Тсан ещё успел выведать, что карета с семьёй старшего принца Тресеуса перевернулась во время неожиданного нападения, лампа под потолком загорелась. Ребёнок задохнулся в дыму, у жены оказалась свёрнута шея, а самого Тресеуса, что был силён, как бык, и хорошо владел оружием, закололи каким-то тонким железным прутом. Прямо в глаз, во-от так! Рассказывая это, служанка раскраснелась и жестикулировала так, будто у неё, как у богов южных земель, сделалось шесть рук вместо двух.

Тарелки на небольшом столике она тоже быстро расставляла, с сервировкой справилась и того быстрее, а после, собрав салфетки и столик, удалилась, пожелав всем приятного аппетита.

— Матушка, да и остальные родственнички тоже обязательно взялись бы язвить по поводу утреннего приёма. Не хотелось их слушать. Лучше поедим спокойно, — сказал Варкалис, когда служанка ушла. Наверняка побежала рассказывать остальным горничным, что Тсан — настоящий лорд-капитан, хоть и из наших, из простого народа, а татуировки делаются иглами и красками, и это больно.

— Здесь очень уютно, — похвалил кабинет Айни. — И обстановка тебе очень подходит.

— Считаешь? А мне кажется, тут только дряхлому учёному деду придётся по душе. Ты запомнил того сухого старичка с длинной куцей бородой? Он учил меня астрономии в детстве.

— Магистр Сильвантус?

— О, ты и имя его помнишь.

Тсан не столько ел, сколько разглядывал кабинет. Длинный стол с лампами по обоим его концам, сейчас незажжёнными, был приставлен к стене, рядом стояло несколько низких удобных стульев с глубоко изогнутыми спинками и кресло, обтянутое плотной кожей какого-то незнакомого Тсану зверя, с широкими подлокотниками, мягким подголовником и приступочкой для ног. Айни тоже обратил внимание на кресло.

— Да в нём, наверное, даже спать можно, — задумчиво протянул он.

Судя по усмешке и молчанию Варкалиса, кресло именно так им и использовалось.

Дальняя часть стола была завалена свитками и книгами. Они же загромождали шкафы, уставленные вдоль стен. Свитки и стопки пергаментных листов лежали на подоконнике единственного, но широкого окна. Под одним из развёрнутых свитков лежал странного вида чёрный арбалетный болт. Как Тсан заметил, окно кабинета было забрано плотной мелкоячеистой решёткой, явно установленной недавно, и стекло в нём тоже недавно меняли. Окно выходило во внутренний двор, на глухую стену. И чтобы умудриться и попасть в него из арбалета, нужно было бы стрелять с крыши, что находилась на расстоянии добрых семидесяти шагов. Варкалис был храбрым человеком, раз продолжал вопреки всему проводить здесь время после того, как на него тут покушались. Храбрым — или очень глупым.

Айни же интересовало совсем другое.

— Ой, а это что?

— Это бумага. Её делают из древесных опилок. Она тоньше и удобнее, чем пергамент, у нас её изготавливают на востоке и считают достаточно дорогим материалом. А конкретно в этой книге, что я хотел тебе показать, бумага изготовлена с добавлением шёлка… Но не это главное. Смотри.

Айни удивленно вздохнул, и Тсан невольно тоже перевёл взгляд. Впрочем, видно ему было мало, он стоял у самого окна, а Варкалис и Айни засели, сдвинув стулья, у шкафа, где на невысоком круглом столике лежал раскрытый том большой и толстой книги. Со своего места Тсан разглядел лишь, что одну страницу книги занимает какая-то картинка с животным, а вторая вся покрыта убористым текстом, то ли рукописным, то ли печатным. Тсан слышал, что существуют специальные печатные машины: на рынке в его родном городе, в книжной лавке, торговец Корам держал одну книгу, отпечатанную на такой вот машине. Книга стоила баснословных денег, потому что печатные машины были придуманы путешественниками из иных миров. Придуманы и — мало приспособлены для их мира, в котором и письменность иная, материал для книг — не тонкая бумага, а листы пергамента, а краски — недолговечны, быстро высыхают и выцветают.

— Это энциклопедия о мире, что нас окружает. В этом томе — животные, вон там дальше, на полке, растения, птицы. Вот рыбы. А это…

— Люди? — заворожённо подхватил Айни.

— Верно. И не только. Составители Духовной обители изучали всех, кто добровольно соглашался на подобные исследования.

— Но… А там может быть…

— Давай посмотрим вместе. Ты не против?

Вид у Айни сделался радостно-предвкушающим, и Тсан не мог не вспомнить, что именно с таким видом год назад его принцесса ждала поездки на море. Первой и, как оказалось, единственной поездки. Там, во временной резиденции короля Лиайндрисского, с Айни встретился поверенный принца Варкалиса, и от имени принца была заключена помолвка.

А на море, у самой воды, как Айни хотелось, они так и не побывали. Тсан тоже видел море только издалека. Необъятная масса тёмной волнующейся воды его поразила. Море показалось сильней, чем небо, таинственнее, чем ночь. И сейчас, искоса наблюдая за тем, как две головы склонились над раскрытыми страницами книги, как белые, выбившиеся из косы пряди почти касаются волос скучного русого оттенка, в тенях кабинета отдающего зеленью, — сейчас Тсан тоже думал о море. Потому что оно было глубоким, и дно его скрывалось ото всех. Точно так же и ему самому нужно скрывать чувства: необъяснимую неприязнь к Варкалису и выматывающую, мучительную привязанность к Айни — которая тому, похоже, больше не нужна. Скрывать на дне своей души, в самой её глубине.

***

— Я хотел бы поговорить с тобой, — сказал Варкалис, оказавшись вдруг совсем рядом. Задумавшись, Тсан отвёл взгляд от Айни и пару минут смотрел в окно. Через двор шли двое слуг, неся тюки с грязным бельём.

Тсан вздрогнул. Похоже, бессонная ночь не прошла для него даром, раз уж Варкалис умудрился подобраться к нему совершенно незамеченным.

— О чём? — спросил Тсан и запоздало добавил: — Ваше Высочество.

Обращение отдавало горечью. Варкалис не обратил на его запинку никакого внимания. Он смотрел, как Айни читал книгу, перелистывая страницы.

— Рано или поздно мне придётся это сделать. Сделать Айни своим. Когда он этого захочет.

Тема разговора и прямолинейность Варкалиса показались Тсану пощёчиной. Оглушили не хуже, по крайней мере.

— Если Айни не будет возражать, то вам и беспокоиться не о чем, — слабым голосом ответил Тсан. — Дайте ему только привыкнуть ко всему. В жизни Айни и так в последнее время много всего произошло.

— Времени может быть не так много, как нам бы всем хотелось, — произнёс Варкалис недовольно.

Они, не сговариваясь, посмотрели в окно, на противоположную крышу дворца.

— Стрелявшего так и не нашли? — спросил Тсан наполовину утвердительно. Если бы стрелял он, его бы не нашли совершенно точно.

— Только арбалет странной конструкции и ещё несколько болтов в колчане рядом.

— Арбалет? Тогда это мог быть кто угодно. Любой слуга. Даже женщина.

— Даже лично моя приёмная матушка или её никчёмный братец, — с брезгливостью подхватил Варкалис. — Тсан, — он протянул руку и дотронулся до его предплечья, — ты поверишь мне, если я скажу, что хочу для Айни только счастья?

— А как же дети? Ваши наследники, принц? Вчера вы ясно дали понять, что ждёте от Айни только одного: ребёнка. Или считаете, что дети — это всё, что её интересует? Простите, «его».

Варкалис убрал руку.

— Дети — неизбежность. Они нужны государству. Обоим нашим государствам. Они станут подтверждением нашего союза. Но Айни — это другое. Ты только посмотри…

«Только и делаю, что смотрю», — пронеслось у Тсана в голове. На неё, на ту девочку, что увидел во время карнавала. На него, непривычно обнажённого, вчера ночью, в спальне.

— Вы хотите сказать, что влюблены? — прямо спросил Тсан, будто стараясь своей прямолинейностью разворошить, прогнать и растоптать чужое чувство. Варкалис чувствует то же, что и он сам? Этого не должно быть! Причём так быстро. Со дня их с Айни приезда во дворец прошло слишком мало времени для появления истинного чувства.

— А иначе… Стал бы я ждать? — Варкалис, как обычно, не отреагировал на его слова, тон голоса, не стал искать намёки или насмешку. Просто ответил на вопрос так, как посчитал нужным. И не ответил вовсе! Это бесило Тсана. Ещё и потому, что он знал: его собственные чувства так навсегда и останутся только его собственными. Разделить их с кем-то другим — с Айни — будет неправильно. Да и невозможно, после этой свадьбы.