Он решил остаться, чтобы улететь вместе с остальными, продолжая бесполезно и болезненно тянуть время. Уже уходя, он обернулся.

Раны. Вот на что он не обратил внимания ни тогда, ни – по началу – теперь. Все, что он мог делать – это присматриваться к мелочам. И эти мелочи он упустил.

Раны, которыми было исполосовано мертвое тело насекомого-гиганта, не были нанесены клинком. Длинные и немного рваные. Параллельными полосами. Разорванное горло и поврежденная морда.

Олаф говорил правду, но он знал только половину этой правды.

Зверь не просто не дал ему замерзнуть. В принципе, холод здесь не был смертелен для него. Зверь сделал гораздо большее. Он убил врага, которого ранил Антей. Возможно, не опоздай он, он спас бы и самого Антея. Вот, что подсказывало ему чутье. Возможно, он видел это и раньше, но боль и безумие помешало ему заметить то, на что он смотрит. Животное нужно было спасти. Оно было полезно для Стаи, но не в заточении.

Он бросился назад и уже, было, попытался отдать приказ сервитору о подготовке взлета, когда раздался вызов вокса. Сердце сразу почуяло беду, и он поспешно нажал на кнопку приема.

Голос Хендваля был четким, но за кажущимся спокойствием проскальзывали болезненные нотки и вибрации.

- Господин. Со зверем что-то не так.

Сигурд уже понял, что именно с ним не так – он не слышал привычных воплей фоном голосу Рунного Жреца.

- Что с ним? Его убили?

- Нет, лорд Сигурд. Туда никто не входил. Но, похоже, он сделал это сам. Рунные Жрецы ждут.

Сигурд прямо почувствовал их ненависть из-за того, что мелкий щенок посмел указывать им, как поступать, и заставляет ждать. Возможно – они получили и приказ примарха. А если он захочет – его личный код откроет любой замок на корабле.

- Хендваль. Всеотцом заклинаю, не пускай туда никого.

Рунный Жрец явно не понимал, что происходит, в его голосе появился неподдельный интерес.

- Вы что-то нашли?

- И да, и нет. Я все расскажу, брат. Но удержи их. Не дай зайти и убить его, если он еще жив.

Что-то дрогнуло в голосе Рунного Жреца, но Сигурд уже вбежал по трапу в десантный отсек и дал команду на срочный взлет.

- Будет сделано, брат.

Секунды до взлета показались Сигурду часами ожидания. Он стиснул поручни, чтобы не начать метаться и вымещать злобу на чем попало. Даже при резком взлете вместо тяжести перегрузки, он почувствовал некоторую легкость. Когда, задирая нос, катер шел через атмосферу, перегреваясь, он мысленно практически умолял его лететь еще быстрее. Ему казалось, что летит он крайне медленно, хотя, вообще, Волки медленно не летают. Система охлаждения работала с перегрузкой, стремясь защитить от перегрева пассажира и аппаратуру. Едва пережив ожидание во время стыковки, Сигурд бегом бросился к пневмолифту.

Первое, что он почувствовал и, ступив на борт, и, особенно, на тюремную палубу – тишина.

То есть, корабль жил своей жизнью, далеко не беззвучной, но исчез душераздирающий ментальный вой. В тюремном отсеке тишина ударила по ушам такая, будто все живое здесь вымерло вовсе. На какие-то мгновения Сигурд решил, было, что все действительно мертвы. Погиб зверь, погибли те, кого он оставил сторожить его. Погибли от рук Жрецов.

Тревоги почти рассеялись, когда он добрался до камеры. На звук его шагов обернулись три фигуры. Нехотя он проникся уважением, когда оказалось, что одна из них принадлежит Хендвалю. Двое других его озадачили. Олаф и Драгнир. Все трое выглядели измученными, хотя не то, что стоять весь день – они могли драться дни напролет.

Измотанные, осунувшиеся, будто провели несколько месяцев на каменоломнях, не видя света, они едва стояли на ногах. Было такое чувство, что их пытали, хотя пыткам этим подвергались не тела, а души.

Запавшие глаза были пустыми, как у армейских новобранцев после долгого марш-броска без отдыха. Он сверился с хронометром. Почти двадцать часов.

- Мы ждали тебя. Они приходили дважды, но мы ждали.

Голос Хендваля ощутимо дрожал. Он пошатнулся, но уже подошедший к нему Сигурд поддержал его, несмотря на вялое сопротивление.

- Я в порядке.

- Я вижу. Ступайте, отдохните.

Олаф и Драгнир, будучи не в состоянии вести беседу, отклеились от стены и нетвердыми шагами отправились на выход. Исподволь, Сигурд ожидал, что услышит грохот падения закованного в керамит тела, однако все обошлось.

Хендваль не мог даже идти – он простоял здесь дольше всех и сильнее устал от психошума животного. Сигурд осторожно помог ему опуститься на пол.

- А ты еще более упрямый, чем Антей.

Хендваль слабо улыбнулся. Он различил в голосе вожака нотки благодарности. Может, ему это и показалось. Может - нет. Хотелось спать, и сил сопротивляться этому желанию не было.

- Что вы там нашли, господин?

Он едва слышно задал вопрос и Сигурд обернулся.

- Я понял, что был прав. Этот волк нам не враг.

Хендваль попытался встать, царапая стену.

- Ты собираешься войти? Один? Опомнись. Я…

Встать не получилось, а Сигурд тоже не дал ему подняться, придерживая на полу.

- Все будет в порядке. Ты сейчас не в том состоянии, чтобы спорить со мной.

- Я в состоянии.

В голосе Сигурда скользнул металл, которому Жрец не мог не подчиниться.

- Тогда я приказываю.

Отчаявшись заставить вожака одуматься, Хендваль, дрожащей от перенапряжения рукой, буквально заставил его взять болтер. Сигурд благодарно кивнул измученному Жрецу и поднялся на ноги.

Шагнув к двери, он с удивлением увидел на ее поверхности вмятину. Этого просто не могло быть. Чтобы помять сверхпрочный композит, по нему мало было даже стрелять крупнокалиберными снарядами. В него должен был удариться тяжелый истребитель, чтобы так повредить толстый лист. К тому же – там было силовое поле.

Но внутри было лишь животное. У которого при себе просто не могло быть ни снарядов, ни истребителя.

Сигурд обернулся, вновь встречая умоляющий взгляд Хендваля, и набрал код, отпирающий дверь. Та открылась совершенно беззвучно. Изнутри шел резкий звериный запах вперемешку с металлическим привкусом крови. Теперь здесь почему-то было темно.

Позади застонал, силясь подняться, Рунный Жрец. Быть может, он был не прав на его счет? Да и на счет остальных тоже. Что им пришлось выдержать, пока его не было? Существо-псайкер, изводящее их стонущим воем и звуками, сопровождавшими его отчаянные попытки выбраться из заточения. Выжигающая душу мощь сильнейших Рунных Жрецов легиона. Все это они выдержали. Выдержали, следуя его приказу. Выдержали, по сути – являясь пособниками преступления, но, не задавая ни одного лишнего вопроса.

Хендваль был прав. Может, для примарха они и были своего рода интересной забавой, ради того, чтобы посмотреть, как смертные управятся с легендарными убийцами. Безусловно, эксперимент был забавным. Две судьбы, вырванные из лап быстрой смерти, брошенные через варп в неизведанные просторы галактики, чтобы сражаться за иллюзорные принципы и, рано или поздно, умереть за них. Героем или в безвестности, по глупой случайности или встретив сильнейшего врага.

***

Он мог сказать, что было бы лучше. Он прятал эту истину уже давно. Прятал от примарха и легионеров, от брата. В конечном счете – прятал даже от себя самого. Потому что этот ответ делал неважным все, что произошло за эти годы. Он был простой, как всякая истина.

Лучше бы они погибли тогда, в огне, пожиравшем замок Воронов. Они не видели мира, они еще не сотворили зла. То, что с ними случилось потом, вывернуло души наизнанку, выбрасывая все, как ненужные отходы, пачкая в грязи и крови. Они захлебнулись в этом. Они потеряли себя.

Они больше не могли выбирать свою судьбу – присягнув примарху и Императору, а до него - Рагнару, они лишились возможности делать хоть какой-то выбор.

Понятий гордости и чести больше не существовало – их теперь заменили приказы. Он и сам отдавал их, чувствуя, как душу разъедает мерзкое чувство ненависти к самому себе. Но ему пришлось пойти на это – выбора у него уже не было. Волки об этом не задумывались. Для них все это было само собой разумеющимся. Даже Антей больше не спрашивал ни о чем. В бою он старался забыть о том, что с ними обоими сделали эти люди. По крайней мере – у него была хоть какая-то отдушина. Сигурду оставалось лишь молчать, чтобы не привлекать к себе и брату лишнего внимания. В легионе они были уродами во всем, изгоями, лишними. Но, уйти из него они могли, только отдав взамен ненасытному Империуму свои жизни. Единственное, что у них оставалось – братские узы, да и те – истончились и стали заметно холоднее. Не сильно, но Сигурд это чувствовал. Первый ход сделал Антей. Теперь на плечи младшего брата легла ответственность за Стаю. Если Хендваль прав – ему придется еще хуже, чем сейчас. Он не хотел оставаться, но и бросить тех, кто неожиданно стал зависеть от него – он тоже не мог.