Хищник по натуре, монстр…

Набрав в легкие воздуха, Гермиона отстранилась от него так, чтобы можно было увидеть лицо. Его горящие глаза, дикие и опасные, которые напоминали бушующий, непокорный океан, на дне которого искрились миллионы серых искр, всматривались в девушку. Сейчас она была похожа на одну из этих утопающих искорок — самая яркая и дорогая для хозяина этой морской глубины.

Щеки Гермионы обхватили с двух стороны холодные ладони. Охваченная пламенем его прикосновений девушка лишь тяжело задышала от накатившей волны безумного удовольствия.

— Держись подальше от Крама, — вдруг сказал Драко, неожиданно прервав поцелуй.

— Что? Ты о чем?

— Ты меня услышала?

— С чего вдруг мне тебя слушать?

— Почему ты такая упертая коза? Я сказал — значит, так надо!

— Тебе надо? Катись к черту, Малфой. Ты все портишь! — закричала девушка, едва сдерживая предательские слезы, — проваливай!

_______________________________

Чуть больше двух недель Гермиона провалялась на больничной койке, успев перечитать кучу литературы, которую ей приносил Гарри. Он был единственным, кого к ней пускали.

Выписываясь из больничного крыла, Гермиона выслушала нотации мадам Помфри, сложила необходимые зелья в сумку и направилась к гостиной Гриффиндора, в которой ее встретили с расспросами о произошедшем.

Рон и Гарри никому ничего не сказали. Она облегченно выдохнула.

Просидев в своей комнате несколько часов и не выйдя на ужин, Гермиона копалась в закромах своей души, пытаясь унять щемящее внутри чувство. Стихнувшие голоса в гостиной заставили девушку спуститься вниз.

Взгляд уперся в напряженную спину Рона, стоящего у камина. Внутренности перевернулись вверх дном, сердце хаотично забилось в предсмертных конвульсиях, инстинкт самосохранения вопил в самые уши.

Рон развернулся к Гермионе лицом. Он, не сводя напряженного взгляда, смотрел прямиком в ее душу, вызывая в оной очередной приступ паники и дикое желание вырваться наружу, дабы покинуть это бренное тело. И все ее существование казалось вовсе незначимым, испепеленным и развеянным по ветру под пристальным ненавидящим взором рыжего.

Она задрожала, старательно отводя взгляд, но тот будто магнитом притягивался обратно, заставляя против воли смотреть на этот бушующий океан презрения в глазах Рона. И вдруг она осознала, что ничего у нее не выйдет.

— И сколько это продолжалось?

— Рон, я…

— Я задал вопрос.

— Прости, — мягким дрожащим голосом протянула Гермиона, и тут же подавилась произнесенным словами. Она сделала несколько шагов к Рону, который стоял как окаменелая статуя.

— Простить? — закричал Рон, хватая в тиски ее руки. Его крик все еще звенел в воздухе, когда она, тщетно попытавшись вырваться, изо всех сил ударила его в грудь.

— Рон, не надо. Мне больно, — изрекла в ответ девушка.

Затем щеку словно обожгло раскаленной кочергой. Слова застряли в горле, превратившись в один резкий болезненный выдох. Голова кружилась, а перед глазами заиграл калейдоскоп из разноцветных пятен. Звонкий звук пощечины все еще гудел в ушах, пульсировал в висках, сверкал в капельках холодного пота на лбу. Время замерло, как и ее окровавленное сердце, и погрузило весь мир в тишину, уместив его в маленький колючий комок в пересохшем горле.

Уловив запах металла и почувствовав покалывание в области нижней губы, Гермиона опустила растерянный взгляд вниз. Дикий ужас вспыхнул в выразительных глазах Рона, и он крепко прижал ее к своей груди.

Наверное, именно так чувствуют себя душевно неизлечимые люди, которым уже никогда не выбраться на свободу, которые просто вынуждены видеть и ощущать только то, на что еще способен душевно растерзанный и покалеченный разум.

— Гермиона, мне не стоило, — только где-то в самой глубине тихонько зарождался маленький робкий огонек, вот-вот грозящий взорваться и поглотить ее целиком. Закрыла глаза, горькие слезы покатились по пылающим щекам.

— Отпусти меня, пожалуйста, — робко пролепетали девичьи губы.

— Я не должен был, — прошептал Рон ей на ухо, горячим дыханием обжигая кожу.

— Не надо. Отпусти, — от бессилия она совершенно растаяла в его руках, расслабленно положив голову на грудь.

Рон ослабил хватку, выпуская ее из объятий.

Его руку все ещё жгло от пощечины, как от змеиного укуса, а кровь в голове пульсирующими ударами отдавала по барабанным перепонкам.

Парень разомкнул руки, высвобождая испуганную Гермиону из своих крепких объятий. Он перевел свой взгляд на нее, стараясь внимательнее рассмотреть рану на губе. Она стояла неподвижно, только соленые капли одна за другой смешиваясь с кровью, умирали на дрожащих губах.

Уизли легко качнул головой, но она медленно развернулась к нему спиной и зашагала в сторону двери. Ее плечи все еще вздрагивали от очередного всхлипа, будто раскаленным клеймом оставляя след на сердце рыжего.

— Я все еще люблю тебя, — крикнул ей вслед Рон. Его голос, сиплый и взволнованный, заставил ненадолго замереть. На секунду ей даже показалось, что это глупый сон, овеянный кошмарами.

Комментарий к Глава 10.

Я эмоционально выжата после этой главы, хахахаха

========== Глава 11. ==========

Шлепок по лицу эхом продолжал раздаваться в сознании Гермионы, распугивая и без того малоустойчивую решительность, как стаю мелких птиц. «Пора это закончить» не унимался голос в ее голове, оседая отравой на последние надежды, вторгаясь острым лезвием в сердце, и, наконец, практически окончательно добил остатки смелости, чтобы вернуть ее на исходную позицию этого замкнутого круга.

Из зеркала в ванной комнате на Гермиону смотрело ее отражение с опухшей губой, «обрамлённой» синяком с небольшим количеством засохшей крови.

Гермиона дотронулась холодными и влажными от переживаний пальцами до причины неприятной боли на лице и глубоко выдохнула.

Проходя по длинному коридору к Обеденному Залу, Гермиона почувствовала, как сильная мужская рука цепко ухватилась за ее кисть. Резкое движение, и она уже заперта в темной и пыльной кладовке.

— Что за…?

— Замолчи, — раздался голос Малфоя.

Гермиона совершенно не видела его лица в темноте, что явно играло ей на руку и означало, что он не увидит ее тоже. И ей оставалось лишь молиться, чтобы при дневном свете, когда они выйдут из этого маленького помещения, ему не удастся разглядеть отпечаток, оставленный Роном на ее лице.

— И ты решил меня подкараулить?

— С тобой по-другому никак, Грейнджер.

Она услышала, как громко он выдохнул. Не говоря больше ни слова, Драко заключил ее в свои объятья, прижимая все сильнее и сильнее.

Гермиона чувствовала, как он дрожит, ощущала его учащенное сердцебиение, его горячее дыхание в своих волосах. Она, сама того не осознавая, начала прижиматься к нему как к последнему островку покоя и надежды, посреди этого океана безумия. Время будто остановилось.

Малфой одним рывком сгреб ее в охапку и прижал к себе еще сильнее. Сделав несколько протестующих движений, Гермиона вскоре замерла.