Весь его путь был устлан трупами, хотя сам Кровавый Волк об этом не догадывался. Все, что он пытался сделать во благо другим, редко приносило пользу.
Он всю свою жизнь был жертвой, но остался человечнее людей. И все, что он заслужил за это – боль и одиночество. Лишенный всего, что было ему дорого, загнанный бывшими собратьями, оставленный один на один с самим собой. По иронии судьбы, никто, кому он помог, не смог и не сможет уже его спасти теперь.
Он погиб, замученный теми, с кем бился когда-то бок о бок, но даже это – не избавление, а лишь начало очередного пути. Начало еще большей боли, еще большего отчаяния. Теперь, когда он принадлежит варпу, единственный в своем роде, человечеству нечего будет противопоставить Хаосу.
Пора было завершать ритуал, и Аскафер, урча от предвкушения удовольствия, прижал к себе мертвое тело легионера, словно оберегая добычу от чужих посягательств. Его не волновали раны, нанесенные этому телу – Нерожденные могли почти все, и оно еще послужит.
По-прежнему удерживая тело Волка, демон подошел к краю палубы и, оттолкнувшись, вырвался за пределы силового поля и воздушного пузыря. Никто не видел их, только хищники варпа с интересом подобрались ближе, но им ничего не перепало – человек был уже мертв, кроме того, на него были планы у куда более могущественных существ, чем они, и твари убрались.
Две фигуры растворились в буйстве красок и чувств, даже не потревожив его.
***
Корабль в Имматериуме жил своей жизнью. Металл тихо скрипел и словно бы вздыхал. Слышался какой-то слабый перезвон металла.
Его разбудил именно этот звук. А еще то, что спина затекла от долгого лежания. Он сделал глубокий вздох и тут же закашлялся, когда в месте с воздухом в легкие проник запах гари с примесью запаха сгоревшего мяса. Пытаясь откашляться, он перевернулся на живот и открыл глаза. Из валявшегося на полу обрывка полированного металла на него уставились желтые глаза, и Антей почувствовал подкатывающий шар тошноты.
Упав на пол, Волк судорожно согнулся, сдавливая руками свое тело, надеясь, что это облегчит его состояние. Едва ли это помогло.
Рвало его долго и тяжело. Черная вязкая жидкость, похожая на тяжелое топливо, стекала через решетку на нижний ярус пола. От металла стали подниматься дымки, словно на него плеснули кислотой.
Он какое-то время еще лежал, вздрагивая, потом все же нашел в себе силы опереться руками об пол. По спине скользнул отголосок боли, и он удивленно повел немного ноющими плечами. Поднявшись на четвереньки, он почувствовал головокружение. Странное, незнакомое чувство.
Вскрикнув, он снова упал. Тело отказалось ему подчиняться. Оно выгибалось в агонии, и Антей отчетливо услышал звук ломающихся костей, более того – он чувствовал, как деформируется тело. Никогда прежде ему не приходилось встречаться с этим. Он попытался противостоять этому, как когда-то боролся со своим телом, мешая ему превратиться в звериное, но все было бесполезно. Он оказался слабее, и с ним не было ошейника, созданного Хендвалем. Он сдался.
Это было по-другому. Не так, как обычно. Его рассудок остался полностью человеческим, но он не контролировал свое тело. Им управляло что-то иное, а он был лишь сторонним наблюдателем.
Зверь сделал несколько неуверенных шагов, приноравливаясь, потом принялся скакать по всему огромному ангару, взбегая на стены и пробегая по потолку. Потом он спрыгивал с него и, кувыркнувшись в воздухе, приземлялся на все четыре лапы. Он двигался умопомрачительно быстро, не смотря на свои увечья.
Потом снова пришла боль от ломающихся в грубой перестройке костей. На сей раз, Антей не торопился вставать. В голове нарастала, ширясь, иная боль, словно что-то пыталось выбраться из недр мозга. Глаза тоже пришлось закрыть – они немилосердно болели, будто то же самое нечто пыталось выцарапать их изнутри.
Некоторое время Антей так и лежал, сжимая голову руками и извиваясь. Потом боль сменилась странным теплом, и сквозь звуки жизни корабля Волк услышал знакомый голос. Услышал и с ужасающей отчетливостью вспомнил все произошедшее.
- Мне нравится твое тело.
Волк зарычал и вскочил на ноги, озираясь.
- Выходи и дерись со мной. Чем бы ты ни было. Не прячься.
Его запальчивую речь оборвал мягкий смешок.
- Я - это ты, Кровавый Волк. А ты – это я. Теперь мы едины. Вот увидишь, тебе это понравится.
Антей лапнул кожу на груди, в том месте, где лапа твари выдрала его внутренности. Там был шрам, но он был уже заживший и очень ровный, словно обработанный хирургеоном.
- Да, мальчик. Ты жив и ты цел. Я предпочитаю, чтобы мои тела были целыми. Но знаешь, второе твое тело мне интереснее. Я оставлю тебе возможность владеть этим, чтобы ты мог изучить мой мир. А тем, вторым, буду управлять я, чтобы изучать твой мир. Думаю, это вполне честно. Не беспокойся. Я всегда смогу защитить тебя.
Издевательский смех стал удаляться и затихать. Дольше всего звучали слова, словно проклятие:
- Это только первый шаг. Ты примешь меня – хочешь ты того или нет. Уже принял, Волк. Ты был предназначен мне, и ты станешь мной.
Не выдерживая страшного откровения, но, чувствуя, что это правда, Волк уперся руками в решетку пола, и та задымилась вновь от очередного потока черной жижи с запахом гнилой крови.
Сзади послышался смешок и Антей обернулся. Возле выхода стоял тот, кто приволок его сюда. Легионер – предатель презрительно смотрел на обессилевшего пленника, и Волк униженно отвел взгляд от свидетеля своего проигрыша.
========== Глава 74 ==========
Сидя на корточках в углу какого-то отсека, Антей бесцельно вертел в руках ошейник. Обостренное зрение благодарно отзывалось на почти полное отсутствие света, а застоявшийся запах старой крови почти перестал вызывать тошноту. Он весь был в ней, и в ней же было все вокруг. На этих палубах везде были свидетельства смерти, красноречивые до омерзения, но уже безмолвные.
Здесь было странное место. Здесь жили рабы, которые в любой момент по желанию их хозяев могли стать очередной жертвой или добычей, что не всегда различалось. Он и раньше проводил здесь большую часть времени, скрываясь от преследования. Теперь же он не покидал этих уровней, но почти не двигался с места после произошедшего.
Течения времени в Варпе вызывали тошноту своими изменениями и сильную дезориентацию. Торопиться было некуда. За все те несколько попыток вырваться отсюда он понял, что не в силах сделать ничего. Впервые в жизни он был бессилен что-либо изменить. Все изменилось в тот момент, когда он в очередной раз расстался с жизнью, а его беспомощностью воспользовалась тварь из Варпа.
Он больше не был хозяином в своем теле. Демон, впрочем, дал ему умереть еще пару раз, когда он, движимый отчаянием, пытался, наконец, избавиться от своей жизни. В конечном итоге тварь показала, на что она способна, и Волкодав больше не пытался сделать ничего.
Однажды его силы воли хватило на то, чтобы вновь надеть псионический ошейник в попытке избавиться от голоса внутри сознания, но едва он почуял смертоносное жжение, его же собственная рука сорвала полосу металла, а голос демона прошипел язвительное нравоучение. Больше он не пытался.
Мимо него прошмыгивали перепуганные рабы. Мимо него проходили, не обращая внимания, легионеры семнадцатого. Мимо него проносились твари, охотящиеся на рабов, но едва ли он удостаивался внимания. Он был добычей куда более могущественного существа, и на него никто более не претендовал, кроме единственного раза.
Он коснулся гноящейся сетки порезов на лице. В назидание тварь практически лишила его организм способности к регенерации.
Он знал, что там изображено. Он видел свое отражение в клинке из равнодушной стали, отполированной до зеркального блеска.
Это было гораздо раньше того, как он попался демону в облике легионера. Он случайно наткнулся на патруль, состоящий из сынов Лоргара, еще не испытавших прикосновения Истины. Всего лишь Астартес, но их было больше, они были вооружены, и их не сковывала неприязнь Имматериума.
