Они оба посмотрели на него пронзительными глазами. Такие блестящие глаза бывали у породистых гончих, готовых часами нестись за зайцем по пятам.

— Сейчас? — спросил Тсан, поднимаясь с пола и начиная раздеваться.

— Но не сегодня, — продолжил Варкалис, нежа Айни, с голодным взглядом разглядывающего Тсана так, будто никогда его раньше не видел. Глаза Варкалиса, наоборот, потухли. — Рука ещё не зажила.

Айни кивнул. И Тсан мельком почувствовал некое разочарование. С ним играли как с доверчивым мальчишкой, и это было обидно, но с обидой он как-нибудь справится, а вот то, что Варкалис решил отложить обучение Айни на потом, разом отняло у Тсана какую-тоопору, за которую он держался. Он смог бы! Обязательно смог! Сегодня, сейчас.

— Но ты спишь с нами, — добавил Варкалис. — Так теплее. И спокойнее.

Тсан кивнул и продолжил разоблачаться.

— Вода в источнике очень хороша, — сказал Айни. — А луна так светит, что всё видно как днём.

Тсан подумал, что, действительно, перед тем как ложиться в постель, нужно будет окунуться в воду, смыть с себя гонку и усталость, напряжение и ярость короткой схватки в конце.

Не сговариваясь, они вместе с Варкалисом направились наружу к пруду. Хотя Тсан и волновался за Айни, снова оставшегося в одиночестве, и даже раз порывался вернуться, — Варкалис остановил его, схватив за плечо и отрицательно мотнув головой.

Когда они ступили в воду, горячую и пахнущую солями, в воздухе зазвучала флейта. Тсан с удивлением узнал одну из песен своего народа. Мелодия спотыкалась, пробиралась ощупью сквозь огрехи и неточности и лилась дальше всё увереннее и гибче.

— Моя старая флейта, из сундука, — пояснил Варкалис, хотя Тсан не спрашивал. Мелодия тянулась от павильона. Должно быть, Айни вышел и сел на веранду, чтобы сыграть её.

Позже они легли в дальней комнате, надёжно укрывшись одеялами, зарывшись в подушки, и быстро уснули. Айни держал Тсана за руку, а Варкалиса обхватил за пояс, устроившись на нём, как на диванном подлокотнике. Тсан не думал, что это удобно, но Варкалис засопел так быстро, что это сказало о нём больше, чем все его слова и поступки во время бодрствования: устал, вымотан до предела. Наверное, действительно магическое истощение опустошает и тело тоже. Сам Тсан ещё какое-то время лежал в темноте, слушал шум ветра за стенами и горную тишину, дышал странными запахами дерева, плетённых из травы сухих циновок и солей, что выбивались из-под земли вместе с нагретой водой. Потом уснул и он сам.

Утром у Айни пришла женская кровь, что привело его в гнев на собственное тело.

— Ненавижу! — твердил он, чуть не плача, схватившись за концы одеяла, замотавшись в него и уйдя в дальний угол.

— Пойдём, в аптечке ещё оставались бинты, — спокойно проговорил Варкалис. — И если захочешь перед этим помыться, то долго не сиди в горячей воде.

Айни глянул на него с яростью кошки-матери, защищающей своё потомство.

— Всё это естественно, и глупо этого стыдиться, — размеренно и спокойно продолжал говорить Варкалис.

— Но я не хочу быть…

— Будь тем, кем ты хочешь быть. Мелкие препятствия не должны тебя останавливать.

Тсан понял, что больше не выйдет у него притвориться спящим, и потому выбрался из-под тёплого одеяла и сел в постели. Айни тут же поднялся и вышел за Варкалисом. Кажется, его лицо выражало растерянность и досаду.

Когда с купанием и ревизией свёртка с аптекой было покончено, они вернулись и подсели к очагу, который Тсан запалил заново. Чайник разогревался, стоя в огне, и вода в нём тихо побулькивала медленно поднимающимися со дна пузырьками. Пар ещё не свистел, но Варкалис сказал:

— Уже достаточно, — и заварил для Айни какой-то особый чай в отдельной глиняной кружке. — Выпьешь, когда настоится, — дал он указание, будто заправский лекарь.

Айни вдохнул запах трав и послушно кивнул. Тсан сумел уловить только мяту и ромашку и подумал, что успокаивающий эффект этих растений скажется на Айни благотворно в любом случае.

Шассер вернулся, когда Айни уже допивал чай. Раздалось ржание лошадей, Тсан вскочил и вышел на веранду, Варкалис последовал за ним. По виду Шассера нельзя было сказать, что он более суток не спит и более двух ночей провёл в седле. Возможно, это было действие тонизирующих трав. Возможно, Шассер был не обычным человеком, а каким-нибудь магическим големом. Внутренне усмехаясь своим глупым мыслям, Тсан помог слуге Варкалиса привязать коня к ограде загона. Руки Шассера подрагивали.

Варкалис снял с пальца кольцо и передал Шассеру.

— Скажешь людям из замка отдать этот перстень моим друзьям в столице. И пусть раздобудут почтовых голубей, привезут сюда две-три клети. Пусть следят за братом королевы и за теми, с кем он контактирует. В замке всё готово?

— Да. Монаха уже допрашивают.

— Хорошо, — Варкалис сменил тон на более мягкий, дотронулся до плеча Шассера и спросил: — Останешься?

Слуга отрицательно мотнул головой.

— Меня ждут обратно с указаниями, к обеду доберусь, и тогда уже отдыхать. Что-нибудь передать нашим?

— Что я задержусь здесь ещё дня на три-четыре. Пусть завтра пришлют ещё еды.

— Наша госпожа… С ней всё в порядке?

— С Айни всё хорошо. Небольшое недомогание, но оно пройдёт.

— Люди в замке ждут. Хотят увидеть вашу избранницу, — Шассер улыбнулся. — Уж я-то рассказал, какая она замечательная.

Губы Варкалиса дрогнули в странной ухмылке.

— Спасибо, Шассер. Ты для меня столько делаешь.

— Служить Вашему Высочеству — цель моей жизни, — отрапортовал Шассер и низко склонился перед ним. — А теперь я…

— Удачной дороги, друг! — напутствовал его Варкалис.

Когда Шассер отъехал достаточно далеко, Варкалис сказал себе под нос:

— Они ждут принцессу, а приедет дьяволёнок.

Тсан тяжко вздохнул.

— Может, можно что-то сделать? Поговорить с Айни?..

— Не нужно, — ответил Варкалис. По его губам скользнула улыбка, глаза прищурились. — Он нравится мне именно таким. Настоящим. Не той принцессой, которую из него хотели сделать, а живым человеком.

Тсан кивнул… и ушёл к лошадям, чтобы позаботиться о них. А кто нравился ему? Не та ли принцесса в белом платьице, которую он впервые увидел на празднике, радостно улыбающаяся и приветствующая толпу? Он восхитился именно ею и ей посвятил свою жизнь. Айни же… Да нет. Нынешний Айни — другой, но прошлая принцесса Лиайндрисская была как раз самой собой, доброй, отзывчивой, чуткой. Так как же получилось у Варкалиса так быстро изменить Айни под себя? Неужели смены местоимений и плотской любви оказалось достаточно, чтобы принцесса Лиайндрисская стала другим человеком?

Он задавал корм коням, когда в загон зашёл Айни. При утреннем свете его обрезанные волосы делали его ещё более чужим. Хрупким, болезненным, незнакомым.

— Тсан… — позвал Айни. — Что ты думаешь об этом?

Он не понял, о чём именно его спрашивают, и на всякий случай огляделся. Всё было по-прежнему.

— Он в павильоне, — сообщил Айни. — Можешь не опасаться его сейчас.

Он говорил о Варкалисе.

— Я и не опасаюсь.

— Тогда отвечай, что ты думаешь обо мне?

Тсан отряхнул руки от зерна и соломы, шагнул к Айни и осторожно, легко, бережно опустил ладони ему на плечи. Прямо заглянул в лицо.

— Я думаю, что всё наладится, — честно ответил он, выдавая свои мечты за твёрдые убеждения.

Айни фыркнул.

— И ещё я думаю, что твоя стрижка…

— Варкалис уже сжёг волосы, парик сделать не из чего, — Айни вздёрнул подбородок незнакомым жестом. Когда он приобрёл его?

— Я бы хотел… Если можно… — не удержавшись, Тсан протянул руку и растёр прядь волос между пальцев. — Я бы хотел подровнять их по одной длине.

Айни посмотрел на него удивлённо.

— Я думал, тебе не нравится.

— Непривычно, — согласился Тсан. — Но с этим можно жить. К тому же, волосы отрастают.

Айни вздохнул.

— Тогда постриги меня.

— Быть может, Варкалис сам…

— Я хочу.

— Хорошо, Айни.