Мёртвый песок их там кусает. А меня жрёт тоска и жажда боя. Вон даже Кабан приотстал на всякий случай. Не боись, своих рвать не стану. Но если в ближайшее время не разорву всех врагов на мелкие ошмётки — лопну.

Странный наблюдатель, что не имел запаха и не источал эмоций по прежнему был рядом. Сволочь.

Мы догнали остановившегося Мирона. Он показывал рукой куда-то в сторону. Что там? Там выдёргивал и раскидывал берёзы желтый огр. Какой-то маленький. Размером в половину синего гиганта, который вчера махался дубиной.

Наверное отстал и заблудился. Но ведь ты вырастешь, правда? Ааа-ррргх!

Я запрыгнул на него с Будугава и вонзил клинки под ключицу. И провернул, дорогой учитель Медиор, всё как вы учили. Десять ускорений, без каменной кожи обойдусь. Чучело ревело и отмахивалось руками, но куда там.

Я завалил его один и башку отделил один. Может еще отделить руки и ноги?

— Ра! Ра!

Это Кабан. Гвардия стояла и наблюдала за непотребством. Так. Спокойно, Ра. Ярость должна быть ледяной. Глубокой, холодной и беспощадно расчётливой.

От этой волны на котах шерсть встала дыбом, а кяхты попятились. Они увидели смерть. Её неизбежность и красоту.

— Мы убьём всех!

Мне ответил дружный рёв всадников и рептилий. А затем оглушительный рёв бегущих огров.

Их было много. И они были как синий, огромные. Некоторые и больше. Один, самый здоровый, даже в чём-то вроде шлема. Зачем шлем на непробиваемом черепе?

И дубины в руках. Предположение о том, что чем больше огр, тем он разумнее, подтверждается не самым приятным образом. Но не этого ли ты хотел, Ра? Именно этого! Где там стынет беспощадная расчётливость?

— Ускорения на себя и кяхтов! Мирон, остаёшься при Висе, страхуешь. Идёте по краю, заворачиваем толпу кретинов саму на себя. Остальным рвать сухожилия под коленками и бить ледышками! Всех сучьих огров развести и обезножить!

Огры подбегали, и считать их было некогда. Потому светляки по старой схеме. По семь на глазик. И вон того здорового в шлеме обязательно. Салатовая змея вырвалась из горшка.

Первый огр подбежал и вгатил дубиной в то место, где только что стояла гвардия. Кяхты уже неслись двумя рукавами, обнимая толпу ослеплённых и зрячих чудовищ.

Огры добежали до врага и половина из них ослепла. Жаль, что меньшая. Однако ослепшие принялись размахивать дубинами отгоняя воображаемых котов. В передней части отряда огров завязался потешный бой гигантов друг с другом.

Вис, умница, жег в двадцать четыре лапки головы черноглазым, тем, у кого глаза не светились салатовым. И это правильно. Мирон лупил ускорениями в двух кяхтов. Своего и соседнего. Страхует мага, который ускорить свою рептилию не удосужился.

Нить этого боя я не упущу. Коты сумели завернуть толпу огров саму на себя. Вон Семён прыгает с кяхта, рвёт кожу на ноге синего и отпрыгивает обратно в седло. Дубина вспахивает землю. Не попадёшь, хоть и зрячий. Кот — не корова.

Ранка маленькая, но её тебе станут расширять и углублять. Неизбежно. Ты встретил неотвратимую смерть, хоть еще и не понял этого.

Главнюк в шлеме ревел не просто так, а какие-то команды раздавал. И держался в середине толпы. Ослеп, но соображения не потерял.

Однако его не очень слушали. И, следовательно, он пока не так опасен, как выглядит. Вот слепой оторвался от своих и крушит воздух дубиной.

Прыжок, сдвоенный удар под коленку, отскок. Будугав уносит меня дальше. Я подрезал еще много ног, пока мне не попался огр с уже хорошо развороченной раной. Нога ниже колена у него была чёрной от крови, но он еще стоял, выл запрокинув голову.

Хорошо, когда бойцы врага рычат и воют. Командира своего не слышат. Будугав! Я обновил на нас ускорения и вложил в этот удар всю ледяную смерть, что стыла и разрасталась во мне.

И разрубил наконец твёрдое сухожилие. Огр упал. Пусть пока полежит. Я вышел из боя, чтобы увидеть всё целиком. Толпа огров разошлась преследуя ловких кяхтов. Несколько уже валялось со сгоревшими бошками. Этот способ эффективнее. Жаль, что у нас только один огненный маг.

И обезноженные были. Их топтали свои же. Командир огров отбросил дубину, поднял руки к небу и рассыпался на кучу маленьких огриков. Какое интересное колдунство. Только бесполезное. Маленьких легче резать.

Однако эти крохи, ну как крохи, каждый в два моих роста, не стали сражаться. Они побежали. И быстро. А 14 светляков заметались над ними не понимая где цель.

— Все на маленьких!

Заревели мы с Бугавом. Командира нельзя упускать. Он уносит с поля боя не только свою жалкую жизнь, но и опыт сражения с котами. Пусть и отрицательный.

Маленькие огры, в которых рассыпался командир в шлеме, бежали быстро, но не быстрее кяхтов. Я бы на их месте разбегался в разные стороны, но они почему-то бежали в одну. Туда, откуда пришёл отряд гигантов.

Мы догнали огриков и быстро их убили. У маленьких была тонкая, почти обычная кожа. Даже головы рубились с одного-двух ударов. Эта погоня увела черную гвардию довольно далеко от места основной битвы. Вой и рёв раненых, оставленных командиром огров отсюда уже не слышен.

Надо было возвращаться добивать уродов, однако вон за тем каменистым холмом воздух плавится, как от жара. Будугав донёс меня до больших камней при гребне, и я спешился. В неизвестное нужно заглядывать осторожно.

Внизу, в долинке между двумя холмами, что поднимаясь выше превращались в подножье горы, шли сотни огромных огров. Действительно огромных. Больше тех, что мы видели до сих пор.

Как эльфийский союз собирался это замедлить? Кабан рядом тяжело вздохнул:

— Это же сколько работы для шестнадцати котов и таракана.

— Вис сколопендра, а не таракан.

Поправил я.

Но в принципе Кабан был прав. Работы немерено.

— Возвращаемся, добиваем.

Я вскочил на Будугава, и отряд сорвался вслед за нами. Слова Кабана о «работе» выключили во мне психа. Однако ледяная смерть никуда не ушла, просто затаилась.

Чем больше огр, тем больше у него талантов. Какими нас могут порадовать здоровяки оставшиеся за спиной? Не узнаешь, пока не попробуешь.

Среди оставшихся зрячих на месте боя уже образовался лидер. Он согнал незрячих и раненых в плотную толпу. А еще его подельники жрали своих погибших. Тех, кому Виссарионыч головы сжёг.

— Разделываем только черноглазиков. Атас!

И карусель боя закрутилась вокруг заревевших уродов. Да. Война — это тяжкий труд. Побеждает тот, кто воюет, как работает, и работает, как воюет. Без крестьянской жилы в фундаменте психотипа никак. Сила без терпения — гены на ветер.

Я прыгал, рубил, возвращался в седло, вгонял ледяные стрелы десятками и одновременно размышлял. Какой-то грёбаный транс. Но не это ли всегда происходило у меня при тренировках с мечами?

Кабан полетел в сторону, вращаясь. Сбили с кяхта. Его рептилия неслась вслед, пытаясь подставить падающему седло. У неё получилось, и Кабан вернулся в карусель. Жив.

Виссарионыч с Мироном шли большим кругом, и уже трое огров лежали со сгоревшими головами. Ослепшие разбежались и сильно мешали зрячим, которые с ними сталкивались и начинали их дубасить, отвлекаясь от ловких котов.

Прыжок, шшахшшах, назад, ледяшки, обновить ускорения. Еще один упал с подрубленным сухожилием. Эти пояса — чудо. Даже сотня магов высокого уровня легла бы тут истратив все свои эликсиры, и никакая супер пехота с титановыми щитами их бы не защитила, а коты продолжали петь и жить.

Но надо быть реалистом. Даже эта группа велика. Оптимальный для нас размер отряда огров ограничен количеством светляков в моём горшке. Орду из нескольких сотен здоровяков, что гораздо умнее этих, нам не остановить.

Не остановить таким способом. Этот факт никак не мешал размышлять «каким же способом тогда?» Зрячих огров на ногах уже не осталось, и мы крутили слепых, что было гораздо легче. Даже шеи рвать удавалось, когда дурни спотыкались о лежащих и летели мордой в землю.