Он отвёл взгляд, чтобы не смотреть на лицо Варкалиса, наливающееся странным торжеством. Неловко сжимая рукоять уже ненужного кинжала — левой рукой, чтобы чувствовать боль в проколотой ладони, такую далёкую сейчас, Тсан шагнул назад, попятился. Варкалис приближался. Он законный муж Айни. Сейчас он заявит свои права, а Тсан — не должен смотреть. Он будет делать то, что ему прикажут, потому что поклялся служить. Он отвернётся и будет стоять в самом дальнем углу этой спальни. Его пугали пыточными застенками. Так вот она, его пыточная комната. Не в темницах под дворцом, а возле брачного ложа его возлюбленной принцессы, принадлежавшей нынче другому мужчине.

— Светятся? — спросил Варкалис. Тсан вскинул взгляд и понял, что спрашивают у него. И тотчас же догадался, о чём.

Татуировка Айни действительно светилась. Но не розы, что приглашённые мастера набили поверх узора-чешуи, а — сама чешуя. Рисунок её заметно проступал под кожей и даже, кажется, ритмично пульсировал, словно в такт биению чужого сердца.

— Да, — прошептал Тсан, едва разомкнув губы. Он почти сразу отвёл глаза, чтобы не видеть обнажённую спину своей госпожи — господина? — что, несомненно, ему не подобало.

— Так я и думал, — Варкалис кивнул. Когда он оказался вплотную к Айни, Тсан не заметил. Ладонь Варкалиса легла на хрупкое покатое плечо, почти не знавшее солнца.

— Спасибо тебе. Этого достаточно. Спасибо, — он взял руку Айни в свою, приподнял, разжимая его пальцы, и легко, невесомо, поцеловал костяшки. — Теперь нам всем нужно отдохнуть.

— Но я думала… Думал… — удивившись, Айни снова сбился.

— У камина будет достаточно тепло. И перины, они мягкие. Соберём их сюда! — Варкалис потянул его за собой за руку, потом остановился, словно осенённый идеей. — Я видел ночную сорочку, сейчас ты переоденешься. Не в платье же тебе спать, в самом деле. Платье тебе больше не понадобится. Ха! Разве что ты планируешь свергнуть меня с трона после коронации и, когда власть перейдёт к тебе, взять своего телохранителя принцем-консортом. — Варкалис резко, отрывисто хохотнул снова, а потом скомандовал: — Тсан, не стой столбом, снимай покрывала!

Они устроили подле камина настоящее лежбище. Варкалис признался, что раньше часто так делал в детстве, когда жил в малой детской. По утрам его часто ругала мать за то, что перины оказывались прожжены искрами от огня. Потом… Он нахмурился и сухо закончил. Потом мать умерла, а его отправили в Духовную обитель. Когда он вернулся, у отца уже год как была новая жена.

— Люди говорят, будто она тайком применила какую-то тёмную магию и теперь пьёт из него соки. Но я проверял, — нет. Никакой запретной магии. Она просто такой человек, и у них с отцом были свои договорённости…

Тсан стоял невдалеке от камина и делал вид, будто несёт службу, а на самом деле слушал историю Варкалиса и то, что отвечал ему Айни. Они пили вино, каждый из своего бокала, но Тсан заметил, как бокалы перепутались: когда Варкалис потянулся убрать экран, чтобы подложить в камин полено, Айни случайно взял в руки его бокал. Если Варкалис это и увидел, то ничего не сказал. Он вернулся обратно, на свои перины, накрыл ноги плотным покрывалом и принялся рассказывать дальше. Тсан старался не смотреть, как отсветы огня играют на теле Айни, облачённого в тонкую ночную сорочку. Светящегося узора на коже больше не было видно, его скрывали подушки, уложенные под плечи, и распущенные волосы, ставшие тёмно-оранжевыми в свете камина. Профиль Айни словно гладили языки пламени. Влажные от вина губы казались спелыми вишнями и манили себя поцеловать. Несомненно, раз уж даже Тсан это заметил, то и для Варкалиса Айни казался привлекательным и манящим. Под покрывалом, скупо обрисовывающим контуры тела, Тсан замечал уже привычную взгляду плоскость там, где у женщин положено быть грудям. А ещё ему отчётливо казалось, когда Айни переодевался в сорочку в стороне у дальних штор, что не только отсутствием груди он похож на мужчину…

Так много метаморфоз за один день. С утра — невеста, в обед уже — жена, к ночи — мужчина со светящейся во тьме чешуёй на коже.

— Опалесцирующие клетки, — тем временем произнёс Варкалис, наклоняя край своего бокала в сторону Айни. — Свечение возникает в период… М-м-м, как бы это потактичнее будет описать? В момент, когда выбранный партнёр находится рядом, и оба в настроении зачатия потомства. Впрочем, ты полукровка, поэтому я не могу гарантировать, что правда о них — это и правда о тебе тоже. Это была очень скрытная раса.

— Почему они ушли из этого мира? — спросил Айни задумчиво. Он не смотрел на Варкалиса, разглядывая тени пляшущего пламени, что играли на стене. Свободной рукой Айни обнял себя за плечи, будто старался прикрыть татуировку ещё и ладонью. Будто стеснялся её.

— Не знаю. Я могу попробовать связаться со своими знакомыми, но не гарантирую… ничего.

— Понятно, — ответил Айни. — Так или иначе, я принадлежу своей стране. А теперь и твоей тоже. Полукровка я или нет, моё место здесь.

А моё — подле тебя, куда бы ни направились твои стопы, — думал про себя Тсан, поворачивая голову на звук, что, как показалось ему, он слышал за дверью, в коридоре возле их покоев.

— Знаешь, я тоже хочу кое-что показать, чтобы быть честным с тобой до конца, — сказал вдруг Варкалис. Тсан посмотрел на него, на улыбающееся лицо, на глаза, ставшие узкими щёлочками, что только приблизило образ Варкалиса к однажды уже сложившемуся и так не полюбившемуся Тсану образу рыночного торговца-пройдохи. Тем временем Варкалис продолжал: — Я мало чего умею. В основном, всякую мелочь. В Духовной обители нас учили наукам и теории, чего бы ни напридумывал себе отцовский советник… Но вот это… В общем…

Он поставил бокал на пол к экрану, и горный хрусталь громко звякнул, коснувшись металла. Потом протянул руку к пламени и — взял его. Пламя охотно и легко перешло по воздуху с поленьев на его пальцы и, судя по его улыбающемуся лицу, совсем не жгло. Тсан напрягся. Пусть это и выглядит, как дешёвый ярморочный фокус, но это ведь огонь!

Айни рассмеялся, голос его прозвучал, будто нежный колокольчик.

— Какая красота!

На ладони Варкалиса роза превратилась в маленького дракончика. Потом — в танцующую женщину. Потом — во вставшего на дыбы единорога.

— Осторожно! — воскликнул Варкалис, когда Айни смело протянул руку, чтобы прикоснуться к чуду. — Ты можешь обжечься!

С этими словами Варкалис отпустил огонь обратно в камин, словно какую-то зверушку посадил обратно в клетку. Тсан заметил, что во время волшбы его глаза светились синим. Но, возможно, это был лишь отсвет огня.

— Значит, ты маг? — спросил Айни, жутко довольный. Тсан следил за этой радостью ревностно и с обидой. Потом заметил свои чувства и в очередной раз обругал себя за их непозволительность. Айни — его госпожа. Вернее, теперь — господин. В любом случае, телохранитель не должен испытывать подобных чувств. Это неправильно, чувствовать подобное.

— Что ещё ты умеешь?

— Не так много, как бы мне хотелось. Мыслей не читаю, а жаль. Это всё так, баловство. Могу воду остудить. Могу свечу зажечь. Могу затушить её же. Чувствую чужую боль при прикосновении.

— Какой загадочный супруг мне достался, — произнёс Айни, допивая неизвестно какой по счёту бокал вина. Выглядел он при этом слегка захмелевшим. Тсан подумал, что если теперь Айни решит отдать долги, к примеру, супружеские, то он не вправе идти наперекор обоюдному желанию и вмешиваться, ведь он — всего лишь телохранитель. И тут Варкалис сказал:

— Уже очень поздно. Нам всем нужно набраться сил перед завтрашним днём. С утра и до обеда будем сидеть в тронном зале, тебе придётся принимать присягу у будущих вассалов, а мне — сохранять вид.

— Вид? Какой вид? — удивлённо переспросил Айни, прикрыв рот рукой во время широкого зевка. Он действительно устал, раз ему настолько хотелось спать. Тсан не мог отвести от него взгляда.

— Вид всем довольного мужа, разумеется, — ответил Варкалис, отставляя два опустевших бокала подальше от перин и подушек. — Впрочем, мне-то как раз будет легко.