах и периодическим головокружениям. Увы, даже если он сам и игнорировал их, симптомы переутомления и кровопотери не спешили пропадать сами собой.
— Отдыхайте, мы всё сделаем, — продолжал Маги, на сей раз обращаясь к Хёбу.
Следующим, что Хиномия запомнил чётко, было зрелище, как Хёбу стаскивал с себя одежду, позаимствованную им из поклажи церковного отряда. Потом — как он сам ложился на кровать рядом. В угловой комнате были три отдельные кровати и маленькое узкое окно, которое они тут же занавесили шторой, ещё по-зимнему плотной и не пропускающей внутрь ни лучика света.
Хиномии стало темно и покойно, и он уснул, едва коснувшись головой подушки. Проснулся через несколько часов от ощущения, что что-то изменилось и, оглядевшись, улыбнулся: Маги умудрился сдвинуть все кровати рядом, даже не разбудив его, и теперь они лежали все вместе. Хёбу — посередине, вплетя руки в волосы Маги, свободно раскинувшиеся на простыне. Поглядев на них какое-то время, Хиномия снова уснул и проспал так до вечера.
Он не заметил, как Хёбу питался, но вид его был гораздо лучше, чем утром. Маги вёл себя как ни в чём не бывало, сдержанно и немногословно, но теперь под его суровой маской Хиномия не чувствовал ни неодобрения, ни ревности в свой адрес. Маги наконец-то испытывал покой. Взгляд его тёмных глаз не вспыхивал яростью и волнением. Хёбу пил от него, — это было ясно. Но Хиномия не чувствовал отторжения, когда думал об этом. Ещё одна метаморфоза, произошедшая с ним во время этого путешествия. Спокойное отношение к питанию вампиров. Его немного обескуражило, что всё действо произошло без него, но, может, Хёбу не смог дождаться, когда он проснётся, а будить не захотел? Нет, отторжения больше не было, наоборот, его влекло к ним двоим.
Увидев, что он проснулся, Хёбу просто кивнул ему и поднялся с кровати. В тусклом вечернем свете, идущем от окна, Хиномия видел, что кожа его играет лёгким румянцем, а глаза блестят. Маги не спешил вставать, тоже наблюдая за Хёбу с неторопливой леностью, — так вожак следит за происходящем в своей стае, — подумалось Хиномии, и, пребывая в положительном настроении, несмотря на лёгкое разочарование из-за того, что не понадобился Хёбу в этот раз, Хиномия украдкой потянулся и дёрнул Маги за прядь волос. Тот вздрогнул и мгновенно обернулся, разом растеряв всю степенность и медлительность. Маги обернулся как зверь, готовый сражаться. Хиномия обезоруживающе улыбнулся, но от возмездия его это не спасло.
Маги пал на него подобно коршуну, прижал к кровати, придавил сверху собою и склонился, стоя над ним на четвереньках. Его волосы перевесились через плечо, мазнули Хиномию по щеке. Он запустил в волосы пальцы, потянул снова, ниже. Он вовсе не требовал к себе особого внимания, но было бы неплохо добиться от Маги хоть какой-то реакции не только на Хёбу, но и на себя… Последняя трезвая мысль угасла, когда Маги нагнулся и прикусил ему шею в том самом месте, где ещё недавно была метка. Хиномия крупно содрогнулся, испытывая не сравнимое ни с чем ощущение принадлежности, подчинённости и вместе с тем — жажды плотской любви. Его руки будто сами взметнулись Маги на плечи, вжимая в себя, не давая отстраниться. Но Маги ушёл от прикосновения, легко поведя плечами, словно вытекая из объятий.
Он опустился ниже, прихватывая губами кожу на его груди, дразня шершавыми пальцами соски и промежутки между рёбрами, царапая поросшим щетиной подбородком чувствительный живот. Хиномия дико вскинулся, ощущая, как в его пупок ввинтился горячий подвижный язык. Он чуть не закричал, голосом выражая, как ему хорошо и странно от подобных ласк. Хёбу внезапно оказался рядом, встал у изголовья кровати и положил пальцы на его губы, призывая к молчанию. Хиномия растерянно посмотрел снизу вверх, и в этот момент Маги потянул его штаны к коленям, обнажая член для своих губ. Стоило Хиномии раскрыть рот и воспрепятствовать происходящему, как Хёбу нажал рукой сильнее, окончательно запечатывая его рот ладонью. Почувствовав движения губ и языка, Хиномия жалобно застонал. Хёбу стоял и смотрел, не принимая участия, но всё-таки будучи вовлечён, а Маги тем временем превращал Хиномию в бездумно стонущего и мятущегося.
