— В пещеру, мой принц? — спросил Шассер, и Варкалис кивнул.

— Нечего маячить здесь. Отведём лошадей.

— Вы точно уверены, что похитители будут здесь? — осмелился спросить Шассер, не понимавший, откуда Варкалис добыл эти сведения.

— Уверен, — ответил Варкалис. — Как в себе уверен.

— Тогда я посторожу неподалёку. Они меня не заметят.

Лошадей спрятали в пещерах горного склона, и Тсан пожалел, что от входа не было видно самих Врат. Какую бы тогда удобную засаду можно было устроить! Они задали лошадям корму, но рассёдлывать и разнуздывать не стали, не разжигали костра. Тсан сидел под самым каменным козырьком у выхода, наблюдал за тем, как уходит день, и смотрел за Шассером, который, завернувшись в тёмный плащ и прикорнув у ближайшего камня, сам превратился в камень. Иногда Шассер ложился наземь и вслушивался, пытаясь уловить гул копыт лошадей, везущих карету. Такое должно быть слышно издалека.

Но сперва к перевалу поднялся одинокий всадник. Тсан слышал, как он осадил коня у самых камней. Не заметив Шассера, притаившегося за каменной глыбой, он огляделся, сделал небольшой круг и направился обратно вниз по дороге. Тсан с облегчением подумал о снеге, который давно засыпал все следы их лошадей, ведущих от горной тропы мимо центральных камней в пещеры на склоне.

— Дождёмся кареты, — сказал Варкалис, подходя сзади. Тсан проверил, как меч выходит из ножен, и еле слышно ответил:

— Да.

Карета прибыла, когда уже совсем стемнело. Её выдавал не только грохот копыт шестерых коней и лошадей сопровождения, но и яркий свет фонарей, закрепленных по бокам облучка возницы и сзади, на подножках. Окна кареты тоже светились, забранные мелкоячеистой занавесью. Подумав о том, что Айни сейчас близко как никогда, Тсан ощутил дурноту из-за волнения.

Дверца кареты распахнулась. Сперва показался пастор Редален в пурпурной рясе, в темноте ночи отливающей тёмно-алым цветом запёкшейся крови. Карета сделала полукруг и остановилась между камнями Врат и входом в пещеры. Из неё выбрался кто-то ещё, медленно и неторопливо; скрипнули рессоры, но разглядеть Айни не было никакой возможности.

— Ведите её сюда. Покончим с этим по-быстрому, — раздался голос Редалена. Его голос, да и внешность были точно такими же, как во сне, который не был сном. Тсан уже не сомневался, но всё равно был рад ещё один лишний раз убедиться в том, что между ним и Айни есть связь. Это… потрясало.

— Постойте, так вы действительно хотите это сделать? — голос с тягучим выговором.

— Единый повелевает мне. Руководит моими желаниями. Я точно знаю, что смерть этого отродья будет ему угодна.

— Не будет даже суда и вынесения приговора?

— Вы её видели? Видели это её… уродство? Какие ещё суды и разбирательства нужны?

Тсан больше не понимал, откуда доносятся голоса. Они с Варкалисом находились слишком далеко от кареты и центрального сооружения Врат, плоского камня, похожего на широкую ступень перед дверью, однако отчётливо слышали каждое слово и видели каким-то внутренним зрением, как из плоского чёрного футляра, оббитого бархатом, священник просто и буднично достаёт широкий и острый жертвенный кинжал. По лезвию кинжала вязью струились письмена, слова молитвы Единому богу.

Тсан подался назад, елозя обнажённым связанным телом по холодному камню, Тсан зашагал вперёд, с голодным скрежетом вынимая из ножен меч, Тсан воздел руки, высвобождая свой огонь.

Полыхнула карета: это взорвались осколками стекла и брызгами горючего масла походные фонари. Упряжь лошадей сгорела мгновенно, кони прянули вперёд: коренные, всё ещё связанные с дышлом и друг с другом, развернулись и помчались прочь с горы. Постромки пристяжных оборвались, обугленные, грива одной лошади обгорела. Пара выносных прянула вперёд, лошади ударили копытами в воздух рядом с Вратами и наткнулись на прозрачную стену. Врата оказались накрыты матовой полусферой, переливающейся уже знакомым Тсану радужным переливом. Варкалис подошёл рядом и с усилием развёл руки в стороны, но пространство перед его ладонями раздвинулось всего на дюйм. Шассер, очутившийся внутри полусферы, выждал удобный момент и легко коснулся одного из подручных Редалена. Просто коснулся его плеча ладонью — и тот упал замертво спустя мгновение. Шассер был вооружён иглами с ядом и сейчас использовал именно их, — догадался Тсан, вспомнив, как Варкалис рассказывал Айни, что Шассер — мастер тихого убийства. К ним с криком подбежал возница, умудрившийся избежать огненного ада лишь потому, что, должно быть, ходил отлить в ближайшие кусты. Тсан шагнул в сторону, увернувшись от дубины, просвистевшей у его плеча, развернулся и послал вперёд меч, делая короткий колющий замах локтем. Лезвие скользнуло между нижних рёбер, и возница попятился назад, выронив дубину из рук. Тсан оттолкнул его пинком, снимая человека со своего меча и роняя навзничь, в снег, окрасившийся красным. Он обернулся и увидел, что расстояние между ладонями Варкалиса стало в метр шириной.

— Пройду, — сказал Тсан и двинулся вперёд боком, стараясь не задевать телом или одеждой радужные края перед собой. Ему показалось, что они могут оказаться очень острыми, но не хотелось проверять свою правоту.

Ему навстречу кинулся второй служка, но не добежал. Шассер вынырнул у него на пути и метнул в него свою иглу, на сей раз Тсан успел разглядеть алую шёлковую кисть, вдетую в ушко иглы, смазанной сильнодействующим ядом. Как только игла оцарапала кожу служки, он остановился, покачнулся и свалился на мёрзлую землю. Изо рта его пошла пенная слюна. Тсан перешагнул труп и тут услышал крик Варкалиса:

— В сторону!!

Как ни хотелось ему ослушаться этого крика, Тсан понимал, что с магией не шутят. Он шагнул вбок и прижался к камню, а увидев струю пламени, ворвавшуюся через приоткрытый проход, и вовсе попятился.

Пастор Редален загорелся не сразу. Сперва он сжимал символ своих Врат и читал молитву. Потом схватился за кинжал, который держал в руках, широкий и длинный, испещрённый вязью надписей, молитвой, которую требовалось произносить, принося жертву. Редален забормотал слова молитвы и развернулся, метнулся назад. Его одежды занялись пламенем, запахло палёным, горелым. Тсан увидел, что священник тянется со своим ножом к камню, лежащему на земле. К камню, на котором распростёртый и недвижный лежал Айни!!

Его лицо и волосы оказались испачканы, а вместо причёски теперь на голове был спутанный колтун. У Айни всегда были тонкие и пушистые волосы, приводить их в порядок было сплошным мучением. Обнажённое тело побледнело от холода и даже выглядело окоченевшим. По другую сторону камня монах-южанин лежал на земле, распростёршись ниц.

Тсан в два шага догнал Редалена и замахнулся на него мечом, но Варкалис оказался быстрее. Он выкрикнул что-то грозно и повелительно. Перед глазами Тсана мелькнула радужная пелена. И облепила священника с ног до головы, словно вторая кожа, словно глазурная оболочка на праздничном печёном яблоке. Пастор выпрямился и попытался схватить ртом воздух, сжал собственную шею скрюченными пальцами, выронил кинжал… Варкалис крикнул снова. И на сей раз Тсану показалось, что в округе прогремел гром. Пастор будто сделался меньше. И ещё меньше. Его руки согнулись под странными углами и прижались к бокам, ноги подломились. Кажется, он попытался кричать.

Тсан подумал, что его сейчас замутит. И отвернулся. Подбежал к Айни. Начал резать верёвку, опутавшую его тело многочисленными узлами. Когда верёвки спали, Айни слабо, будто котёнок, потянулся к нему, и Тсан обнял его, сжал крепко, чтобы никогда — никогда! — не отпускать. Айни дрожал.

Услышав удивлённый вздох, он вскинул глаза. На них с Айни смотрел монах. Он так и не поднялся с земли. Сидел в подтаявшем снегу и смотрел на них, сложив руки в молитвенном жесте у груди.

— Она светится! — услышал Тсан шёпот. — Богиня её коснулась!

Он опустил ладонь на плечи Айни, жалея, что не может спрятать их свечение от чужих глаз. Люди не должны были это видеть. Ни монах, ни Шассер… Тсан обернулся. Шассер деловито обшаривал карманы и сумку одного из убитых. Он не смотрел на них с Айни. Разве что… Да, искоса приглядывал за монахом, но тот внезапно перестал представлять опасность, впав в молитвенный транс. Раздались шаги, и подошёл Варкалис. Он выглядел очень уставшим и осунувшимся.