- Это был ксенос. Этот волк не мог такого сделать.

Драгнир бросил на Олафа мимолетный взгляд.

- Это не волк. Это малефик. Кто знает, на что он способен.

Все вокруг – и доспехи, и камни - было залито кровью. Не темным ихором насекомых. Не гнойным – псевдоволка. Это было красное вино человеческой жизни, с густым ароматом стали, огня и воли. Внутри брони натекло целое озерцо, не успевшее вылиться через трещины и начавшее замерзать. Драгнир стоял над разорванной, как фольга, броней. Его руки заметно дрожали. Его охватила с трудом сдерживаемая ярость. Как бы он ни делал вид, что он не согласен с таким вожаком, против въевшейся в сознание привычки подчиняться он пойти не мог. К тому же – раз за разом их вожак вел их к победе. Примириться с его смертью он не мог, но доказательство было на лицо.

Он отшвырнул с дороги замершего Олафа, но тот снова повис на нем как клещ.

- Нет. Нужно подкрепление. Нужно сообщить его брату.

Драгнир зарычал на посмевшего остановить его. Клинок злобно гудел в опасной близости от лица Олафа, но тот продолжал удерживать его. Скрипнув зубами, Драгнир активировал вокс, но тот лишь шипел помехами.

Только спустя полчаса, после того как Драгнир активировал эвакуационный маяк, к ним спустился «Грозовой ястреб». В своей обычной манере пилот буквально уронил транспорт на более-менее ровное место среди скал. Пассажиров там не было. Вдвоем они втащили каждый свою ношу. Олаф - свои доспехи, которые с него торопливо снимал вожак, чтобы спасти его. Драгнир – доспехи Антея, его оружие, которое он нашел там же среди скал и чудом уцелевшую шкуру, служившую накидкой.

Он, как волк, все эти полчаса ожидания, рыскал среди камней, чтобы найти каждый кусок металла, оторванный от брони вожака. Он собрал все амулеты, которые раньше красовались на груди воина. Сжимая в руке коготь орицеха, он с ненавистью смотрел на дорожку бледно-розовой крови, оставленной чудовищным волком, но транспорт должен был прибыть с минуты на минуту, а на молодого Волка надежды было мало. То ли еще не отошел от удара, то ли раздружился с головой. Он сидел неподвижно, сжав виски ладонями и глядя в одну точку.

Драгнир не собирался тянуть. Едва только оказавшись на катере, он подключился к его системе связи и сообщил о том, что на посадочной палубе нужен лорд Сигурд. Тот, чуя неладное, не стал ничего переспрашивать и, когда трап ударился о настил причала, уже стоял возле него. В полной броне, со своим оружием и уже собранным и готовым к бою отделением штурмовиков. Не переставая удивляться проницательности вожака и крепости братских уз, Драгнир опустился перед ним на колени, возвращая искореженные доспехи и трофеи Антея.

Олаф за его спиной стоял столбом с потерянным видом, не реагируя ни на что.

Все воины, которых в этом бою вел Антей, уже завершили свое задание и вернулись на корабль. Только Драгнир, приняв сигнал маяка доспехов Олафа, отправился выяснить, в чем дело. Он рассказал обо всем, что видел сам, уточнив, впрочем, что другой свидетель считает иначе.

***

Врядли Сигурд его вообще слышал. На его ладони по-прежнему мерцал, словно металл, темный коготь. Вытянутая вперед рука не дрожала. Он обернулся к своим воинам. На разорванные доспехи он даже не взглянул, но, все еще стоявшему на коленях Драгниру, бросил:

- Показывай.

Голос Сигурда, говорящего на вургене, был словно удар секиры, злой и резкий. Драгнир буквально подскочил на месте и бросился вслед за вожаком. Следом за ним прогрохотали уже готовые к бою, почуявшие неладное тяжеловооруженные штурмовики.

Едва только приземлившийся «Ястреб» успел выбросить трап, Сигурд соскочил на землю. Окинув взглядом картину, оставшуюся после боя, он по следу белесой крови бросился в нагромождение скал. Он, а за ним все отделение штурмовиков, двинулись молча, едва звякая бронированными ботинками. Не получив приказов, Драгнир опустился на крайнее в ряду сиденье. Он уставился в ту сторону, где исчезли ненавистное чудовище и оставшийся в живых вожак.

Он совершил ошибку, позволив Антею идти одному. Он всегда шел один. Теперь он погиб, а ему оставалось только сидеть и ждать. Ждать безутешного брата, который, возможно, отомстит чудовищу, отнявшему жизнь героя.

========== Глава 13 ==========

Это существо было самым ужасным из тех, кого ему приходилось видеть. Даже зеленокожие или различные ксеноформы насекомых не были столь тошнотворно-отвратительными. Возможно, из-за того, что у них было мало сходства с привычными ему существами. Это чудовище являло собой издевательскую насмешку над природой, коверкая образ одного из самых гордых зверообразов человечества.

Это был волк. Но это не было волком. Это была дикая пародия, в которой волчий образ немыслимым образом сочетался со змеиным, издревле отвратительным для человека.

Тонкое тело, совершенно не напоминающее статную фигуру волка, было чрезвычайно длинным и изгибалось в любых направлениях, словно змеиное. Вне каких-либо пропорций, оно могло выгнуться горбом вверх, если существо ставило передние лапы близко к задним. Могло выгнуться вниз или в сторону, помогая невозможному животному преодолевать сложные препятствия среди камней.

Длинные лапы, казалось, не имели в себе костей, либо в них было слишком много суставов, изгибающихся, как и тело, в любых направлениях. Каждая лапа оканчивалась веером бритвенно-острых когтей, мерцавших, словно внутри них горел огонь галактик. У Сигурда, почему-то, не было сомнений, что такие когти способны с легкостью разорвать обшивку космического корабля, если бы этому зверю зачем-то понадобилось это сделать.

Массивная голова располагалась на тонковатой, для таких размеров твари, шее. Она тоже мало походила на волчью. Слишком сильно она была приплюснута. На вытянутой морде словно бы застыла брезгливая улыбка. Из-под нависавшей верхней губы торчали клыки, еще более страшные, чем когти. И их было не два, как у нормального волка.

Целый ряд костяных игл, как частый забор, не умещаясь в пасти, смотрел на мир. Их невозможно было даже сосчитать – стоило только сосредоточиться на них, и внутрь самого существа наблюдателя проникал страх. Животный ужас, который гипнотизировал и заставлял сознание отключаться.

Всё тело монстра покрывала болезненно-белёсая, почти прозрачная, шерсть. Густая и длинная, особенно на гриве, спине и хвосте.

От волка в этой твари, собственно, и были только пышный, длинной чуть ли не с само животное, хвост, длинные, вертикально торчащие уши, да влажно поблёскивающий кончик носа. И всё это постоянно пребывало в движении.

Сигурд, тихо дыша, облизал пересохшие от напряжения губы. Он вынужден был часто сглатывать вязкую слюну, чтобы побороть тошноту, вызванную чувством омерзения. В это время зверь открыл глаза.

Это были не глаза волка. Это были глаза куда более древнего хищника. Царственного и беспощадного, прошедшего такой эволюционный путь, какого не прошло ни одно высшее животное. Это были холодные и внимательные глаза рептилии.

Желтые, до такой степени, что казались янтарём в золотой оправе. Посередине находился вертикальный зрачок, сейчас очень узкий. Эти глаза можно бы было назвать чудом природы, не находись они на безобразной морде, которая была словно бы повреждена взрывом, выправлена неумелым лекарем и так срослась, неровная, но удивительно симметричная.

Эта странная симметричность прослеживалась во всех чертах зверя, и было понятно, что это не мутант. Оно было по-своему правильным и появилось на свет таким, каким ему надлежало появиться.

Оно подняло голову и повернуло ее таким образом, чтобы смотреть на человека обоими глазами. Игра в гляделки продолжалась, казалось, вечно. Зверь словно вытягивал по капле душу своей жертвы, и, в то же время, насмехался над ней. Он словно бы понял, что и сам Сигурд был таким же неудачным рукотворным чудовищем, неудачным плодом эксперимента примарха Русса. Сигурд сжал свой меч, но прекрасно понимал, что с этой махиной ему не тягаться. Вот если бы здесь был его брат – вдвоем они бы могли попытаться справиться с чудовищем.