Да, он не стал космодесантником в полной мере, как бы ни старались Волчьи Жрецы. Но там, где ему не хватало физической силы, он разумно использовал хитрость и ловкость, подобно Эльдар. Он был чудовищно быстр и не скупился на подлые, с точки зрения честных поединков, удары. Но это было едва ли половиной от того, на что он был способен, когда он впадал в ярость. К счастью, это случалось лишь изредка, в отличие от приступов поистине звериного бешенства его брата, но последствия были несоизмеримо тяжелее.

Поначалу, Рунные Жрецы обратили на это внимание примарха, видя в этом последствие воздействия варпа, но никакой связи с Имматериумом найти так и не смогли, и постепенно поняли, что это черта характера самого человека, подпитанная чем-то в геносемени легиона. Черта эта была названа полезной, тем более, что лишь пару раз из-за этого пострадали сами попавшие под горячую руку Астартес. Зато враги, опрометчиво принимавшие человека, вышедшего на поле боя обнаженным до пояса, за легкую добычу, либо бежали, либо умирали. Не всегда быстро, но всегда жестоко. Впрочем, даже бегство не спасало. Словно питавшиеся злобой вожака, его воины, как звери на раненую жертву, набрасывались на бегущих с яростью, которая даже для них была несколько необычной.

Вот и сейчас Сигурд смотрел на Жреца, слегка прищурившись, оценивающе. Его стоило отпустить хотя бы ради того, чтобы не возникло проблем на флагмане, и Хендваль отошел в сторону, освобождая дорогу вожаку.

Глядя в спину уходящему, Жрец с тоской задумался о том, насколько тот никому не доверяет. Даже сейчас, после стольких лет совместного похода, многочисленных операций, да даже разделенных часов, проведенных под сказания скальдов, он не доверял и ему. Он шел, напрягшийся, словно ожидая выстрела в спину.

Но и это можно было понять, и Хендваль понимал. Он пытался. Сотни и тысячи раз пытался доказать ему, что не враг. Любой другой давно бы бросил эту затею. Если дружба не нужна – к чему стараться? Но неоплаченный долг толкал его в компанию странного человека раз за разом, и раз за разом это было сродни открытому называнию врагом. На крайний случай – противником. Не больше. Их объединяла лишь необходимость вместе вести бой.

Странная тоска давила на сознание из-за всего этого. Странная и необычная для Волка, но, по долгу службы обязанный замечать большее, чем было доступно простым воинам, он не мог просто отбросить это и вынужден был облегчить эту тяжесть или, хотя бы, попытаться это сделать. Заунывные вопли ксеноса только усугубляли это состояние, и он мог только надеяться, что в ближайшее время тот либо сдохнет сам, либо его кто-то прикончит.

Хендваль вызвал сервитора, чтобы тот облачил его в силовой доспех. Подумав, он взял со стойки болтер и меч. Кто знает, что выкинет эта тварь.

Когда он вернулся на тюремную палубу, оба волка стояли чуть пошатываясь. Он почувствовал их нетерпение.

- В чем дело?

Голос ответившего, не Олафа, заметно дрожал, словно ему было плохо.

- Эта тварь. Она сводит с ума. Нужно ее прикончить.

Олаф хранил молчание, но, судя по показаниям дисплея, ему было не лучше чем второму. Скорее даже хуже, но он не пытался жаловаться. Именно в нем Хендваль обрел свою уверенность. Он полностью отключил внешний канал связи, перейдя на вокс-связь герметизированного доспеха. Но даже так стенания животного были слышны.

- Нет. Это добыча лорда Сигурда. Когда он вернется – пусть сам решит, что с ним делать. Если хотите – можете идти.

Он встал напротив двери камеры с пленником, возле пустующей, полный твердой решимости дождаться вожака, сколько бы времени это ни заняло. Эти двое воинов остались с ним. Впрочем, через пару часов он остался вместе с Олафом наедине. Тот не уходил, хотя присутствие здесь давалось ему с трудом. Он привалился к стене справа от запертой двери и тяжело дышал. На предложение уйти он ответил: «Я в порядке». Конечно, это было ложью, но Хендваль не стал спорить.

Полной неожиданностью стало то, что на место ушедшего воина пришел Драгнир. Хендваль насторожился, ожидая неприятностей, но тот лишь бросил на него короткий взгляд и молча встал у стены слева от двери камеры, сжимая в обеих руках тяжелый болтер.

Он был без шлема, но угрюмое лицо было непроницаемым, словно вопли и скрежет его нисколько не волновал. Что привело сюда его – Жрец тоже не брался ни отгадать, ни спросить. Он просто пришел сам.

Еще через какое-то время, Хендваль проверил список сообщений. Ни одного из них не посылал его вожак. Проигнорировав дежурные, ответив на важные и сохранив нужные, он рискнул сам вызвать Сигурда. Он посмотрел на хронометр. Прошло четырнадцать часов с того момента, как вожак покинул корабль, и от него не было вестей.

***

Он не видел, как тот почти бегом добрался до посадочной палубы. Там он без проблем заполучил в свое распоряжение «Громовой ястреб» с пилотом-сервитором и задал самую высокоскоростную программу спуска на координаты того места, где случилась трагедия.

Он заставил пилота некоторое время летать над скалами этого района, примерно рассчитав, куда мог пропасть Антей за время своего отсутствия. Он еще питал иллюзорные надежды, что вот сейчас, за тем камнем, увидит неподвижно лежащее тело. Несколько раз он даже был уверен, что увидел его, но все было тщетно. Неразумно было полагать, что опытные следопыты не учуют и не увидят то, что заметил он, а они были уже далеко отсюда.

В конце концов, он направил катер туда же, где стояли транспортники поисковиков.

Ему всегда не хватало звериного чутья брата. Сейчас он осознавал это особенно остро.

Всё здесь было припорошено тонким слоем снега. Сигурд побрел вперед от трапа, туда, где валялся ксенос, убитый Антеем. Умом он понимал, что ему ничего не удастся найти, но сидеть на корабле, слушая псионический вой не-волка, обреченного на смерть – было превыше его сил. Поисковые команды широким веером разошлись уже довольно далеко, но поиски ничего не давали. Пора было признаться самому себе, что это было напрасно. Даже потрошить трупы ксеносов на предмет нахождения останков было бесполезно. Их желудки расщепляющей способностью могли поспорить с плазменными вихрями звезд.

Сигурд подошел к мертвой туше твари. Его просто тянуло сюда, хотя Волки уже облазили и подняли каждый камень. Едва ли не облизали каждую поверхность, но ни они, ни их ручные звери ничего не нашли. Он поднял руку, чтобы включить вокс на передачу. Пора было отдать приказ, который ему самому казался страшным, но был необходимым. Легион должен двигаться дальше. Пусть ему самому в этом и мерещится предательство, но кто он такой, чтобы его привязанность сказывалась так сильно. Он сделал это.

Жесткие звуки вургена сейчас казались ему единственно способными сдержать дрожь голоса. Он закрыл глаза.

- Всем группам. Прекратить поиски. Вернуться на корабль.

Отпустив кнопку, он едва ли не впервые в жизни почувствовал пощипывание в уголках глаз. Одна за другой, каждая группа откликнулась короткими фразами, свидетельствующими о получении приказа.

Он подошел к скале, возле которой лежала последняя жертва Антея, и развернул маленький сверток ткани. На руке остался лежать, поблескивая, словно только что вынутая из воды рыбка, небольшой, как игрушечный, клинок.

Все те годы, что он провел в замках Воронов, Волков и здесь, на флагмане, он служил ему и закладкой для книг, и средством сосредоточения, чтобы занять руки. Его первый клинок. Не сказать, чтобы он нравился его брату, под чьим чутким руководством он его выковал, но самому Сигурду он был немного дорог. Это был его самый первый предмет, первое дело которым он гордился. Не смотря на то, что он узнал потом, детские воспоминания были куда светлее, без груза ответственности, пришедшей со временем.

Пора было оставить прошлое в прошлом. Теперь ему придется измениться. Теперь измениться придется всему.

Судорожно втянув воздух, он вложил кинжал в трещину в скале. Он не сразу понял, что она словно бы предназначена для него. Он провел пальцами по сколам, между которыми теперь уютно устроилось небольшое лезвие. Сигурд усмехнулся. Таков, видимо, загадочный вюрд Волков, который остальные зовут судьбой. Видимо, здесь ему надлежало найти свое последнее пристанище, как и Антею, за многие световые годы от того места, где они родились.