— Хорошо быть тупыми зверюками?

— Местами очень, да не очень.

Загадкой ответил Кабан и бросил своё мясо обратно в котёл. Вслед за ним это сделали и остальные.

Необходимы правила выживания разума. Точнее, страшные, изуверские, тоталитарные правила внутреннего контроля. И первое из них край как нужно придумать прямо сейчас.

— Каждый кусок мяса теперь будет попадать в наши желудки только после молитвы.

Я достал чей-то кусок из котла.

— Здравствуй мясо, я не зверь.

Выпустил кончик клинка и отсёк культурный кусочек, остальное бросил обратно.

— Ешь моё мясо, я не зверь.

И протянул этот ломтик ближайшему казаку. Тот взял, посмотрел на маленький ломтик с тоской и передал его товарищу со словами: «Ешь моё мясо, я не зверь».

Этот ритуальный кусок еды обошёл всех и вернулся ко мне. Кабан предложил мне его съесть и уточнил, что он тоже не зверь. Семён окончательно пришёл в себя и вопросил:

— С бабами тоже тако будем?

И народ дружно заржал. Вот теперь можно и поесть, чем все увлечённо и занялись. У Будугава же сомнений не наблюдалось. Мой ящер нажрался сам и раскидал куски плоти своим верным кяхтам.

Пока у нас только два инструмента защиты разума. Воздержание от пищи перед носом и воздержание от схватки в присутствии врага. А где Виссарионыч? Виссарионыч сидел довольно далеко в лесу за ручьём и боялся.

— Семён, добудь мне мага. Только нежно, с уговорами. Чтобы не начал огненные шары метать.

— Он как мясо принесли убежал, олень пугливый.

Семён растворился в лесу за ручьём. Вис, как и Корви в своё время, источал чистый ужас бегущего зайца. Но при этом сидел на одном месте. Что там в замке у Лютика? Как бы со страху казаки его бомбами не закидали.

— Наш самый страшный враг — потеря контроля. Помнишь, Кабан, как нарушил приказ и кувыркался с эльфами в коридоре?

— Да помню.

— Скоро мы встретим огров. Кто не сможет справиться с яростью — будет убит. На месте. Потому как тупой дикий зверь в команде никому не нужен и крайне для дела опасен.

— Да понятно это.

— Тогда отбой. Посмотрим, будут ли с нами наверху те, кого ты в караул назначишь.

— Вот тема. Я после вас там через часика два только улёгся, а проснулся тут на пол минуты раньше.

— Слава синей кошке.

— Слава синей кошке.

Семён принёс и поставил на ножки передо мной Виссарионыча. Тот молчал и по прежнему боялся.

— Не бойся, маг.

— Ничего я не боюсь.

Соврал Вис.

— Просто вы все здесь разум потеряли, как мясо увидели.

— Ну не потеряли же окончательно?

— Вроде нет.

— Всё потому, Вис, что ты органически падальщик, а мы органически хищники. Твой разум приучен подавлять страх, а наш разум только учится подавлять ярость. Понимаешь?

— Я не падальщик, я всеядный!

— Как свинка?

— Может быть. Вы так не делайте больше. И я уже не уверен, что желаю стать одним из вас.

— А каким ты желаешь стать? Могу замолвить словечко синей кошке.

— То есть я могу заказать себе такое тело, какое пожелаю?

— Нет. Только такое, которое будет всем нам полезно. Но пожелания твои я могу передать нашей пушистой маме.

— Значит…

Маг замер перебирая варианты один соблазнительнее другого. Оглушающая жадность. Довольно омерзительный запах. Долго такое я не вытерплю. Так что надо ему помочь.

— Реши для начала, боец ты, учёный или сексуальный гигант. Выбери из трёх быстро не думая!

— Учёный.

— И хорошо. Передам синей кошке твои пожелания. Свободен.

Я потянулся, мигнул доспехами (запустил их волной от макушки до пяток) и свернулся в колёсико спать. Сытое брюхо мешало размышлять точно так же, как и голодное. Нет в мире совершенства.

Маг еще немного постоял рядом, а потом ушёл. Зачем нам караул, если вот уже практически спящий я могу чуять любое агрессивное намерение вокруг нашего лагеря. И как только почую, подкинусь, ощерюсь и буду точно знать где, кто и зачем пахнет.

До того как окончательно отрубиться, я еще раз раскинул перед мысленным взором нашу весёлую схему. Хищники, которые сражаются за разум не с нуля, а поверх наследия трусливых падальщиков. Очень интересно.

— Не нравишься ты мне.

Это зелёный пегас.

Ну да. Ты же травоядный. Как я могу тебе нравится.

— Со мной тебе не справиться, кошак.

Да я и не собираюсь.

— Ты что, грызёшь как коза любую растительность, которую видишь перед собой?

— Нет. Я люблю сирень. И яблоки.

— То есть вот этот дуб ты не станешь сейчас грызть только потому, что он рядом с твоей мордой?

— Морда у тебя. Не стану этот дуб грызть точно.

— Почему? Он же растение, а ты растительноядное млекопитающее. Давай! Грызи его скорее, а то убежит.

— Издеваешься?

— Просто показываю тебе насколько глупо предполагать во мне любителя кушать зелёных пегасов.

— И чего же ты любитель?

— Кабанчиков, коз, оленей. Я вот недавно одному эльфу горло вырвал зубами, увлёкся что-то. Так мне его вкус не понравился. Эльфы кислые.

По коже пегаса прошла дрожь омерзения. Пегас вонял недоверием. Какое может быть доверие у копытного к хищнику? Никакого. Но дела-то вести надо.

А про «со мной ты не справишься» зелёный погорячился. Легко, мимо медленных копыт, заскочу ему на шею и снесу башку. Отчикаю, как ножницами. И он это уже понял. Как понял и то, что делать этого я не буду.

— Что решил по жизни, пернатый? Куда подашься, чему служить станешь?

— Не знаю. Пока только нашёл и пресёк трансляцию вовне получаемых мною данных. Если ты об том спрашивал.

И он склонил голову показывая мне свои рога. Они были обломаны. Он обломал себе рога, чтобы не транслировать данные. Героический конь.

— У нас наверху война. Неорганики напали на аквариум, над планетой эскадра регулятора балансира. Кто все эти ребята, я не знаю. А ты?

— Не больше твоего.

— Отнеси меня к ограм. Очень хочу на них заранее посмотреть.

— Нет. Я хищника на спине не потерплю.

— Даже если хищник твой лучший друг?

— Друг, не друг, а даже представить такое не получается. Прости.

— Блин, пегасище, я вот умею не пугать. Почему ты не умеешь не пугаться?

— Ты себя обманываешь. «Не пугать» ты не умеешь. Это не в твоих силах.

Да что же это такое.

— Смотри какой я ласковый тихий мурмурчик. Как мне мирно хвостик ножки обвивает. Мы же с тобой крым, рым, и чёрные воды прошли. Я же к тебе всем сердцем, всю правду грязную в душу мать копыта перья!

Пегас отпрыгнул от меня и вознёс крылья. Готов сорваться в небо в любую секунду. Ладно. Я сел в траву.

— А змеючка твоя одноглазая хищник или травоядное?

Похоже этот вопрос зелёного озадачил.

— Мы не ели ничего, как-то не до этого было. Не могу сказать.

— Однако зубки, лапки и скорость, с которой она тебя отделала говорят в пользу хищника.

Пегас сложил крылья и сел в траву как собака. Не знал, что лошади так могут.

— Не может этого быть!

— Размысли, друг. Я тебе не конкурент. Увижу яблоко — сразу же отдам. Или сирень вот — вся твоя. И змея пернатая, хищник она или нет, тоже меня ни в каком смысле не интересует. Мы просто созданы друг для друга.

— Не понесу. Даже не мечтай.

Ничего. Не в этот раз, так в следующий.

— Я тебя оставлю, а ты всё же подумай. Грешно старого друга обижать. Мечи, когти, стрелы, зубы, рога — какая разница, если разум в тебе не погас?

Пегас остался размышлять, а я канул к синей кошке. Дуб немедленно сообщил:

— Шуга на хиз му.

— Шмыга на пижму.

Ответил я болтливому дереву. Где моя синяя кошка?

— Здесь я. Голову подними.

Ага. Кошка сидела на дубе том. Большая кошка на большом дереве.

— Я могу наделать тебе маленьких.

— Не понял?

— Ну маленьких. Размером с кончик коготка. Понимаешь? Тогда трупов на больше хватит.

Я представил Дёмыча размером с кончик коготка. Нет. Но есть другой вопрос.

— Если я алхимика своего призову, он в безумного пса перекинется или нет? Он же эльф.