Автор описывает недовольство отстраненных от переговоров представителей боснийских сербов и не скрывает пренебрежительного к ним отношения. Как политические, так и военные лидеры боснийских сербов изображены в качестве докучливых провинциалов, лишь мешающих настоящим переговорщикам. Даже случай с обмороком М. Краишника после уступки мусульманам всех сербских районов Сараево для него был скорее любопытным анекдотом, а не прологом к трагедии исхода десятков тысяч жителей этих кварталов в начале 1996 г.

Он также практически не касается перипетий формирования единой сербской делегации с решающей ролью С. Милошевича, согласие на что было вырвано у руководства РС началом авиаударов НАТО.

Вуйович описывает свою сферу ответственности – поддержание технических контактов с американской делегацией (и в меньшей степени – с другими участниками переговоров). Особенно интересен его пересказ бесед и рассуждений С. Милошевича. Например – не совсем убедительное, но развернутое обоснование отказа от придания особого статуса Сараево попаданием столицы под полный контроль мусульманской стороны. Весьма живо показаны рассветные переговоры с делегацией Франции по сбитым пилотам, отражающие тогдашние реальные приоритеты официального Парижа, его готовность к срыву переговоров ради внутриполитических эффектов.

Некоторый новый свет проливает Вуйович и на российское участие в Дейтоне. Традиционно считалось, что Россия, вместе с другими их европейскими участниками, была полностью оттеснена американцами от переговорного процесса и лишь пассивно ожидала его исхода. Записки Н. Вуйовича показывают, что и в столь сложных условиях И. С. Иванов и его коллеги оказывали сербской делегации посильное содействие – в том числе информируя о состоянии дел по крайне важному для Белграда вопросу снятия санкций с Союзной Республики Югославии (СРЮ). Данные российской делегации помогали С. Милошевичу ориентироваться в переговорах с американцами.

Споры о том, добился ли Милошевич в Дейтоне максимума возможного или все же пошел на излишние уступки, не утихают в Сербии и Республике Сербской с самого конца 1995 г. Тем не менее практически общепризнанной стала оценка закрепленного в Дейтоне статуса Республики Сербской как главного (если не единственного) сербского исторического успеха эпохи распада Югославии. Действительно, на фоне череды тяжких поражений и территориальных утрат от 1991 г. до отделения Черногории в 2006 г. и сецессии Косово в 2008 г. создание ранее не существовавшей сербской автономии в Боснии и Герцеговине, к тому же наделенной широчайшими правами, и закрепление ее статуса на международном уровне выглядит вполне внушительно.

Автору присуща легкость стиля, бережно сохраненная в переводе А. А. Силкина. Единственное отличие перевода от исходного текста – постраничные сноски, кратко знакомящие читателя с упомянутыми в тексте действующими лицами, событиями и балканскими реалиями. Также в отдельных местах мы позволили себе указать на фактические неточности.

Записки Небойши Вуйовича – полезный исторический источник, он пригодится как балканистам, так и всем исследователям и практикам, интересующимся современными международными отношениями.

Перед вами свидетельство об одном из переломных периодов новейшей сербской истории. Прежде чем поделиться с вами тем, чему довелось быть свидетелем и участником, пришлось терпеливо прождать двадцать лет, в течение которых я обязан был хранить государственную тайну. Вместе мы проследим хронологию и драматичные события, произошедшие в 1995 г. и ставшие судьбоносными для трех народов, трех государств, региона и Европы в целом. Я старался достоверно представить всех действующих лиц «балканской драмы» и все события, ранее не известные общественности. Не исключено, что это книга развеет многие предрассудки и стереотипы, что совершенно необходимо. Ведь историки и современники должны оперировать ясными и недвусмысленными фактическими данными, дабы лучше понимать и трактовать события недавнего прошлого.

Вашингтон, 25 апреля 1995 г. В 12:30 шофер нашего посольства Миодраг-Мича Джурджевич повез меня на обед с Дэйвидом Байндером7 – знаменитым корреспондентом New York Times, специализировавшимся на дипломатии и весьма неплохо осведомленным о сербской проблематике. Он на протяжении многих лет писал репортажи из Берлина, Праги и Белграда. Женат был на Хельге – германской гражданке, с которой познакомился во время командировки в Берлин. Там он успел написать книгу о Вилли Брандте – очень хороший портрет немецкого канцлера. Одна дочь у него родилась в Праге, а две других – в Белграде, где он тоже работал дипломатическим корреспондентом.

Столик я заказал в его любимом ресторане «Баристер»8. Мы, по сложившейся традиции, мельком поприветствовали друг друга, ведь это была очередная, и бог знает какая по счету наша встреча. Со времени моего приезда в августе 1990 г. он стал одним из самых близких моих друзей. Я знал, что он закажет, – гамбургер с острым сыром и картофель фри. А перед этим – «Джонни Уокер» с большим количеством льда. Я давно привык к американской кухне, поэтому составил ему компанию и тоже заказал гамбургер, но только с сыром чеддер и салат из помидоров с луком. Эти наши обеды не затягивались надолго, нам хватало часа или полутора, если выпадал случай обсудить что-то интересное. Дэйвид называл этот ресторан «наш клуб» – из-за того, как часто мы в нем встречались. Здесь мы пересекались с Обрадом Кесичем9, который работал в Вашингтоне в компании Irex, а также с Игорем Масловым – российским дипломатом, который тоже хорошо разбирался в американских делах. Он где-то в конце 1990-х гг. уехал в Сан-Франциско, откуда его после известного конфликта двух дипломатических служб, разгоревшегося в связи со шпионским скандалом, выдворили с группой других российских коллег.

В тот день Дэйвид сказал, что у него состоялся неприятный разговор с главным и ответственным редактором Митчеллом Левитасом, поводом для которого стала статья об испанском командире одной из частей сил ООН. В Сараево произошло нападение на гражданских лиц из числа мусульман, стоявших в очереди за водой. Прилетела мина и убила много народа. Испанский лейтенант тогда на коричневом бумажном пакете записал, что мину выпустили с позиций боснийских мусульман. В то время ходили слухи, что мусульмане сами это сделали, чтобы вызвать возмущение международного сообщества, которое наказало бы после этого боснийских сербов и Сербию. Тот испанский офицер подтвердил свою позицию в разговоре с Питером Бруком 10 – техасским писателем и автором колонки в выходившем раз в три месяца журнале Foreign Affairs. Однако Митч Левитас за эту якобы оскорбительную статью, которую Дэйвид написал для New York Times, подвергся серьезным нападкам со стороны американской администрации, а также боснийских мусульман и их лоббистов. Дэйвиду он сказал, что они старые друзья, и он опубликует любую его статью, но с условием, что тот не станет больше писать об «этих проклятых сербах».

Дэйвид выглядел очень разочарованным и подавленным из-за разговора, состоявшегося утром того же дня. Поэтому он и предложил мне встретиться, – чтобы пожаловаться. Говорили, что мусульмане организовали еще одно аналогичное нападение на своих гражданских – теперь на тех, кто стоял за хлебом. Все это ради того, чтобы спровоцировать бомбардировки сербских позиций, которые и состоялись чуть позднее – летом 1995 г. Я сказал Дэйвиду, что разговаривал об этом происшествии с начальником политического управления Государственного департамента по Юго-Восточной Европе Джимом Свайгартом. Тому я напомнил, что есть рапорт испанского офицера, а также некоторые другие донесения и газетные статьи, свидетельствующие о том, что сербские военные формирования не обстреливали ни очередь за водой, ни очередь за хлебом. Свайгарту я заявил, что ему, несомненно, известно о статьях Питера Брука в журнале Foreign Affairs, Дэйвида Байндера в New York Times, журналиста Стивена Розенфильда11 в Washington Post и даже Чарльза Краутхаммера12, которые в один голос указывают, что сербы не виновны в мусульманских жертвах. Свайгарт мне на это ответил: «Небойша, важно, чтобы сербы отступили с позиций, с которых возможно обстреливать, и с которых из их оружия ведется огонь по Сараево. Если бы они отступили, как того требует американское правительство и парламент, и если бы прекратился обстрел Сараево, не было бы таких ситуаций, и не приходилось бы выяснять – кто виноват, а кто нет. Значит, сам факт, что сербы занимают эти позиции, ставит их в положение обвиняемых. Если бы они отступили туда, откуда нельзя обстреливать, ничего этого не произошло бы. Поэтому не важно, кто это сделал. Для правительства важно, чтобы войска отступили, чтобы прекратился обстрел Сараево, так как это вызов всему международному сообществу. Не отвлекайтесь на незначительные детали, смотрите на глобальную картину в целом. Уберите сербские силы с гор, и нам не придется искать выход из таких ситуаций. Пока войска занимают высоты над городом, они априори будут виноваты, так как они здесь, и они обстреливают позиции противника в Сараево». Дэйвид меня внимательно выслушал и сказал, что, по его мнению, такова позиция американских властей безотносительно подобных отвратительных действий мусульман. Мы еще немного поговорили, выпили по бокалу вина, и я вместе с Мичей вернулся в посольство.