— Заканчивай здесь и приходи. Варкалис проверяет провизию, что привёз Шассер. Можно позавтракать.

— Я скоро приду.

Прежде чем уйти, Айни взял его за руку и щекой потёрся о ладонь. Пальцы Тсана дрогнули. Быть может… Только может… Что Айни и не изменился вовсе? Дать ему немного больше времени, и непривычная жёсткость уйдёт из него, а мягкий покладистый характер вернётся? Но дело не в покладистости. Кажется, Айни стал не просто иным, а раскрылся. Произошло то самое, когда о девушке после замужества говорят, что «она стала женщиной». Только Айни — стал собою.

Тсан закусил губу, чтобы сдержать в себе какое-то непонятное чувство. Он подошёл к лошадям, и один из коней ткнулся мордой ему под руку, тепло фыркнув ноздрями. Теперь мысли о настоящем взрослеющем Айни не причиняли боли, а заставляли сердце странным образом трепетать.

Они позавтракали хлебом и сыром, и Айни всё вспоминал кофе с пряностями и мёдом, которого ему очень не хватало сегодняшним утром. А потом Тсан взялся за свой самый остро отточенный кинжал.

— Ты точно сумеешь? — взволнованно спросил Айни, вертя головой и оглядываясь.

— Хуже, чем уже есть, я не сделаю, — буркнул Тсан, пропуская сквозь пальцы пряди седых белёсых волос.

— Не мешай ему, — включился вдруг Варкалис в их занятие.

Айни вздохнул и замер. Варкалис временами подсказывал, где нужно срезать ровнее, где не хватает симметрии, и Тсан послушно кивал, хотя и понимал, что Варкалис вовсе не лез под руку. Просто хотел быть с ними, быть вовлечённым в общее дело. Хорошо, что не ревновал. По крайней мере, не показывал этого. В глазах его мелькало странное выражение, по лицу пробегали облачка чувств и мыслей, и в какой-то момент Тсан понял, что его внимание делится пополам. Что часть своего интереса он отдаёт Варкалису, хотя сперва был сосредоточен только на Айни. Как он говорит, как он смотрит — ему, между прочим, в глаза, — Тсан отслеживал всё это. Он знал, что когда они с Айни закончат стрижку, Варкалис обязательно как-то прокомментирует их занятие, и ему было интересно, что он скажет. Возможно, съязвит или снасмешничает. Или снова начнёт высказывать неодобрение тем, что внимание его супруга направлено не на него. Но, может, он не скажет ничего? У Варкалиса это будет означать, что он всецело одобрил то, чему был свидетелем.

Когда Айни встал и отошёл в сторону, ощупывая свои волосы, ставшие ещё более короткими, — зато хотя бы ровными, — Варкалис поднялся и уселся на его место.

— Мне тоже нужно немного освежить стрижку, — заявил он. — Давай, Тсан, у тебя неплохо получается. Срежь под затылком и убери все мелкие волоски на шее…

— Да тут скорее надо брить, чем резать, — пробормотал Тсан.

— Ну, у тебя же острый кинжал, — обернувшись, сказал Варкалис. — Так давай, действуй. Заодно, кстати, можешь и побрить, — добавил он, ощупывая щёки.

— Тогда нужно мыло…

— Я принесу, — вызвался Айни и лёгкой тенью метнулся к сумкам, где, благодаря Шассеру, у них была не только еда, но и обновлённая аптека, и вино, и принадлежности для мытья, и даже набор для женского рукоделия. Айни никогда не держал в руках иглы, кроме тех случаев, когда очередной нерасторопный кот ломал лапу, попав под копыто лошади в конюшне, или птенец голубя, выпав из гнезда, повреждал себе крыло. А однажды Айни штопал младшего оруженосца какого-то графа. Тсан запомнил только его зарёванное лицо: мальчишка порезался, натачивая меч.

Это он рассказал Варкалису, осторожно подрезая и без того короткие пряди. Причём он и сам удивился, когда начал рассказывать об этом.

— Как его звали?

— Не помню. Лет десять ему было. Рассёк ногу, не удержав тяжёлый меч.

— Острые же у вас мечи.

— Из небесной стали — да, острые. Как осколок стекла. Я вообще не знаю, зачем было заставлять мальчишку его точить, они ведь не затупляются, если правильно обработаны кузнецом и магией.

— У тебя такого нет, — заметил Варкалис.

— Мечом я обзавёлся только после нападения разбойников на свадебный караван. Телохранителю принцессы меч без надобности. Я не меч, я щит. Должен прикрывать, а не нападать.

— Ну что за дурость, — пробормотал Варкалис. — Ну хотя бы обращаться с мечами ты умеешь. Я видел.

— Да.

— Его звали Эйкр. Он погиб на следующий год от чахотки, — произнёс Айни. — Заразился в одном из походов и умер. Граф Датал отправил его семье щедрую компенсацию.

Варкалис выдохнул, ничего не сказав. Тсан быстро закончил с затылком, который отчего-то беспокоил своего владельца, а потом перешёл на шею. Пену Айни уже взбил и, смешно нахмурившись, размазывал по щекам Варкалиса.

— Я помню, как отца по утрам брил личный камердинер. У него был такой удобный помазок. Вот бы мне его сейчас…

— Надеюсь, кинжалы у вас делают из обычного металла, а не из небесного? — уточнил Варкалис, запрокидывая голову.

— Сейчас узнаем, — заявил Тсан, приставляя режущую кромку кинжала к его шее. — Если что, там, в наборе, есть нитки и иглы. Попросишь Айни зашить тебя.

Затылок Варкалиса упёрся ему в живот. Тсан больше ничего не говорил. Внимательный взгляд Айни тревожил его. Ему казалось, то, как пожирают его и Варкалиса глазами, что-то означает, но не мог понять, что именно. А взгляд у Айни с этими его короткими рваными прядями по бокам лица сделался очень выразительным.

Потом, когда со стрижкой и бритьём было покончено, солнце внезапно скрылось за облаками. К обеду зарядил дождь, холодный, почти ледяной, с крупными каплями. Радуясь, что лошади стоят под навесом, защищённые от невзгоды каменным козырьком скалы, Тсан почистил загон и искупал коней одного за другим, по очереди, в одном из дальних прудов, где вода была не так горяча, а для животных имелся удобный спуск в воду. После он искупался и сам. Придя в павильон за чистой одеждой, он увидел, что Варкалис играет сам с собой в шахматы, а Айни читает какие-то старые рукописи. Похоже, что и то и другое они извлекли из сундука, стоящего в дальней нише, скрытой от посторонних глаз доской с изречением древнего полководца.

— Яшма, нефрит и кварц, — проговорил Варкалис, указывая на каменные фигурки шахмат. — Мне не хватало этих камней. Сыграешь со мной, Тсан? Айни сказал, будто ты умеешь.

Тсан подошёл ближе и присел возле доски. Осторожно взял в руки фигурку короля, рассматривая обязательный платок в руках и то, как мастерски резчик выполнил мельчайшие складки на нём. Платье королевы поражало филигранной кружевной отделкой. Слоны вздымали вверх хоботы, а бивни их были загнуты вперёд, как у их северных собратьев мамонтов. Кони вставали на дыбы, их всадники направляли копья на воображаемого противника, а пешки были изображены в виде латников-пехотинцев. Тсан тронул рогатый полумесяц шлема одного из них и подумал, что он — та же пешка в руках судьбы, и она играет с ним незнакомую партию. Такие же фигурки его отец-столяр вырезал из дерева. Драгоценные породы полировались, а более дешёвые мать и молодая жена старшего брата, ещё совсем девочка, расписывали яркими красками по вечерам, сидя перед лучиной. Разумеется, отец учил его играть — отец, и дед до него.

Тсан сел перед доской напротив Варкалиса. Он не был уверен, что мастерство игры в шахматы потомственного столяра превзойдёт мастерство принца, у которого наверняка были лучшие учителя во всём, но это было бы интересно проверить.

— Ничего себе, — протянул вдруг Айни. — Ты пишешь здесь о своём старшем брате… Мне точно можно это читать?

— Мы нашли мои старые дневники, — пояснил Варкалис Тсану и ответил Айни: — Почему бы и нет? Мой брат уже давно умер. Теперь его никак не могут скомпрометировать мои излияния о том, как мне нравились его мускулы и горделивая посадка на коне.

— Ну, знаешь… — протянул Айни.

— Ты сам захотел это читать, — пожал плечами Варкалис. — Я не против.

— Но он ведь был твой брат.

— Почти что незнакомец, — ответил Варкалис, передвигая пехотинца вперёд на кварцевую и нефритовую клетку. — Нас воспитывали отдельно, я видел этого молодого человека раза три в год, почти не знал его и совершенно точно не испытывал к нему никаких родственных чувств. Считай, что я писал о незнакомце.