— Работайте. Результат спрошу с Виса. Что вы тут едите?

— Дёмыч принёс нам немного мокрого мяса.

Это кажется Нина. Да, самая маленькая — Нина. Ну и ладно.

— Берегите начальника отдела. Он во снах с ограми сражается.

Сказал я и покинул учёный гарем. Пошёл к лифту и взобрался на верхний уровень. Куча трупов уменьшалась. Судя по всему здесь их было втрое больше, чем у нас внизу. Надо было проверить насколько остыла шахта.

Шахта почти не остыла. Внутрь можно было только заскочить и сразу выскочить. Я бронированный, но не жаростойкий. Рядом белоснежный Лютик мастерил что-то из местных железок.

— Что делаешь?

— Заготовки для лестницы.

Это правильно. Нам всем хотелось выбраться под небо. Бегают ли там олени и кабанчики? Яркая картинка на которой я прыгаю с ветки на оленя и рву ему горло вздыбила на мне шерсть.

— Тише, Ра. Всем хреново, не только тебе.

Лютик почуял мой внутренний победный охотничий вой. Хоть ни звука из меня не вышло, но яростью, наверное, шибануло знатно.

— Насекомые обещали через пять часов летающую камеру для ловли изображений. Полетит наверх и наловит в себя всё, что там есть.

— Не верю я насекомым.

— Потому что они слишком умные?

— Ножками стрекочут.

Это довод.

— Тебе бабу достать, Лютик?

— Иди к дохлым собакам, Ра.

— Подерёмся?

— Лень.

— Олень.

Срифмовал я. За такой стих Лютик бросил в меня какой-то кривой железкой. Я, разумеется, увернулся. В подземельях портится характер. У меня точно. Белый пушистый котяро повернулся спиной и продолжил перебирать и гнуть свои пыльные железяки. Бедные его блохи.

Великий и чистый Ра должен составить очерёдность рождений. Первой идёт Тара и я ничего не могу с этим поделать. Вот вообще ничего. Красной ящерице и мохнатой сколопендре Ари придётся подождать.

Я спустился вниз по одному из тросиков. Это не просто любовь, это какой-то рок забивающий во мне все разумные инстинкты. Коты удивлённо смотрели вслед. Им не понять звенящую твёрдость молодого холостого Ра.

Я закрыл за собой дверь. Вот изумрудный свет аквариума. Вот штанга с крупным, частично обгоревшим фаргом. Материала здесь на полторы Бабетты. Ничего. Лишнее кошка пустит на блох.

— Нейропломба, Тара!

Да сияют твои усы! Тару, пожалуйста. Тару!

Наверняка там хихикает над моим нетерпением. Но желтая капля сошла вниз и я повернулся спиной. Ну вот не хочу смотреть на кипящую вонючую кашу, что корчится сейчас на штанге. Хочу смотреть на Тару.

Подождал, может даже больше чем нужно. Боялся повернуться. Тара ведь чует всё теперь. Да? Я повернулся. И сел на пол. Это было божественно.

Маленькая, бархатная, безмерно удивлённая. В честь чего нейропломба сделала её такой красивой? Вот эта тёмно-серая в синеву без полосок шёрстка, наверное потому, что она скрытник?

А синие-синие яркие глазки? Убей меня своим хвостом. Я запел. Потому что невозможно было не петь. Удивление Тары сменилось смущением. Не агрессией к докучливому кавалеру, а смущением! И хвостик так шевельнулся, что я чуть не помер!

— Это вы, лорд?

Да, нявочка. Это я. Хотя человеком я был много сдержаннее. Может запах? Если мои коты начнут драться рядом с каждой готовой к деторождению кошечкой, мы быстро и незаметно одичаем в пыль.

Я первый убью всех. Потому что когти против мечей не очень хороши, а вот мечи против когтей — очень даже. Тара учуяла этот ужас в моей голове.

— Всё в порядке?

И попробовала освободиться от гибких ремешков. Какой у тебя голосок, любовь моя. Как пёрышко и ночь. Атас! Ра больше не поёт, не тает от любви и не сгорает от желания. Ра себя контролирует!

— Если ты прямо сейчас не станешь моей женой, я умру от невозможности жить.

Как-то не очень получается не сгорать от желания. Да и не таять от любви тоже не очень выходит. Не петь — еще туда-сюда. Маленькая, но победа над собой!

Тара вцепилась в ремешки на штанге и сообщила:

— Я бы рада не дать вам умереть, но эти ремни не отпускают.

Она была бы рада! Да я это и без слов чую. И никаких отрезвляющих отягощений. Мы обречены. Я шагнул к Таре и нажал хитрую кнопочку за её спиной. Ну и подхватил на руки, чтобы к сучьим рыбам случайно не упала.

Это было ошибкой. Потому что от этого наши гульфики исчезли, как не было. Втянулись, растворились, разошлись — биотехнологии, бабушка дышло.

И вся моя сдержанность закончилась. А разум отлетел отдохнуть в чертоги, где отдыхают отлетевшие разумы.

Отдыхал он там довольно долго. А когда вернулся, Тара лежала на мне, как на диванчике, и улыбалась. И внутри улыбалась и снаружи. Разум чот булькнул и опять улетел. Да кому он тут нафиг нужен? Никому.

А потом, когда этот зануда всё-таки пробился обратно на своё место, я её тренировал. Таре очень понравились и когти и шип на кончике хвоста. Она и то и другое выпускала только в момент, когда лапа или хвост достигали условной цели. Какое пленительное коварство.

А если подумать, то и значительное увеличение скорости удара чётко в момент контакта.

А вот работать шпорами на пятках пришлось учиться нам обоим. Я раньше как-то не уделял этому странному оружию внимание. А вот Тара, как боец ближнего боя и «убийца из тени» увлеклась новыми возможностями.

Когда я, чуть уклонившись от прыгнувшей с потолка Тары, сумел уйти от удара хвостом, заблокировать ей обе лапы и даже поймать своим хвостом за опасную пятку, она другой пяткой умудрилась чётко внести мне в затылок.

В принципе — смертельный удар, при условии, что выпущен шип. Кошачья рукопашка — это запредельная фантастика. Единственное, что я сейчас понял — никакие стойки не работают. Всё нужно делать в воздухе, вращая себя по осям, которые разгоняют твои удары.

И таких осей минимум пять одновременно, по числу имеющегося оружия. Пара лап с когтями (у меня с мечами, что добавляет комбинации с уколами на дистанции), пара лап с шипами на пятках и хвост. Число комбинаций бесконечно. Я поделился соображениями с маленькой, победно сверкающей очами, Тарой.

— Ра, это самый прекрасный сон в моей жизни! Как же не хочется просыпаться!

Ответила она.

Вот как. Она упала ко мне в лапы решительно и бесповоротно потому, что уверена — это сон.

— Это не сон, любимая.

— Ты так похож на одного лорда, которого я безнадежно люблю, но при этом пушистый рыжий кот и называешь себя «Ра». Конечно же это сон! Прекрасный сон.

И маленькая тёмно-серая кошечка обхватила меня лапами, прижавшись к животу. Атас! Она меня-человека «безнадёжно любит». Разум отлетал в чертоги, но я поймал его за хвост и сильно дёрнул вниз. Побудь пока здесь, предатель, я тебя не отпускал.

Когда не знаешь что сказать — говори правду.

— Тара, мы не спим. Просто существуем в двух мирах одновременно. Лорда, которого ты любишь, больше нет. Он превратился в рыжего кота и сменил имя. Я это. И тебя-человека больше нет. Ты теперь кошка за которую я убью всех. Такой как сейчас ты и проснёшься. Где, кстати, ты проснёшься?

Тара отпустила меня и отступила к штанге. И почему я так уверен, что это не сон?

— Осторожно. В аквариуме злые рыбы.

Только теперь Тара-кошка внимательно огляделась. Выпустила и втянула когти. Я помню точно такое её замешательство и обветренные полуоткрытые губки. А то, что я не вру, она чует по природе кошачьей своей.

— Что же делать?

Вот это она вопрос задала.

— Меня любить. Создавать с нуля школу кошачьего рукопашного боя. Но прежде всего, конечно, меня любить. Я настаиваю.

— Я точно проснусь кошкой с шипами на пятках?

— Ну я же проснулся рыжим котом когда-то. И с тобой будет то же самое. Но ты не ответила куда вы с Ари людей увели. Я пришел с пятнадцатью котами к замку. Там уже были развалины и резвилось 19 огров. Мы их убили и головы отрезали.

— Это невозможно!

— Поверь. Для твоего Ра нет ничего невозможного. Вот у тебя блохи есть. Так они не кусаются, а чистят шёрстку.