После завтрака Ханзо с послушниками отправились на почтовую станцию узнавать, не пришло ли письмо со следующими инструкциями, Сакаки отправился кормить Фудзиуру, а Хиномия со скуки решил разобрать и почистить собственные пистолеты. Стрелять он, конечно, ни в кого не собирался, но работа с оружием зачастую помогала ему привести мысли в порядок. Разбирая и смазывая их, а после перелистывая Писание, он протянул время до обеда.

Ядориги вбежал в гостевой дом, когда они с Ханзо уже рассаживались в общем зале. Купцы, заранее приехавшие на завтрашнюю ярмарку, уже заняли места за своими столами, подавальщицы вовсю носили с кухни еду и напитки, так что зрителей было предостаточно. Ядориги выглядел так, будто Хацуне час возила его по траве и камням: сутана грязная и рваная, лицо и руки расцарапаны.

— От-т… отец, у н-нас беда! — выкрикнул Ядориги, спотыкаясь и хромая, добежав до их стола. — Телега… И Мэри…

Ханзо помрачнел, хотя ещё толком ничего не было сказано.

— Идём со мной, — приказал он, намереваясь увести Ядориги в свою комнату и побеседовать там без посторонних глаз. Но Ядориги не дался.

— Нет времени. Хацуне ранена. Она дралась как могла, но сестра Мэри оказалась сильнее! Доктор, пойдёмте со мной! Скорее! Хацуне нужна помощь!

— Где ты её оставил? — крикнул Ханзо.

— Привёз с собой. На конюшне. Сестра Мэри, она…

— …снова взбесилась, — услышал Хиномия тихие слова Тима.

— …предупреждали её, — добавил Баррет, расстегнул кобуру и дотронулся до рукояти своего многозарядного пистолета, с которым не расставался даже за столом.

Сакаки тем временем кинулся по деревянной широкой лестнице наверх, к себе, чтобы взять сумку с медицинскими инструментами и лекарствами. Ядориги нетерпеливо топтался внизу. Ханзо его отчитывал:

— Привезти её сюда, о чём ты только думал?!

— Но не оставлять же её там, сестра Мэри совсем меня не слушала.

— Ничего бы не случилось с твоей подругой…

— Вы не знаете, — внезапно перебил Ядориги, и глаза его полыхнули красным. — Вас там не было! Вы её не видели!

— Если твоя Хацуне нападёт на кого-нибудь здесь, будет сидеть в такой же клетке, как и тот оборотень, — пригрозил Ханзо, отступая.

Вернулся Сакаки, и они с Ядориги отправились в конюшню.

— Тим, Баррет! — скомандовал Ханзо, — за мной! Проверим, что осталось в лагере! А ты, — он всё-таки обратился к Хиномии, как всегда, с выражением лица, свойственным фанатикам веры, — отправляйся с доктором и будь при нём неотлучно. Я вернусь и проверю, как хорошо ты исполняешь приказы!

Хиномия кисло улыбнулся, хотя и рад был остаться в Эдвилле.

Хацуне была совсем плоха. Ядориги привёз её, завернув в дорожный плащ, и теперь девушка лежала поверх него на сене в углу стойла, бледная и неподвижная, как труп. Отогнав отвратительные ассоциации, Хиномия приблизился к Сакаки и Ядориги.

— Могу принести горячей воды воды или что там надо, — предложил он, тем самым давая о себе знать.

Глаза Ядориги опять полыхнули алым, когда он поглядел в сторону Хиномии, обернувшись. Узнав его, паренёк просто кивнул.

— Да, воды и чистых тряпок, промыть раны… Они не такие глубокие, но она без сознания. Много крови потеряно. И… — Сакаки во что-то вгляделся. — Когти и клыки? Это укус? Она что…

— Да. Я бы сказал, она полностью обратилась. Но вампиры не могут жить при солнечном свете. Так что я не знаю, как такое возможно.

Хиномия вышел из конюшни быстрым шагом и направился на кухню за водой и ветошью.

Он вернулся достаточно быстро. Сакаки, запрокинув голову Хацуне, чем-то поил девушку из склянки матового стекла, которых в его сумке было преогромное количество. Хацуне медленно глотала, не открывая глаз.

— Теперь погружай её в сон, — скомандовал он Ядориги. Паренёк кивнул и сосредоточенно посмотрел в лицо своей подруги. Его ведьмовские силы до того никак не проявлялись, да и теперь не казались чем-то сверхъестественным.

— Некоторые раны уже начали затягиваться сами, — одобрительно сказал Сакаки. — Она сильная. — Он похлопал Ядориги по плечу, и тот коротко кивнул, не отрывая взгляда от лица Хацуне. — Остальные мы сейчас промоем и зашьём, они зарастут за день-другой. У неё почти такая же быстрая регенерация, как у настоящего оборотня, она справится.

Хацуне теперь лежала на плаще полностью обнажённая, и раны на её теле ужасали. Кровавые борозды, распахавшие бок, бедро и грудь, многочисленные укусы шеи и плеч. Похоже, Хацуне побывала в нешуточной схватке с каким-то когтистым монстром.

— Что случилось? — не удержавшись, спросил Хиномия. — Кто-то из ваших пленников вырвался на свободу?

— Пленники? — спросил Ядориги, не оборачиваясь. Сейчас, колдуя, он говорил медленно, как будто сквозь сон. — Их больше нет. Сестра Мэри осушила каждого, а их пепел развеяла по ветру.

— Сестра Мэри?! — удивился Хиномия.

— Поговорите потом, — поморщившись, попросил Сакаки, растворяя в ведре с горячей водой какой-то порошок с едким запахом, и ополаскивая в нём тряпицу. — Ещё воды, и погорячее, — приказал он чуть погодя. В его пальцах сверкнула игла. Хиномию передёрнуло, когда он представил, как эта игла сейчас вонзится в разрезанную когтями монстра плоть и будет протягивать за собой тонкую нить. Он сбежал на кухню почти с облегчением.

Вот оно как странно-то. Вида крови он не боялся, переломы и ранения его не пугали, однако зрелище медицинских манипуляций вгоняло его в странное состояние тупой паники и наплывающей дурноты. Борясь с нею, Хиномия старался не подавать виду, что ему не по себе. А ещё от Хацуне пахло кровью, и этот запах — то, что он обращал на него повышенное внимание, — заставлял его насторожиться. Неужели в нём просыпалась вампирская жажда? Неужели он не чувствовал её в ком-то другом, а испытывал сам? Он… превращался в вампира? Нет, нет, нет…

Спустя пару часов, когда раны Хацуне уже были зашиты и перевязаны, вернулся Ханзо с Барретом и Тимом, и, глядя на их хмурые лица, нельзя было даже предположить ничего хорошего.

— Даже лошади, — пробормотал Тим, побелев под цвет собственных волос.

— Как мы теперь будем охотиться на кровососов без своих… жертв, тоже ещё вопрос, — произнёс Баррет. Свой пистолет он не доставал из кобуры, но постоянно касался рукояти нервными пальцами.

— Как раньше, своими силами, — нахмурясь, ответил Ханзо. У него уже состоялся разговор с Чесмалом Такером, которого купцы, взволнованные суетой среди церковников, отрядили узнать, в чём дело. Ханзо пришлось соврать, что в телеге они везли мощи святых и атрибуты веры, и что все они теперь разграблены разбойниками, а послушники, которые охраняли их, пострадали при нападении.

— Разбойники? Здесь? — испуганно переспросил хозяин Такер, и было видно, что он всерьёз волнуется за предстоящую ярмарку.

Баррета с Тимом переселили в одну комнату, а Ядориги с Хацуне заняли освободившуюся, соседнюю с доктором и пленным Фудзиурой. Сакаки почти не отходил от девушки, всё так же пребывавшей без сознания.

— Сон продлится ещё пару часов, — сказал Ядориги. — Но потом придётся её разбудить, и пробуждение будет не очень хорошим. Она даже сквозь сон чувствует боль…

— Я дам тебе травяной настой, он сильный, будешь давать ей каждые полчаса… — тут Сакаки обернулся и нашёл глазами Хиномию. — Я совсем позабыл о мальчике. Пожалуйста, сходите ещё раз на кухню, за едой для него.

— Покормить или вы сами? — уточнил Хиномия.

Сакаки провёл рукой по лбу, утирая пот. Было видно, насколько он вымотался, два часа зашивая и обрабатывая раны.

— Покормите. Просто дайте ему еды, и всё. Я скоро приду.

Просто дать еды не получилось. Фудзиура схватил Хиномию за рукав и, рыкнув, притянул к себе.

— Что там? — потребовал он, поводя носом. — Почему кровь?

— С доктором всё в порядке. Пострадала девушка…

— Хацуне, — произнёс Фудзиура, оскалившись. — Что? Удивлён? А ты думал, став оборотнем, я совсем потерял человеческий разум и ничего не осознаю? Та бешеная Хацуне, я заметил её.