— Ладно, ладно, мне не интересно, — неубедительно соврал Сакаки, заканчивая втирать мазь. — К сожалению, препарата у меня мало, с собой вам отдать его не могу. Здесь травы и несколько солей, немного очищенной крови. Придёте ко мне на закате и ещё завтра с утра. К тому времени, будем надеяться, регенерация пройдёт успешно.

Хиномия тут же запахнул ворот и хорошенько застегнулся. Фудзиура в клетке завозился и чихнул. Видимо, сильный запах трав ему не пришёлся по нраву.

— Э-э… Спасибо вам, — неловко поблагодарил Хиномия, продолжая смотреть на Фудзиуру и на то, как доктор убирает свою мазь обратно, а руки протирает чистой тряпицей. Пальцы у него были длинные и красивой формы, с выступающими над кожей венами. И представить было невозможно, что эти руки способны превращаться в лапы зверя. Хиномия отвёл взгляд.

— Не за что, — ответил Сакаки и улыбнулся. — Рассчитываю на ответную услугу. Нам с вами нужно погрузить этого красавца на телегу, — и он похлопал по боковине клетки с Фудзиурой. — А ты сиди тихо и не мешай нам, — обратился он к мальчишке. — Иначе следующую ночь проведёшь на холоде, прямо на телеге, накрытый вонючей тряпкой, не пропускающей свет. И не забывай о наморднике. Стоит только Ханзо узнать, что у тебя есть зубы, он заставит меня надеть на тебя эту сбрую. А она любого оборотня введёт в неистовство. Все эти кресты, серебро… Лучше не доводить до греха.

Фудзиура смотрел на него сумрачно и хмуро.

— Ну так мы договорились? Отвечай.

— Да, — сказал Фудзиура и отвёл глаза в сторону.

Хиномия благоразумно промолчал, хотя способность Сакаки управляться с диким Фудзиурой его удивляла. Да он и с Хацуне бы смог договориться, — подумалось ему. Просто авторитет Сакаки поставил бы под сомнение главенство над Хацуне Ядориги. А у той парочки было что-то такое, во что нельзя было вмешиваться, это даже Хиномия чувствовал, достаточно далёкий от взаимоотношений оборотней в стае. Ядориги оборотнем не был, кстати. Хиномия понял, что и вампирской крови в мальчишке почти не ощущал.

— О чём задумались? — поинтересовался Сакаки, пыхтя и выдвигая клетку. Фудзиура сжался в комок, прильнув к решётчатому полу. Интересно, он так и спал на нём или позднее всё же соизволил завернуться в одеяло, которым поделился с ним доктор? С утра никакого одеяла в клетке уже не было.

— За Хацуне я совсем не замечаю Ядориги, — пробормотал Хиномия.

— Да, он такой, — ответил Сакаки, улыбнувшись. — Если бы не Хацуне, его способности ушли бы от внимания Церкви. Все говорят о ведьмах-женщинах, но никто никогда не говорит о ведьмах-мужчинах.

— Так он?..

Хиномия тут же вспомнил о Патти Крю, которая давала им с Хёбу приют в дневное время в подземных катакомбах и о вчерашнем побеге Момидзи. Ведьмы могли быть очень сильны.

— В основном, его способности ментального характера. И ещё он просто хороший и послушный отрок. Не то что его подопечная, — тут Сакаки поморщился, изображая недовольство.

***

За день они преодолели долину и вышли на редко используемый горный тракт. Почтовые кареты и торговые караваны всегда двигались по более пологому и потому более длинному пути, Ханзо же повёл свой отряд по крутому спуску, невзирая на возможный сход весенних селей. Он торопился, и его можно было понять, однако Хиномия не раз проклял его неуступчивость и поспешность.

Привязав клетку с Фудзиурой дополнительными цепями и верёвками к арендованной телеге, чтобы та не скользила на сильно наклонной дороге, Хиномия то и дело подскакивал ко второй телеге с более голодным грузом и помогал удерживать его от падения. Один раз они чуть не устроили камнепад, обрушив на тропу-серпантин, по которой им ещё предстояло спускаться, песок и камни: дорога после недавно сошедшего снега была в отвратительном состоянии.

— Если они упадут и раскроются, то что тогда? — как-то раз пробормотал Тим, вместе с Хиномией разбирающий очередной завал, чтобы колесо телеги смогло проехать по более-менее плоскому участку дороги.

— Просто сгорят, — буркнул Хиномия, ощущая, как мучительно медленно дышит один из их пленников там, за тонкими досками, в цепях и кандалах, ослабленный и не способный сопротивляться.

— Но ведь день не жаркий, — продолжал мальчишка-послушник.

— Им и рассеянного света достаточно, — ответил Хиномия, внутренне удивляясь: что, его провожатые никогда вампира не упокаивали? Святая вода, серебро, вид распятия, солнечный свет — надёжные союзники церковников против обычных кровопийцев. — Если гроб раскроется, он внутри вспыхнет, как головешка, а дерево даже не успеет заняться, он обуглится за секунду и сразу погаснет. Более старые превращаются в высохших мумий и умирают не сразу, — добавил он, невольно подумав о Хёбу, таком слабом и нуждающимся в чужой помощи. Если бы не Маги, он бы тогда погиб. Если бы не Маги и не он сам, господи…

Откуда-то сверху, где они проходили ещё полчаса назад, с дороги сорвалось мелкое крошево камней, поскакало вниз по склону, громко пробарабанив по деревянным крышкам. Ханзо и Мэри заметили это, и в руках у чернокожей сестры оружие оказалось даже раньше, чем Баррет, сидящий на козлах, вообще заметил, в чём дело, и развернулся.

— Кто-то едет за нами следом, — сообщил очевидное Ханзо. Потом покосился на телегу с Фудзиурой. Ту мотало и подбрасывало на колдобинах, хотя доктор и старался править лошадью аккуратно.

— Даже если мы убьём мальчишку, она не перестанет следовать за нами, — сказала сестра Мэри, поглаживая своё ружьё, чернёный ствол которого казался продолжением её чёрной руки. — Ещё и отомстить попытается. Это сейчас она опасается подойти близко и следует в отдалении. Давайте убьём его, отец? Надоело ждать!

— Сестра Мэри, ну откуда в вас такая жестокость? — воскликнул Сакаки, прекрасно слышавший каждое её слово. — А как же прощение ближних наших?

— Пф, оборотни мне не ближние, — отрезала девушка.

— Не спорь, — коротко потребовал Ханзо, и она беспрекословно подчинилась, снова убрав ружьё в чехол за спиной.

Это могла быть и не Момидзи, — подумал Хиномия. — Это мог быть Маги. Он ведь обещал, что будет следить. Метка после его укуса почти не болела, но плечо пульсировало, напоминая о случившемся.

В обеденное время они перекусывали прямо на ходу, а к ночи набрели на горный ручей в широком каменистом русле и пологую поляну подле него. Было видно, что в другие сезоны ручей не стекает со склона тонкой струёй, а срывается с горного уступа вверху яростным водопадом. Пока Ядориги и Тим расставляли для всех палатки, а Хацуне носилась по округе, подстёгнутая внезапно проснувшимся охотничьим инстинктом, Ханзо приставил Баррета кашеварить, а Хиномию отправил за водой, снабдив несколькими мехами и ведром.

Поднявшись вверх по склону, Хиномия нашёл заводь ручья, полную ледяной горной воды, и наскоро ополоснулся. Он чувствовал холод, но тот его не трогал, и это ощущение внутреннего жара, не дающее окончательно промёрзнуть, казалось ему чем-то новым. Стоило ему подумать о том, что Маги может наблюдать за ним в этот самый момент, как становилось ещё жарче. Он носил его метку. Вспоминая о ней, Хиномия полыхал, и никакие льды не могли выстудить этот жар из его нутра.

Потом он набрал воды и спустился. Потом был ужин и краткое скупое пожелание Ханзо всем спокойной ночи и напоминание, что завтра им рано вставать. Потом Хиномия отправился к Сакаки, как было уговорено с утра.

Казалось, мазь пахла ещё более едко, смолистым пряным духом выбивая слезу.

— Так это же и хорошо, — сказал доктор, при виде Хиномии, наморщившего нос. — Никто не почувствует на вас чужого запаха.

— Да я уже сам ничего не чувствую, — пожаловался он в ответ.

— У вампиров слух играет более важную роль, чем обоняние, — утешил его Сакаки. — А вы ведь всё-таки наполовину вампир.

— Спасибо, что напомнили, — вздохнул Хиномия.

— Не переживайте. Она стала уже гораздо меньше. Купание в холодной воде тоже помогло.

— Всё-то вы замечаете…

Сакаки обезоруживающе улыбнулся.