— Какое-то время я не смогу колдовать, — сообщил он. — Такое мерзкое послевкусие, что тошнит.

Айни поднял на него лицо и… Залился слезами. Кидаться на шею Варкалису и обниматься с ним Айни отчего-то не спешил. Варкалис понял это и спросил:

— В чём дело? Я в чём-то испачкался? Почему мой супруг не хочет припасть ко мне в жарких объятиях? Уверяю, со мной теплее, чем рядом с доспехами этого парня. — Варкалис положил руку на плечо Тсана.

— …грязный.

— Что?

— Я грязный, — повторил Айни более отчётливо.

Варкалис нахмурился и ответил:

— Не дури. Чище тебя для меня никого нет и не будет.

Он сдёрнул с плеч плащ, оставшись только в парадной куртке, набросил его на плечи Айни и прижался со спины, прикрывая его и от ветра, и от холода, и от бессмысленных взглядов монаха, начавшего читать какую-то длинную протяжную литанию.

— Чище и лучше тебя нет никого, — проговорил Варкалис, склоняясь к уху Айни, касаясь губами спутанных серых волос. — Ни обнажение перед этими ублюдками, ни похищение, ни их оскорбления… Ничто не может тебя замарать. Ну? Пойдём?

Наверное, он хотел отвести Айни в пещеру, чтобы обогреть и накормить. Но Айни вывернулся и обернулся.

— Он тоже должен умереть. Он похищал меня!

Монах дёрнулся и только ниже уткнулся лбом в землю. Тсан почувствовал, что не хочет больше проливать крови, однако желание Айни казалось таким яростным и страстным, что не исполнить его было никак нельзя. Он шагнул вперёд, вновь доставая меч.

— Стой, — тихо и с нажимом произнёс Варкалис. — Он не опасен.

— Он мне противен, — настаивал Айни. — Он… Он связывал меня…

— Тогда и ты в ответ свяжи его. Нам нужен свидетель, чтобы допросить и разузнать подробности организации похищения.

— И всё-таки он наш враг, — осторожно возразил Тсан, памятуя и об оружии, и о меткости, и о том, что самого его отчего-то пощадили.

— Шассер за ним присмотрит. И разоружит, — заверил Варкалис. Его слуга тут же появился рядом, возникнув будто из-под земли. — Эй, монах, ты слышишь? Заканчивай свои псалмы и веди себя спокойно. Тебя переправят в замок, и мои люди зададут несколько вопросов. Если ответишь на них правильно, то, возможно, не умрёшь.

Монах остановился на полуслове и поднял голову.

— Если богине угодна моя жизнь, то пусть заберёт её. Стать жертвой — почётно. Видеть вознесение на небеса — почётно. Я покоряюсь воле богини.

Шассер обошёл монаха и принялся связывать его обрывками верёвок, которыми до этого связывали Айни. Он не церемонился и вязал туго и жёстко. Его путы совсем не были похожи на те странные узлы, которые держали Айни в неподвижности, не сдавливая руки и не мешая кровообращению.

Закончив, он быстро обыскал пленника, достал из складок его балахона странную трубку, метающую ножи, мешочек с самими ножами, гаротту, сделанную из конских волос, и несколько кинжалов.

— Варкалис… Я боюсь… Я не хочу… — пробормотал Айни, стараясь не смотреть на монаха прямо. Тсан опустил руку Айни на плечо и ощутил, как тот дрожит.

— Он не стоит твоих волнений, — ответил Варкалис. — Шассер даст ему усыпляющий яд. Он знает, как обращаться с такими пленниками. Что до тебя… — он развернулся, и Айни сделал шаг назад, уткнувшись спиной в Тсана. Варкалис, не обращая внимания на состояние Айни, близкое к панике, порывисто наклонился и обнял его. — Боги… Айни… Как я боялся, что потеряю тебя! Боялся, что они забрали тебя навсегда. Если бы не те сны…

Тсан чувствовал, что Айни напряжён, как камень.

— Какие сны? — спросил он тихонько.

— Сны о том, что происходило с тобой и вокруг тебя. Если бы мы не узнали, что тебя везут сюда, то могли бы опоздать… А переместились мы благодаря крови Тсана. Я поймал остаточный импульс и включил его в свою формулу копирования прохода. Можно сказать, что нам повезло…

— Это всё потому, что я отродье? — спросил Айни.

— Что? С чего ты взял?! — возмутился Варкалис. Потом повернулся туда, где лежали останки священника, скатанные в плотный комок. — Ах. Этот идиот посмел раскрыть рот в твоём присутствии.

— Я не хочу быть отродьем. И то, как они на меня смотрели… Почему я… — Айни всхлипнул и спрятал лицо в ладонях, — почему я то, что я есть?.. Я не хочу!..

— Я… Ты дорог мне таким, каков ты есть, — Варкалис взял его запястья в свои руки и осторожно потянул их к себе. Он запнулся, когда говорил о своих чувствах.— И Тсану тоже. Он тебя любит.

— Тсан?

Он почувствовал, что каменеет тоже. Превращается в камень, подобный камням Врат, врытый в землю, прямой, вознёсшийся в бескрайнее пустое небо своей вершиной.

— Тсан тебя любит, — сказал Варкалис, и Тсан забыл, как дышать. Ослеп и оглох. Сбежал от себя, от них. Его здесь не было. Его не существовало.

Айни рвано вздохнул, подавляя рыдание.

— Спасибо, Тсан, — сказал он, по-прежнему вжимаясь в его тело.

Тсан ощутил, как руки против его сознательной воли опустились Айни на плечи.

— Ну, скажи же ему, — потребовал Варкалис.

Тсан наклонился к уху Айни и прошептал слова клятвы «жизнь свою отдаю, до последней капли крови обязуюсь служить»… Айни отчего-то всхлипнул снова, развернулся и обнял Тсана за плечи, заставив прерваться.

— Не хочу оставаться здесь ни минутой больше, — сказал Варкалис, оглядываясь на трупы и догорающий остов кареты. — Если поторопимся и поедем сейчас, то к обеду можем добраться до замка… Хотя дорога будет тяжёлой. Тогда хотя бы до павильона. Айни, супруг мой, придётся тебе ещё немного времени провести в пути.

Они забрали лошадей из пещеры, Варкалис посадил Айни к себе в седло, и они тронулись вниз по склону. Шассер уехал вперёд, монах, связанный и под действием яда, сидел на одной из лошадей, которые до этого везли карету пастора Редалена. Остальных лошадей Шассер тоже забрал с собой. Тсан услышал, как Варкалис давал ему указания. Отвезти пленника в замок и вернуться с припасами и одеждой для Айни к Озёрному павильону так быстро, как он сможет. Шассер не возражал и ничему не удивлялся. И, как показалось Тсану, он тоже, как и его хозяин, был доволен исходом путешествия.

Втроём они ехали не спеша, медленно спускаясь по плавным поворотам дороги под светом почти полной луны. Пару раз Айни засыпал прямо в седле. Тсан видел, как клонилась его голова Варкалису на плечо, и первой мыслью было предложить устроиться на ночлег прямо тут, на продуваемой ветрами обочине заброшенной дороги, а второй — удивление оттого, что рефлекс телохранителя не сработал. Тсану вовсе не хотелось пересадить Айни к себе в седло и дать ему надёжную опору своего, более тренированного и сильного, тела. Нет, он знал, что Варкалису можно доверять, и этого хватало.

========== Глава 7 ==========

Глубокой ночью они добрались до местности со странным пейзажем. В серебристом свете бледной луны открылась равнина, и звёзды над нею дрожали в еле заметном движении воздуха. Нет, то был не воздух, а пар, поднимавшийся от мелких озёр и прудов, некоторые из которых были величиной всего пару метров в диаметре. Вступив в долину, Тсан ощутил тепло, влажность и сильный запах минералов и солей. То были горячие источники.

Пруды сообщались, переливались один в другой, открывались крохотными бухточками и обманчиво богатыми разливами озёрной глади. Берега их были усеяны камнями с минеральными отложениями, жёсткой травой, а кое-где — невысокими деревцами с искривлёнными стволами и крепкими ветвями. В противоположном конце долины, до которого им пришлось идти пешком, ведя лошадей в поводу по узким тропкам, с которыми Варкалис удивительным образом был знаком по памяти, наконец показалось рукотворное сооружение.

Даже в монохромном свете луны было ясно, что павильон красного цвета. Изгибающаяся крыша, крытая красной черепицей, поражала воображение своей вычурной отделкой. На коньках её сидели вырезанные из дерева лесные твари с ощеренными клыками пастями. Павильон был одноэтажным, но богато украшенным зданием. Деревянные решётки на окнах прорезаны тонкими ромбами, столбы, поддерживающие крышу и оставлявшие веранду открытой, украшены растительным орнаментом из ивовой и ирисовой листвы. Рядом с павильоном росло высокое дерево, изящный клён с тонкими резными листьями. Тсан знал эту породу клёнов, краснеющих при наступлении первых холодов. Дерево с алыми листьями и алый деревянный дом, издали походивший на шкатулку ручной работы — как же это было красиво! Скала, нависающая над ними, образовывала длинный карниз, прежде чем вознестись на недосягаемую высоту.