Глава Северных Баронов Видфрида, Тиабрах Хальдриг, трусливый предатель, сидел в кресле пилота, уронив голову. Он практически тонул в нем, будучи всего лишь человеком. Антей с рычанием рванул кресло на себя. От этого движения человечек дернулся и выпал из ослабших привязных ремней, рассчитанных на броню Легионес Астартес.
Причиной его смерти был нож, по рукоять погруженный под грудину.
Оба Волка с отвращением отпрянули. Это оружие было слишком хорошо знакомо обоим, и оба отлично чувствовали исходящую от него ауру злобы, омерзительной и заразной.
Он сделал это сам, чтобы спастись от гнева Волков, которые могут быть крайне изобретательными на пытки, особенно в отношении того, кто лишил их столь многого. Он был лишь слугой, но в отсутствие хозяев вполне подходил на роль мишени, чтобы выместить скопившийся праведный гнев. Это был тот самый редкий случай, когда добыча ускользнула от самых безупречных хищников галактики.
Когда прибыла «Грозовая Птица» с равнодушным пилотом-сервитором, Антей собственноручно перенес в нее тела всех погибших собратьев. Он подолгу стоял на коленях возле каждого из них, отвергая помощь Волка. Он молчал, и это молчание не нарушалось никем из них. Для разговоров время еще не пришло. Рано или поздно, но Стая должна будет узнать правду. Слишком много лжи крутилось вкруг них. Слишком много ошибок совершено. Они оставят своего вожака, потому что он не достоин. Возможно – потребуют его крови. Хотя едва ли. Презрение и ненависть не всегда идут вровень. Часто презрение пересиливает.
Антей зарычал, когда Драгнир приблизился к телу Сигурда. Волк склонил голову и отошел, подчинившись желанию вожака. Он хорошо понимал его.
Впрочем, он позволил Драгниру укрыть тела шкурами, отдавая дань уважения.
Его взгляд был пуст. Вина была слишком велика, и говорить было уже не о чем. В десантном отсеке царило молчание всю дорогу до флагмана, нарушенное лишь однажды. Едва «Грозовая Птица» поднялась в воздух, Антей приказал уничтожить остовы обоих погибших кораблей, остававшихся на планете, чтобы никакой враг не смог ими воспользоваться. Чтобы тело предателя в одном из них исчезло так же бесследно, как и его гнилая душа в пучинах Варпа.
Антей безмолвно позволил зафиксировать себя противоперегрузочной системой. Он не шевельнулся всю дорогу, не открыл глаз, и отчасти Драгнир был ему за это признателен. Он сидел как раз напротив вожака, чувствуя, что должен как-то поддержать его, но не знал, чем может помочь. Он знал, что увидит в глазах цвета расплавленного золота.
Вину, скорбь, злость, безысходность. Подсознательно он понимал, что сам чувствует то же самое, хотя и не столь отчетливо.
Он не хотел видеть вожака слабым и сдавшимся. Десятилетия боев бок о бок многое открыли ему. О своих вожаках он знал очень многое, но было и то, что он предпочитал не учитывать.
Они не были дикими убийцами, бесшабашными, наплевательски относящимися к законам и уставам, всему тому, что в большинстве легионов почитают за благо, а Волки считают глупой тратой времени.
Они не были Волками. В них текла кровь, в которой так же, как и в его, была частица крови самого примарха, но они были детьми иного мира. Не такого дикого и смертоносного, как Фенрис, но у него были свои особенности, и то, что они принесли оттуда, преломляло реальность, словно призма.
Фенрис учил выживать любой ценой. Там выживал тот, кто сильнее, и лучше смог приспособиться. Видфрид был иным. Там ко всему прочему было место более сложным понятиям добродетелей, и чести - как одной из них. Там куда больше знали о самопожертвовании, но эти двое возвели это практически в абсолют. Иногда это казалось абсурдным со стороны, но Драгнир понимал, что это не совсем так.
Он дрался рядом с Антеем, рядом с Сигурдом, он был рядом с ними, когда они отдавали приказы, и видел в них это.
Их попытки обойтись малой кровью, сохранять жизни, вверенные им – все это обретало новый смысл. Не мягкосердечие, не нерешительность и уж конечно – не страх. Их тяга к самопожертвованию была словно стремлением к очищению. Попытка смыть пятно позора, которого еще не было, собственной кровью.
Словно они подсознательно понимали, с чем им придется столкнуться.
Во рту стало горько при воспоминании о том, что произошло на мостике, и он осознал, как тяжело будет сообщить обо всем капитану.
Они оба были виноваты перед Сигурдом. Отговаривая его, они унижали не только его разум, но и его стремление к спасению брата и очищению собственной души. Жестокие слова, сказанные ему, навсегда останутся в памяти. Он не заслужил такого обращения, не заслужил услышать последними, обращенными к себе, слова обвинения.
Драгнир помнил, что в глазах вожака тогда мелькнул проблеск вины. Не существующей, взваленной собратом, будто и без того он испытывал недостаточно страданий. Это было глупо. Это нарушало данные клятвы, которых и так было дано слишком много.
Он и его брат подарили им не только свои жизни.
Они доверили им свои души. Стая даже не заметила, что стала спасением для своих вожаков
Это был дар им, который они по глупости отвергли.
========== Глава 81 ==========
Когда «Грозовая Птица» заглушила двигатели, Драгнир поднялся со своего места. Антей по-прежнему не двигался.
Волк не стал его ждать. Пройдя к выходу, он активировал механизм, открывающий люк. Тот послушно сработал.
Их ждали. На посадочной палубе стояли Волки, с ожиданием глядя на собрата, который понятия не имел, что им сказать. Он не имел права говорить за вожака. Разговоры стихли, когда он спустился. Лица легионеров были удивительно полны надеждой, как у простых смертных. Драгнир постарался, чтобы его собственное лицо ничего не выражало, но во всем он лгать не мог.
Один из Волков, самый нетерпеливый, стоявший возле рампы, сделал попытку подняться по ней. Драгнир остановил его, коснувшись груди раскрытой ладонью.
- Не сейчас.
И, уже обращаясь ко всем, негромко произнес, стараясь, чтобы это не выглядело приказом.
- Не лезьте туда пока.
Видимо, почувствовав неладное, Волки подчинились. Они уходили, изредка оглядываясь и негромко переговариваясь.
Уже собираясь подняться обратно внутрь отсека «Птицы», Драгнир обернулся. Он поежился под взглядом капитана. Была ли она здесь все это время или подошла только что – он не знал, да ему это и не было интересно.
- Лорд Драгнир. Могу я узнать, что произошло, и каков статус вожаков Стаи?
За официальным обращением крылся откровенный страх. Это было видно по ней. Она понимала, что что-то произошло.
- Капитан. Вам не стоит сейчас…
Он не успел договорить, а женщина уже взбежала до середины трапа. Останавливать ее он не решился, и лишь посмотрел вслед. Она замедлила шаг и обернулась, ожидая легионера.
Внутрь вошли они вместе. Сначала леди Фрай, а за ней Драгнир.
Она сразу заметила три тела, лежащие на полу, накрытые шкурами. Все было понятно без слов, и женщина замерла. Вожак не обращал на нее внимания, но Драгнир осторожно тронул ее плечо.
- Я думаю вам лучше уйти.
Капитан кивнула, не решаясь спорить, и бесшумно проскользнула мимо. Драгнир проводил ее взглядом, удостоверившись, что она в безопасности.
- Стая ждет.
Ничего не ответив, вожак деактивировал противоперегрузочное крепление. Пока он замедленно поднимался и шел в направлении выхода, Волк упорно пытался сохранить спокойствие.
Стоило бы отступить на шаг, освобождая дорогу, но что-то помешало шевельнуться.
Драгнир нерешительно приподнял взгляд, ожидая теперь уже чего угодно, любой вспышки яростного безумия, но вожак оказался неожиданно спокойным. Его рука легла на плечо Волка.
- Спасибо.
Легионер, помедлив, кивнул. Он все равно оставался настороженным, хотя знал, что помешать вожаку, в случае чего, не сможет ничем. Даже в таком состоянии тот крупнее, сильнее, а безумие делает его опасным вдвойне. Он ждал приказа, верно рассудив, что не время проявлять избыток инициативы.
