Вожак обернулся на укрытые шкурами тела.

- Стая должна узнать.

Что-то в его голосе неожиданно дало странную уверенность, абсолютно не рациональную, что перечеркивало только что сделанные выводы.

- Нет.

Попытки стать несколько значительнее и расправить плечи в силовой броне были изначально обречены на неудачу, но все же кое-что удалось, а недвусмысленная интонация и избыток адреналина не могли быть не замечены вожаком.

На лице Антея возникло удивленное выражение, но злости еще не было, чем Драгнир не замедлил воспользоваться.

- Ты не должен говорить им об этом.

Волкодав мотнул головой.

- Я убил двоих. По моей вине погиб Сигурд. Я не имею права этого скрывать, пользуясь их доверием.

Это утомляло. Оба Волка переигрывали со своей жертвенностью. Порой она скорее походила на глупость. Никто не сомневался в их чести, и не было нужды что-то кому-то доказывать.

- Нет. Они доверяют тебе не потому, что не знают о тебе всего. Их доверие основано на том, что вы делали ради них. Они дрались с тобой рядом. Этого достаточно. Это стоит больше любых слов.

Антей горько усмехнулся.

- Это тоже дело.

Он кивнул в сторону тел.

- Я не смогу с этим смириться.

Драгнир знал это, но он уже давно вместе с Хендвалем исполнял роль советника, и это вошло в привычку немного сильнее, чем стоило бы.

- Я знаю. У нас еще есть дела. Если ты скажешь им правду сейчас, так, как говоришь всегда - они могут… Или ты добиваешься того, чтобы они расправились с тобой, назвав малефиком? Если так, то я этого не допущу.

Глаза Антея опасно сузились.

- И что ты сделаешь?

Волк скривился.

- Проклятье. Не веди себя так же, как он. Стае нужен вожак. Ей нужен ты.

Наклонив голову чуть набок, Волкодав хмыкнул.

- Вожак, который не контролирует себя. Вожак, которого породил и использовал враг. Ты предлагаешь мне сделку с совестью?

Драгнир мотнул головой.

- Я предлагаю не говорить им лишнего.

Сложив руки на груди, Антей повторил его жест.

- Это неприемлемо. Я совершил преступление.

- Это была не твоя вина.

- А чья же еще? Ты видел меня таким с самого начала. Если бы это случилось, пока мы были в легионе – сколько Волчьих Братьев расстались бы с жизнями из-за этого? Я и так прожил слишком долго, сделав слишком много ошибок.

Усталость взяла верх, и Драгнир сделал шаг назад.

- Прекрасно. Ты хочешь, чтобы Стая пролила твою кровь, чтобы тебе не пришлось жить с этой виной? Хочешь сбежать, спровоцировав их? Что ж, давай. Это станет нашей общей виной, мы погрязнем в братоубийстве, и никто не отомстит предателям. Хороший план. Я не стратег, но, несомненно – план просто великолепен. Или же ты перестанешь жалеть себя и позволишь мне сделать свою работу.

Это заявление было намеренно унизительным, опасным, но Антей молчал, и Волк продолжил.

- Я расскажу Стае все, что нужно, а потом нам нужны будут приказы. Мы не можем сидеть на месте. Сигурд хотел, чтобы мы бросили его и попытались найти нашего Отца. Он оставил это. Хотя я не представляю, где его искать теперь.

Волк протянул вожаку инфокристалл на адамантиевом шнуре.

- Полагаю, я должен вернуть это тебе.

Антей протянул руку, подхватывая вещицу, но смотрел на нее не долго. Убрав ладонь еще до того, как легионер отпустил шнур, он качнул головой.

- Я знаю, где он, но и ты тоже. Отдай кристалл капитану. На нем координаты.

Не услышав больше ничего, Драгнир развернулся, чтобы спуститься на палубу. Вопрос прозвучал ему в спину.

- Так значит – ложь во благо?

Он обернулся.

- Ее не бывает. Я не стану им лгать. Скажу им только то, что знаю сам. Я не принимаю твоей вины и не позволю никому обвинить тебя.

- Зачем?

Волк улыбнулся уголком губ.

- Ты знаешь.

Да, про это было сказано уже очень многое, но после всего произошедшего имелся ли смысл во всем этом? Они спасали друг друга столько раз, что это уже не было столь существенно. Что еще он знал? Едва ли его забота о Стае распространилась бы на вожака, если бы логика была так проста.

Возможно, истинная преданность алогична. Возможно даже, что граничит с очевидной глупостью. Глядя вслед Волку, Антей испытывал неприятное чувство, будто само его присутствие может запятнать души его спутников. Он не хотел этого, хотя и видел уже по откровенной ярости Драгнира, что у них на сей счет свое мнение. Пока он был не собой, он слышал ту тварь. Он знал, что Волки остались, не желая выполнять приказа вожака. Это касалось их обоих.

Он какое-то время стоял без движения, глядя на укрытые шкурами тела. Он помнил все до последнего мгновения, и это было хуже всего. Что бы там ни говорил Драгнир – там был он. Это он с жадностью пожирал своего же собрата, одного из первых признавших его чем-то большим, чем просто Волчьим Братом.

Олаф так и остался для него мальчишкой. Немного взбалмошным и драчливым, но безупречным Влка Фенрика. В первую их встречу его руку остановило отвращение при мысли о том, что он может пролить его кровь. В последнюю – он это сделал. А ведь тот узнал его. У него был шанс выстрелить, и, скорее всего, рана не была бы смертельной. Боль бы привела его в чувство, и хотя бы эти двое остались бы живы, но волчонок дрогнул, не сумев поднять руку на того, кто его когда-то спас – так он думал, так и не узнав правды.

Его тайна охранялась хорошо. Слишком хорошо.

Не было смысла продолжать обвинять себя. Это ничего уже не могло изменить. Драгнир был прав. Нужно было преследовать предателей и прикончить их, но сначала он решил все же сделать то, чего они не сделали вовремя – найти примарха и сообщить обо всем.

Нужно было дать Стае возможность попрощаться с вожаком и товарищами.

Вернувшийся через несколько часов, Драгнир подходил к рампе «Птицы» с некоторой опаской, едва заметной, но ощутимой для вожака. Винить Волка было не в чем. Он был свидетелем жестокой расправы, и знал, что причина не устранена, и едва ли когда-то исчезнет. Однако, никто, тем более он сам, не освободил его от необходимости выполнять свою работу. Чуть больше, чем собрат. Чуть больше, чем советник. Никто не давал ему особых должностей, просто в какой-то момент так получилось, и с тех пор он был своего рода опорой для вожаков. Так поступил бы любой из Влка Фенрика, если бы возникла необходимость. Стая заботится о своих братьях.

- Так что ты им сказал?

Драгнир обернулся. Ему не удалось скрыть своей опаски, но вожак изменился, и это тоже было заметно. Он был спокоен, хотя и подавлен.

Волк мягко улыбнулся.

- То, что посчитал нужным. Я сказал им правду. Они погибли, чтобы спасти тебя.

Улыбка Антея была безжизненной, будто кто-то заставляет улыбаться труп, растягивая кожу лица крючьями.

- Неравноценный обмен.

Драгнир посерьезнел.

- Так поступил бы каждый из нас. Мы – Стая. Даже люди считают так.

В его голосе скользнуло нечто. Это было похоже на отголосок обиды. Антей задумался. Возможно, его слова оскорбляли Волка. Возможно – даже всю Стаю. Они ведь без колебаний шли за ним, за Сигурдом. Они рвались в бой, потому что им претила чрезмерная осторожность вожаков. Возможно, все это время они унижали Стаю, стараясь ее сберечь.

Нарушая тягостное молчание, Драгнир осторожно поинтересовался:

- Что будет с телами?

- То же, что и всегда.

Запах крови Астартес неприятно давил на обоняние, заставляя волноваться. Антей к этому времени уже вызвал сервитора с грузовой платформой. На ней сейчас и были помещены трупы. Волк догадывался, что раз они еще здесь, значит - их ждет церемония прощания. Не совсем обычная, но в их реалиях это было лучше, чем просто выбросить за борт, как мусор, или переработать. Им будут оказаны иные почести.

***

На древней Терре была традиция, согласно которой тела сжигались. Считалось, что тогда души возносятся прямиков в царства светлых богов. Эти традиции последовали в свое время к звездам. Часть миров сохранила их. Конечно, теперь никто не верил в вознесение души и богов – как оказалось – зря. Фенрис же привык получать тела своих достойных сыновей обратно. К сожалению, эти воины стали изгоями. Мириться с тем, что они не получат достойного погребения, было тяжело, но необходимо. Выбора не было.