Борис Микулич нигде и никогда не расставался с мечтой, с вдохновенным творчеством. В лагере и в ссылке ставил спектакли, был актёром и режисёром, что бы принести людям хоть короткую радость и забвение от страданий, таясь писал стихи и прозу, перепрятывал их у добрых и отзывчивых людей. Все Борисовы рукописи в Машуковке сберегла его квартирная хозяйка Мария Смелякова. Написанные в изгнании произведения пополнили посмертные издания его книг, а несколько повестей всё ещё ждут публикаций.
Если бы не страшный кровавый режим, если бы не плановое уничтожение лучших людей в 30-е - 50-е годы, Борис Микулич при своей творческой одержимости и работоспособности написал бы не один том талантливой прозы.
Для тех, кто знал его, кто читал и читает его произведения, он навсегда талантливый, искренний, интеллигентный и образованный художник, обаятельный и красивый человек.
Мне часто из суровой заветной сибирской дали слышится проникновенный голос Бориса Микулича. Там его одинокая могила, там живёт добрая память благодарных ему людей. *
Сергей Граховский
(Б. Мікулич “Аповесць для сябе” Мн. “Мастацкая літаратура” 1993г)
Перевод на рус. Татьяны Граховской
С.Граховский:
Предисловие к сб. Б.Микулич “Выбранае” (Мн. Изд. “Мастацкая літаратура” 1959г.)
Предисловие к сб. Б.Микулич “Повести” (М. “Советский писатель”1960г)
Сб “Так і было” о Б. Микуличе “Так і застаўся маладым” (Мн. “Мастацкая літаратура”1986г.)
“Слово об авторе “Повести для себя” (Ж.”Нёман” №3 1987г, №12 1988г)
“Об авторе этой книги” (вступительная статья к “Повести для себя” рус. Изд. “Мастацкая літаратура” 1988г)
“Праўда пра Барыса Мікуліча” (1987г. выступление по телевидению в связи с 75 летием Б. Микулича)
“Як двойчы вызвалялі дзённік Барыса Мікуліча” (1992г. к 80-летию Б.Микулича – статья или выступление по телевидению, архив)
“З ссылкі не вярнуўся” (“ЛіМ” 18.03.1994г)
* Из справочника “Беларускія пісьменнікі» (Мн.“Маст. літ-ра” 1994г.):
Барыс Мікуліч
Барыс Міхайлавіч Мікуліч нарадзіўся 19.8.1912г. у горадзе Бабруйску ў сям’і фельчара.
У 1929 годзе скончыў сярэднюю школу і стаў працаваць у рэдакцыі бабруйскай акруговай газеты “Камуніст”. Быў членам “Маладняка”. У 1930 годзе пераехаў у Мінск. Працаваў у газеце “Літаратура і мастацтва”, у Беларускім дзяржаўным выдавецтве. Вучыўся на літаратурных курсах у Маскве(1934 – 1935). У 1936г. рэпрэсіраваны. Асуджаны да 10 год пазбаўлення волі. У 1943 г. пераведзены ў катэгорыю ссыльнага. У чэрвені 1947г. вярнуўся на Беларусь, у лістападзе была знята судзімасць. У красавіку 1949г. арыштаваны паўторна, высланы ў Сібір. Апошнія гады жыцця прайшлі ў сяле Машукоўка Тасееўскага раёна Краснаярскага краю. Рэабілітаваны ў …(?) Член СП СССР з 1934г. Памёр 17.6.1954г. …
Живут в памяти моей
(Ю.Таубин, А.Розна)
Прошли десятилетия, а в памяти навсегда остались юными друзья детства и молодости. Помню их облик и голоса, интонации и улыбки, почерк и походку. Если бы они дожили до старости, если бы стали нашими современниками, их книги были бы среди первых в “поэтической рубрике”, их творчество обогатило бы нашу литературу.
Мы подружились не зная друг друга. В Мстиславле жил Юлий Таубин, в Минске – Алесь Розна, в Глуске – я. Журнал “Беларускі піянер” часто печатал наши стихи с титулом “пионер” перед фамилией. Редактировал журнал Алесь Якимович и каждому сообщил адрес своих наиболее плодовитых корреспондентов. Сразу полетели письма в Мстиславль, в Минск и в Глуск.
О чём мы только ни мечтали, о чём только ни писали друг другу. В каждом письме были стихи. Многие из них были опубликованы, а некоторые вошли в посмертные издания Юлия Таубина. Вот уже сорок четыре года память бережёт его строки, написанные в детстве.
Мой палісад засыпаў пухкі снег,
Даўно-даўно асыпалісь жасміны,
Раяцца часта ў думках у мяне
Урыўкі ўжо забытых успамінаў.
Не забылись и строки пионера Алеся Розны. Имя его, за исключением моих ровесников и самых осведомлённых литературоведов, никому не известно. Он не спешил с изданием книжки, а в последние годы писал особенно требовательно. Много переводил Мицкевича и Гейне, переводил для себя, для будущих изданий. Творчество было потребностью его души и самым большим наслаждением. Он был “по-профессорски» немного несобран, а его альтруизм и безразличие к себе некоторые считали чудачеством.
В счастливом юном возрасте Алесь Розна уже стремился к конкретности и простоте, временами не лишённой модной в то время молодняковской «красивости».
Стаіць у задуменні сквер,
Згубіўшы свой убор дашчэнту,
Сняжынкі ўслалі мой каўнер,
Як залатыя дыяменты.
Мне, мальчишке из полесского местечка, который ещё не видел поезда, трудно было себе представить, что такое сквер, а тем более - золотые диаменты. Может, потому и запомнились эти строки, что открыли что-то новое, принесли незнакомое слово.
В 1928 году я, наконец, приехал в Минск и остановился у родственников в Газетном переулке. Теперь его нет. Назавтра постучался и зашёл в комнату невысокий паренёк с круглыми тёмными глазами, в “бобриковом” пальто. Мы сразу узнали друг друга, но молчали, не зная о чём заговорить. Освоившись, Алесь повёл меня в город. На тротуарах лежал подтаявший, тяжёлый снег, из под колёс бричек летели брызги и комья.
Мы спустились вниз по Красноармейской улице, со двора зашли в длинный деревянный дом со множеством дверей и крылечек. В двух маленьких комнатах жила семья Розны: три брата, сестра и мать. Старшие работали на заводе “Коммунар” (теперь имени Кирова), младшие учились. На стене висела скрипка. Стол, диванчик и стулья были завалены учебниками и книжками. Мама Алеся меня угощала чем-то “городским”. Я смущался: падали то вилка, то хлеб, как у маленького.
Алесь уже печатался в «Чырвонай змене» и «Беларускай вёсцы». Сам редактор «Савецкай Беларусі» Михась Чарот отправлял его стихи в печать, за руку здоровался Кузьма Чёрный. Розна знал в лицо почти всех писателей. Каждый молодняковец мне тогда казался высшим, почти неземным существом, а увидеть Купалу и Коласа даже не мечтал. Неужели и они ходят по этому размокшему снегу, носят такие же галоши, как и большинство горожан? Даже не верилось, что на этих улицах можно встретить автора «Кургана» или «Новай зямли».
Алесь мне рассказывал, где кого видел, как кто выглядит. А когда сказал, что в соседнем доме живёт Андрей Александрович, хотелось запомнить каждую ступеньку и ставню.
В этом наивном детском поклонении перед популярностью имён было чистое, возвышенное отношение к литературе и литераторам.
Алесь не хвастал перед провинциалом своей осведомлённостью и знакомствами, не подчёркивал своего превосходства, - говорил сдержанно и скромно.
Вскоре его стихи появились в «Полыме», «Чырвонай Беларусі», замелькали на страницах газет. А юный поэт покинул Минск и поехал учиться в Лепельский педтехникум. Я удивлялся, зачем? «Чтобы самостоятельно пожить в красивом озёрном крае», - пояснял Алесь и присылал прелестные лиричные стихи. В письмах часто цитировал по-немецки стихи Генриха Гейне, старательно изучал польский и немецкие языки, восхищался Мицкевичем и Словацким, Гомером и Гёте.
В моём далёком от больших дорог Глуске даже библиотекарша не слыхала о таких авторах. Было стыдно и обидно, что не могу приобщиться к великой поэзии и разделить восхищение своего друга.
Весной 1930 года, как только спала вода после грозного наводнения и Свислочь вошла в берега, на несколько дней я приехал в Минск. Борис Микулич привёл меня в Дом писателя. Там мы снова встретились с Таубиным. Он, уже известный поэт, автор первой книжки «Огни», жил в столице, ходил в приличном костюме и шляпе. Не случайно в своё время над этой «шляпной» модой посмеялся Кондрат Крапива: «Астапенка, Куляшоў – цэлы жмут капелюшоў”. Среди писателей Таубин отличался ото всех: зрачки бархатно-чёрных глаз, казалось, видят насквозь, выразительные толстые губы чем-то напоминали Пушкина. В свои девятнадцать лет он ходил слегка согнувшись, будто только от стола. Он тогда дописывал поэму “Таўрыда” и предложил почитать её нам с Борисом. Новые вещи в те годы читали друг другу в Доме писателя, на лавочке в сквере, без приглашения заходили к товарищу почитать, поговорить, поспорить. Спорили горячо, никогда не обижались, оставались искренними друзьями, ведь только настоящие друзья могут говорить горькую и приятную правду и быть благодарны за неё.
