Только она одна держалась в стороне, когда после жестоких схваток люди веселились или вспоминали павших вместе с Волками. Снисходительность. Она несколько переигрывала со своей гордыней, и казалось, что так будет длиться вечно, потому что ей слишком многое позволялось. Конечно, ей было жаль, когда в последний путь уходили великолепные воины – не важно, были ли они из армейского подразделения или легионерами. Это всегда было грустно, но потеря вожака сказалась на ней гораздо сильнее. Его лицо долго оставалось перед ее мысленным взором – некрасивое, слишком звериное, чуждое. И невыносимо честные тоскливые глаза. Смотреть в них было неприятно. Они заставляли задуматься о том, может ли она сравниться с этим Волком в своей преданности, честности, готовности к чему-либо. Тогда она отвечала себе что да, она готова, это ее долг, она пойдет на все.

Сейчас только она осознала всю глубину своих заблуждений.

Он никогда не жил громкими понятиями о долге, чести, законах. Они были своего рода дополнениями к его жизни. Он был предан всегда, до самого конца. Пусть и по-звериному, но куда чище прочих, без тени гордыни. Брату, Стае, Легиону, Человечеству. Даже мысль о том, что он мог предать все это, выглядела кощунством. Это они предали его. После всего, что он сделал для них – они оставили его одного. Они отдали его на расправу предателям.

***

Сигурд не требовал ответа. Он был слишком умен и тактичен. Его вопрос был риторическим. С лихвой хватило двух мокрых дорожек на лице женщины. Она даже не пыталась изобразить гордость. Время для этого уже ушло.

Вместо этого она снова заняла свой трон и сомкнула пальцы перед лицом.

- Итак, лорд Сигурд, вы желаете, чтобы мы сбежали, и вы остались бы один на один с ними?

Отвернувшись от Драгнира, он бросил:

- Да.

Она откинулась к спинке трона.

- Нет.

И тут же, не дав ему продолжить говорить, сделала небрежный жест рукой.

- Я не хочу, чтобы мой последний вожак принес себя в жертву. Я не побегу. Пусть остальные уходят, но вы не посмеете лишить меня этой чести.

Драгнир шагнул вперед, минуя руку с инфокристаллом. Он почти прорычал в лицо Сигурду:

- Ты не отдашь этого приказа. Ты не обесчестишь нас перед лицом Всеотца и примарха.

Вожак нехорошо улыбнулся.

- Вы хотите, чтобы они просто перебили всех, и ушли без ответа? Они не будут стрелять – посмотрите на них. Это абордаж. Они знают, что сильнее. Нужно сообщить обо всем примарху. Он должен знать, кто нас предал.

Волк мотнул головой.

- Едва ли это что-то решит. Наверняка предательство такого масштаба уже вскрылось. Мы должны атаковать их. Прикажи открыть огонь. Пустим им кровь во имя Фенриса и Терры!

Капитан едва заметно качнула головой. Она ждала приказа вожака, но тот сделал точно такой же отрицательный жест

- Нет. Мы не будем ввязываться в бой. Я отдал приказ, и вы выполните его

Адриана Фрай хищно улыбнулась.

- А я полагаю, что вам придется терпеть наше присутствие, лорд Сигурд.

Вожак обернулся к капитану. Его глаза уже опасно посветлели. На сей раз, женщина перешла все пределы дозволенного.

- Капитан, не забывайтесь. Я отдаю приказы, а ваше дело подчиняться.

Драгнир, почуяв неладное, сделал пару шагов назад. Язык тела был для Волков еще одним способом общения, инстинктивным и красноречивым. Всем своим видом сейчас легионер выражал непокорность воле вожака, он не был с ним согласен, но пытался обойтись без излишней демонстративности.

Капитан, напротив, вела себя все более вызывающе. Она, не торопясь, встала с командного трона и вплотную приблизилась к закованному в доспехи Сигурду. Она была настолько миниатюрной рядом с ним, что ее поведение было абсурдным до крайности.

Тонкий указательный палец ткнулся в грудную пластину брони вожака.

- А теперь замолкни, Волк, и послушай меня.

Она снова повторила этот жест, и потом периодически ее палец касался брони.

- Послушай, а потом можешь смело вышвырнуть меня в открытый космос, если тебе не понравится то, что я скажу.

Глаза женщины не отрывались от глаз Сигурда, и, казалось, что они стали одинаковыми, словно бы их души подпитывались обоюдной злобой.

- Ты можешь отдавать какие угодно приказы, но это мои корабли и это мой экипаж. Мне решать, куда мы летим и что делаем, и как мы это делаем. И я говорю – нет. Мы никуда не полетим, пока не прикончим клятых предателей из семнадцатого. Мы точно такие же члены Стаи, как и вы. Ты сам так говорил. Мы точно так же присягали на верность Империуму. Мы – солдаты, а не почтовые курьеры. Когда у нас есть враг – мы деремся, а не бежим жаловаться примарху. Наш враг – там.

Она на сей раз ткнула пальцем в сторону информационного гололита, а потом вновь в грудь Волку.

- А здесь – солдаты. Отличные солдаты. Лучшие солдаты Империума. Ты сейчас равняешь нас с грязью. Прости, если это звучит слишком резко, но это так. Ты, возможно, заботишься о наших жизнях, но жизнь в бесчестии – отвратительная перспектива для всех нас. Не пытайся удержать нас на этом поводке – тебе не удастся. Разве что ты запрешь нас в трюмах. Но, поскольку ты на это не пойдешь, не мешай нам делать нашу работу. Пришло время дать нам нашу свободу. Бери Волков и веди их. Мы поддержим вас. Мы сделаем то, что должны, Сигурд. Мы все. Ты, мы, легионеры. Мы – Стая. Стая не бежит, она загрызает врага. Вы годами берегли нас – быть может, именно для этого случая. Хватит. Смирись с тем, что мы останемся – ради долга и чести. Ради мести. Не ты один понес утрату, Волк. Это потеря для всех нас.

Она в последний раз коснулась нагрудника. На сей раз - раскрытой ладонью, очень мягко. Смягчился и ее голос, став отчасти просящим, но не слишком.

- Обернись.

Неожиданно для самого себя, Волк подчинился. Со своих постов на мостике на него смотрели люди. Члены экипажа и несколько армейских офицеров.

- Кто мы для тебя, Сигурд? Кто мы?

Он продолжал осматриваться, ловя взгляды, пока, наконец, не остановился, глядя в глаза Драгниру. Во всех этих взглядах он видел одно и то же стремление и обещание.

Женщина не стала ждать ответа вожака.

- Мы все – Его карающая длань. Мы – Стая. Мы всегда вместе, и это залог нашей победы. Нравится тебе это или нет, но не тебе решать, кто побежит. Волки не бегут. Волки дерутся, не обращая внимания на мощь того, что им противостоит. Мы не бежим. Либо мы уничтожим врага и уйдем все вместе, либо погибнем все вместе, выполняя свой долг, но никто не назовет нас трусами и не уличит в бездействии.

Она убрала руку и сделала шаг назад.

- Принимай решение.

Драгнир стоял за спиной женщины, и он не отвел взгляда.

- Капитан права. Ты требуешь от нас невозможного. Мы – Влка Фенрика, и выполнить то, что ты приказываешь – значит опозорить весь легион. Никто из нас не станет подчиняться этому приказу. Я не стану передавать его стаям.

Оба, и женщина, и Волк, видели, что вожак на взводе. Оба были в шаге от того, чтобы быть обвиненными в измене, а наказание за это было лишь одно.

Сложенные на груди руки Сигурда, выражение его лица, будто морды хищника – все это красноречиво говорило о том, что он скоро сорвется. Разрывая зрительный контакт, он резко обернулся к оператору связи.

Это был еще нестарый крепкий офицер с очень светлыми и честными глазами и лицом доброго отца, которым он так и не стал.

- Дайте мне связь с кораблями.

Низкий рычащий голос вожака всегда заставлял трепетать тех, кто находится с ним рядом, когда он этого хотел, но мужчина лишь качнул головой и сделал два шага назад. Самым удивительным было то, что он оставался абсолютно спокоен. Он даже не смотрел на капитана, принимая решения самостоятельно.

Уже не пытаясь скрыть раздражения, вожак подошел к пульту связи и набрал команду сам. Мгновенно отозвались остальные корабли. Голос Ильфнира был слегка усталым. Голос Олафа, как всегда, выдавал нетерпеливое стремление драться.

Они выслушали приказ молча, и на краткое мгновение на мостиках повисло напряженное молчание. И все же, это был акт вопиющего неповиновения. В эфире с незначительной задержкой прозвучало твердое «нет» сначала от одного из младших вожаков, потом от другого. Интонации обоих давали понять, что они не изменят своего решения.