Сигурд одернул себя на этой позорной мысли. Это его брат. Каждый из них делает то, что умеет лучше всего и как умеет. Но это – его брат. Он сам должен быть здесь, не перекладывая ни на кого эту работу. Да и у кого из стаи поднялась бы рука, чтобы сделать это, даже если бы они знали, кто скрывается под личиной уродливого не-волка.

Антей доверил ему свою жизнь. Доверил уже давно. Да, это тяжело, но только он мог сделать это, заботясь о безопасности брата. И поэтому тоже – он должен быть здесь.

Он снова заставил себя смотреть, как бьется на камнях и деформируется тело зверя. Снова оно изменилось не полностью, сохранив волчьи черты, столь ценимые легионерами. Сможет ли он в одной такой метаморфозе полностью восстановить человеческий облик? А вдруг случится так, что он никогда не вернет себе человеческое обличие и навечно останется белой уродливой тварью? По людским меркам он был уродлив, но в рядах воинов Фенриса он стал едва ли не идеалом. Интересно, есть ли что-то, что сумеет остановить его? Не зверь и не человек, даже не Астартес уже. По-звериному умен и изворотлив, необычайно везучий, он находил выход едва ли не из каждого положения. Где границы его возможностей?

Тело Антея возвращало себе человеческие очертания, но его по-прежнему мучила постепенно стихающая дрожь.

Сигурд бросил взгляд на предмет, который сжимал в руках с самого начала трансформации. Тонкая полоса серебристого металла. Ошейник.

Он опустился на колени возле брата и свел концы этого сомнительного украшения. Генетический замок снова сработал, и псионическое украшение впилось во все еще не вполне человеческую шею, душа своего носителя.

Антей зашипел от боли и недостатка воздуха, но это помогло изменениям пойти быстрее, и уже через минуты он, еще лёжа, сумел сфокусировать взгляд.

Руны и камни на ошейнике медленно гасли, мерцая, по мере того, как силы Варпа успокаивались в своем носителе. Наконец, его дыхание выровнялось, и он тяжело приподнялся, отстраняясь от земли. Сигурд помог ему сесть и снова взглянул в глаза, полные боли. Потрескавшиеся пересохшие губы искривила вымученная улыбка.

- Прости. Ты выглядишь еще хуже, чем я себя чувствую.

Сигурд с сомнение посмотрел на Антея, его брат выглядел откровенно плохо. Раны на его теле не были смертельными – в основном это были неглубокие порезы, ссадины и царапины от осколков снарядов, которые быстро затягивались, и можно было лишь гадать, какими они были некоторое время назад. Самыми ужасными казались чернеющие гематомы от ударов нейрокастета. От них вились черные нити поврежденных сосудов и нервов. Он попытался встать, и с помощью брата ему это удалось. Так же с его помощью он облачился в броню.

Сигурд вновь кивнул на бездыханную добычу брата.

- Почему ты не оставил нам его?

Антей все еще боролся с головокружением, держась за скалу.

- Не мог. Он пытался ползти, но полз прямо под танк. Пришлось его тащить. Не удивительно, что они постоянно попадают в передряги. У сынов Жиллимана тяжелые задницы.

Сигурд фыркнул, чтобы не рассмеяться. Его брат, похоже, способен шутить в любом состоянии.

- И что с ним теперь делать? Транспорт сюда не доберется.

Антей пожал плечами.

- Ну не бросать же. Я смогу его нести.

Сигурд скептически хмыкнул.

- А ты себя-то нести сможешь?

Пошатнувшись, Антей сделал пару нетвердых шагов по направлению к космодесантнику.

- Ты меня недооцениваешь.

Он нагнулся, чтобы поднять Ультрамарина, и едва не упал, но чудом удержал равновесие и взвалил его на плечо, скривившись от боли.

- Показывай, где вы расположились.

По-прежнему сомневаясь в способности брата преодолеть расстояние до транспортников, Сигурд все же пошел впереди, часто оглядываясь.

Через несколько десятков шагов Антей перестал испытывать боль и зашагал гораздо быстрее. К концу пути, петляя между красноватыми скалами, он почти перешел на бег, едва не обгоняя брата.

Вырвавшись на волю из каменного лабиринта на равнину, Антей присвистнул от удивления.

- Ничего себе. Я думал они еще далеко.

Сигурд на бегу пожал плечами.

- А это и есть далеко. Техника движется в обход скал. Хотя мы могли бы сравнять их одним ударом.

Антей бросил взгляд на Сигурда, который теперь стоял с несколько мечтательным выражением, глядя на красный, покрытый прожилками, камень. Все чаще младшего брата стало тянуть, расправляясь с врагами, устраивать геноцид. Не раз он высказывал, вроде бы мельком, мысли о том, что не плохо бы делать это на планетарном уровне. Если бы это касалось лишь ксеносов, Антей бы даже не обратил на это внимание, но Сигурд стал забывать о людях. К жестокости он был склонен всегда, но это была расчетливая жестокая практичность. С решением Русса об изгнании их из легиона, Сигурд обозлился, и его решения стали куда жестче.

- Не сомневаюсь. Но это не методы Сыновей Русса, не так ли?

Сигурд кивнул и легко, едва касаясь земли, побежал в сторону двух громад лендрейдеров. Антей, даже несмотря на ношу, бежал с ним рядом, поглядывая на горизонт. Там недобрыми зарницами вспыхивали взрывы, каждый из которых выбрасывал в воздух тонны породы. Необходимая мера, чтобы уничтожить заразу.

Они не могли, да и не хотели устраивать погребальных костров. Там, где прошли Волки Фенриса, не оставалось ни одного живого ксеноса. Потом останки пожрет огонь термоядерных взрывов, а пепел, если он останется, скроет толстый слой раскаленной гальки и шлака.

Черная пыль на долгие годы окутает планету непроглядным покровом, а радиация убьет большую часть и без того малочисленных жизненных форм. Потом все покроется снегом. На долгие-долгие годы. Это лишь украсит этот серо-красноватый мир, похожий на бледное подобие древнего Марса. Антей не жалел этот мир. Он был отвратителен и слишком пуст, чтобы здесь было, что жалеть.

Люк ближайшего лендрейдера распахнулся. Из проема навстречу бегущим тут же ощерились стволы болтеров и лезвия силовых мечей, но выстрелов не последовало – их узнали. По крайней мере, Сигурда.

Когда Антей со своей ношей остановился возле транспорта, на него очень удивленно смотрели те, кого он спас, хотя они и не знали ровным счетом ничего. Он осторожно передал Ультрамарина, остающегося без сознания, его боевым товарищам. В транспорте было жутко тесно, но никто не сказал по этому поводу ни слова. Вместе с Сигурдом, он отбежал ко второму лендрейдеру, где находились Волки. Их проводили удивленными взглядами, но потом люк захлопнулся.

Как оказалось, злоключения Антея не закончились на этом. Втиснувшийся в танк Сигурд занял место водителя, но Кровавый Волк оказался слишком велик. Он даже не пытался влезть в десантный отсек, достаточно было просто заглянуть внутрь. Он предпочел иной выход.

Подпрыгнув, он вскарабкался по корпусу танка наверх и клещом вцепился в неровности брони, пару раз стукнув, показывая, что пора бы выдвигаться – пассажирам-то было хорошо, а вот он сам рисковал быть зажаренным в своих доспехах, если останется снаружи, когда где-нибудь рядом взорвется что-то мощное.

Натужно рыча двигателями, оба лендрейдера сначала поползли, а затем, набрав скорость, бодро покатились навстречу заранее вызванным кораблям эвакуации. Антей прижимался к броне как мог, и было почти удобно лежать так, давая телу хоть какой-то отдых после всего произошедшего сумасшествия.

Рев двигателей лендрейдеров начал стихать, и он поднял голову. Приятно было осознать, что они успели добраться до эвакуационного транспорта.

«Грозовые Птицы» ждали своих пассажиров.

Антей сполз по броне и спрыгнул на землю. Из танков по одному высыпали воины обоих легионов. Ультрамарины, косясь на Волков, бережно несли раненого собрата. Они до сих пор не успели поблагодарить своих спасителей, но это могло подождать.

Приняв на борт своих пассажиров, летучий транспорт взмыл в умирающее небо. Обе «Птицы» принадлежали легиону Волков, но, выйдя из атмосферы, они разделились. Одна понесла усталую спасательную команду к флагману Русса, вторая, по просьбе пассажиров, отправилась к кораблю тринадцатого легиона. С глупым упрямством они отказались от помощи Волчьих Жрецов и предпочли добраться до своего апотекариона.