Ее прежняя уверенность постепенно умирала, и вот, конечная смерть настигла ее именно в тот момент, когда кончик ее носа уткнулся в щеку сероглазого истязателя.

Щелчок.

Осознание.

И она стремительно дернулась всем телом, желая отмотать пленку назад, когда решила действовать исключительно по зову сердца. Ведь и оно, как и другие ее чувства, оказалось предателем.

Но переломный момент ситуации уже был в недалеком прошлом. Руки Малфоя вновь обрели свою твердость, крепко накрепко сжимая девушку в своих сильных объятиях, купируя ее жалкую попытку все исправить. И тут Гермиону будто ударило током. Малфой дрожал! Дрожал так, что она смогла прочувствовать это собственным телом. А ведь ее состояние было сходным с бьющей вибрацией «змея», но видно, куда менее обширным.

Где-то на границе сознания душераздирающе вопит совесть, пытаясь пробиться к чувству стыда, которое, несомненно, поглотит Грейнджер без остатка после того, как все это закончится. Но ее дыхание уже слилось с дыханием Драко, и в воздухе опять зависли терпкие нотки алкогольной кондиции.

— Ты хочешь меня, — вожделенно произнес Драко. Это был не вопрос, а утверждение, которому Гермиона противилась, — когда ты поймешь и признаешь это, тогда ты перестанешь страдать, — и вот опять она теряется в бездонном омуте его глаз, когда он еще ближе наклоняется к ней, она пытается понять, где оступилась, где повернула не туда.

Ее мысли больше не блуждали в темноте кошмаров. Они были здесь, на кончике его языка, в мокрой дорожке, которую он оставил на ее шее, в его пальцах, в тяжелом дыхании, в растрепанных волосах, в иссушенной коже, в изгибах на его ключице. Они были в нем, они стали им. И все, о чем она могла думать — чтобы он не останавливался.

Гермиона не думала о том, станет ли жалеть об этом, не думала о последствиях. Страницам ее воспоминаний, переписанным чужой рукой, все равно не суждено было перевернуться, поэтому она просто подожгла их и с упоением наблюдала, как они сгорают.

Малфой задрал подол ее платья, усадив на мраморную раковину. Он не мог совладать с чувствами, старался отогнать дурные мысли о своей чистокровности. Ему хотелось ее, он нуждался в ней, словно в воздухе. И в ощущении того, как она рьяно выгибалась к нему навстречу, она нуждалась в нем не меньше.

Тонкие пальцы аккуратно ощупывали ее бёдра. Драко игриво поцеловал Гермиону в область ключицы, заставляя вновь прогнуться в спине от накатившей волны сладкого ощущения.

Внизу его живота разливалось приятное тепло, доводящее до судорог в мышцах.

Она ощущала его давление, его пальцы, впивающиеся в ее кожу, его бедра, двигающиеся ей навстречу.

Она ощущала его боль.

И наслаждалась ей.

С его губ сорвался приглушенный стон, когда Гермиона одним грубым движением провела по его напряженной спине, оставляя красные воспаленные полосы даже сквозь рубашку.

Их тела были лишь оболочкой того, что происходило на самом деле. Его удары ощущались, как ласки.

Хотелось, чтобы он ударил сильнее.

Воспоминания кишат, переплетаются, жалят, напоминая ей о той, кем она когда-то была.

И когда она уже готова сдаться, готова закричать от боли и наслаждения, он вошёл в неё еще глубже, еще сильнее, еще требовательнее, и Гермиона, запрокинув голову, хватая опухшими от поцелуев губами горячий воздух, полностью отдалась этому ощущению, понимая, что это только начало.

Они стали единым, они слились, они перемешались, они вспыхнули, для того, чтобы так же быстро угаснуть, оставляя после себя лишь руины из несбывшихся надежд и разрушенных обещаний. Все снова угасло. Только боль, пульсирующая, всепоглощающая, давала понять, что они все еще существовали в этом мире, они все еще ему принадлежали.

Комментарий к Глава 6.

Безумно хотелось бы прочесть отзывы к этой главе, она далась мне нелегко:)

========== Глава 7. ==========

Утро Гермионы началось с головной боли с первыми лучами солнца, которые настойчиво пытались пробиться сквозь тяжелые шторы, что удавалось им вполне успешно. Девушка нежилась в теплой кровати, с упоением растягивая ноющие мышцы.

Вспышка.

Воспоминание.

Горячее дыхание, которое сильно обжигало кожу, грубые прикосновения и толчки, пульсирующие от поцелуев губы…

— НЕТ! — во все горло закричала Гермиона, быстро вскочив с кровати. Стопы коснулись холодного мраморного пола, отчего по телу пробежало полчище мурашек.

— Ты чего, Гермиона? — сонно спросила Парвати, приоткрыв слегка веки, чтобы рассмотреть источник шума.

— Э… ничего, — испугано пролепетала Гермиона, кинувшись к джинсам и джемперу, лежащим на стуле возле кровати, — спи!

Гермиона влетела в ванную комнату. Обида подступила к горлу неприятным тошнотворным комом.

Но именно в том месте, куда Гермиона пришла, если не за душевным, то хотя бы за телесным очищением, именно там ее собственные мысли навалились на глупую хозяйку с такой силой, что, не в силах больше устоять на ногах, она опустилась на холодную мокрую плитку и дала им в этот раз одержать над собой победу.

Сильные струи раз за разом обжигали ее тело, заставляя почувствовать, что она все еще принадлежит этому миру. Содеянное уже не исправишь, а как дальше жить с этим, она не знала.

С трудом найдя в себе силы подняться, Гермиона неспешно завернулась в первое попавшееся полотенце и подошла к зеркалу. Оттуда на неё смотрела бледная, с тенью под глазами, замученная жизнью неудачница. После горячего душа тело заныло, давая в полной мере ощутить последствия бешеной ночи. Нет таких слов, чтобы передать, какое отвращение в этот момент она ощутила к девушке по ту сторону стекла.

Внезапно Гермиону словно охватило пламя. В глазах потемнело, а в ушах поднялся дикий гул. Она изо всех сил зажмурилась и замотала головой, пытаясь прогнать это странное чувство, а когда вновь открыла глаза, ее взору предстала невероятная картина.

Хрупкое стекло со звоном разлетелось на части, и оттуда на неё смотрела она, только из прошлого, пылающая в огне и совершенно ужасно и пугающе заглядывающая, казалось, прямо в душу. На ее щеках блестели слезы, а на губах красовалась самодовольная ухмылка. Она как будто смеялась над ее ничтожностью, словно демон, возникший из преисподней только для того, чтобы насладиться своим триумфом.

Гермиона в ужасе зажала рот рукой, стараясь унять непреодолимое желание закричать, позвать кого-нибудь на помощь. Где-то глубоко внутри что-то подсказывало ее измученному рассудку, что это все всего лишь плод ее воображения, что все, что она сейчас видит — лишь галлюцинации. Но почему-то ей проще было поверить и смириться с существованием этого демона по ту сторону зеркала, чем попытаться объяснить самой себе причины, по которым он не может существовать.

Так или иначе, оба эти пути казались для неё непосильными. Она чувствовала, как внутри все поднимается, стремясь вырваться наружу, и очень скоро не смогла это сдерживать.