Потому что хотел пролить кровь семнадцатого легиона еще раз и не захотел оправдывать одного из них.
Убийство ради убийства, но на это его толкнуло не геносемя примарха Русса.
Это случилось по его собственно вине. Его сознание извратил Хаос, действие которого он пытался малодушно отрицать. Правда оказалась куда хуже любых фантазий.
Это он предатель. Он предал Имперские Истины. Это было настоящим падением, и это было довольной усмешкой Хаоса Неделимого.
Несущий Слово не удостоился погребальной церемонии. Его тело просто вышвырнули на борт, словно мусор. Его испепелил выброс плазмы из дюз двигателей, когда вожак отдал приказ открыть варп-портал. Его самого не было на мостике. Сославшись на необходимость, он на несколько минут застыл возле массивного стола в своей каюте.
Когда врата Океана Душ раскрылись, сознание пронзила боль, и он застонал, открыв глаза. Что-то было не так, но что именно, он еще не знал. Голос капитана долетел до него, как сквозь толщу воды.
- Лорд Сигурд, у нас гости.
Он уже чувствовал это, еще до того, как силовых полей коснулись бы мощные смертоносные снаряды. Он почувствовал чужой злобный разум, настолько сильный, что, даже не стараясь, причинял страдания.
Он с трудом выговорил, прохрипев:
- Капитан, кто это?
Вместо женщины, однако, ответил знакомый снисходительный голос сержанта Несущих Слово.
- Здравствуй, Сигурд. Спасибо, что подождали нас.
На том конце канала связи Дар Шеет, очевидно, улыбнулся.
- У меня для тебя отличные новости, хотя они, скорее всего, станут последними в ваших ничтожных жизнях. И не будь неучтивым. Поприветствуй своего брата. Он очень соскучился по тебе и очень хочет вновь увидеть вас всех.
Где-то далеко, фоном его словам, раскатился настолько интенсивный звериный рев, что Сигурд почувствовал, как его собственную душу выдирают из тела, а по шее начинают сползать тягучие капли густой крови. Зрение затуманилось, и он рухнул на колени, сумев прошептать лишь одно неверное слово.
- Нет! Нет…
========== Глава 72 ==========
Обычно ощущения возвращались в ином порядке – первым было чутье, потом слух, потом осязание и зрение. Все это постепенно давало картину окружающего мира. На сей раз, возвращение было более чем неприятным. Он проклял тот день, когда сделал первый свой вздох под небом далекого мира.
Даже еще не вспомнив, кто он, и не поняв, где находится, он закричал от наполнившей все тело острой боли. Ни один человек не способен издавать подобные звуки – сейчас кричала каждая клеточка его тела, но ни одно живое существо прежде, скорее всего, и не испытывало ничего подобного.
Он дернулся, стараясь инстинктивно сбежать от того, что причиняло эту боль, но все было бесполезно – причина текла ядом по крови, а два сердца, как мощные насосы, продолжали перекачивать ее, раз за разом отравляя страдающий организм. Единственной мыслью в данной ситуации было желание смерти, но она не приходила, и крик не прекращался, как и мучительная агония.
Следом хлынули остальные чувства, когда ядовитая кровь достигла и омыла все органы чувств. Он был Астартес. Он был больше, чем Астартес. Он мог выжить при всем этом – организм, возвращенный к жизни причудами метаболизма, умел подстраиваться и под такое, если нужно. Он не мог спорить со своей физиологией.
Зрение, однако, было бесполезным – он был в темноте, абсолютной, и смотреть было не на что. Слушая эхо своего надорванного стона, который не получилось сдержать при всем желании, и отзвуки хриплого дыхания, он понял, что находится в небольшом замкнутом пространстве, но где именно и как сюда попал – не знал. Фоном звучали еще какие-то звуки, частично знакомые.
Как не знал и того, кто он. Любая попытка думать хоть о чем-то вызывала в теле настолько отвратительные ощущения, что он забросил эту идею. Ответ пришел несколько позже
Он не знал, почему не может двигаться, хотя и пытался сквозь вспышки боли сделать хоть какое то движение. Он пока еще не соображал, с чем связан громкий шорох металла – образы в памяти, обращение к которой давалось с трудом, были все еще довольно смутными, но постепенно проявлялись.
Инстинкт заставил пошевелиться. Воля заставила двигаться, невзирая на мучения. Рыча сквозь зубы, и уперевшись в пол, он поднялся, насколько смог.
Сбоку раздался тихий скрип и в глаза полыхнул свет тысяч звезд. На самом деле это было лишь дежурное освещение, но после абсолютной, мертвой темноты, окружавшей его до этого момента, оно причинило новую боль, усилив старую, которая только-только стала казаться терпимой.
Волк рыкнул, уронив голову, пытаясь защититься от слепящего света – даже веки не спасали сверхчувствительные глаза. Рычал он и от того, что там, на фоне этого света, стоял тот, кого он не мог назвать другом.
Он чуял его, и в этих запахах четко рисовался образ, который простое животное свел бы с ума своей невозможностью. Там, в открывшемся дверном проеме, на одном и том же месте стояли двое. Сверхчеловек, Астартес, и нечто, что омерзительно воняло чужеродностью. В то же время, хоть он и не знал что это, он осознавал, что это не первая встреча. Ему доводилось чувствовать близость подобной мерзости в те моменты, когда он оказывался слишком близко к концу своего существования, но раньше это забывалось, потому что было мимолетным, сном.
Сейчас это было реальностью, и насколько хватало длины цепей, Волк рванулся вперед, чтобы уничтожить то, что не должно было существовать, но привязь, звякнув, вернула его на место. Тварь улыбнулась тонкими губами Несущего Слово и пошла вперед, двигаясь вместе со своим вместилищем.
Дар Шеет продолжал улыбаться – чуточку снисходительно, как улыбается мудрец неразумному плебею. Он оказался совсем близко к Волку, но не настолько близко, чтобы до него могли дотянуться клыки пленника. Они были всего в паре сантиметров от лица предателя и могли бы содрать плоть с его костей, окажись он чуть ближе.
Губы Несущего Слово, все еще улыбающиеся, раздвинулись, но голос был явно не его. Это одновременно было шипение змей, рычание злобных хищников и шорох плотоядных насекомых, делящих добычу. В то же время – это не был ни один из этих звуков, просто сознание пыталось цепляться за знакомые образы. Это был голос твари, владевшей телом предателя.
- Отлично. В цепях и на коленях. Вожак Стаи, которой никогда не существовало. Кровавый Волк. Отродье Великого Пса наконец-то на своем законном месте. Я никогда не считал, что такие, как ты, могут быть опасны для нас, и лишь повинуюсь приказам. Ты жалок, пес. Когда все закончится, и твое ничтожное тело наполнится благодатью моего мира, твое прошлое станет лишь воспоминанием твоих бывших собратьев, которых ты сам будешь убивать и наслаждаться своим собственным предательством. Твои имена станут сиять еще ярче, подтвержденные настоящим делом, а не шутовством под бдительным оком ложного божка на умирающем мире.
В общем-то, смертельно рискуя, легионер опустился на одно колено и вытянул вперед руки. Волк сначала попытался отшатнуться, а потом вцепиться в удлиненные ладони Несущего Слово, но сильные пальцы легли по бокам головы и удержали ее.
- Не рвись. Эти цепи могут выдержать десятерых таких как ты, тебе с ними не справиться.
На сей раз голос был менее чужим. Мягким голосом проповедника, в котором были лишь нотки не_голоса потусторонней твари. Пальцы сжимались сильно, но аккуратно.
- Смирись. Что бы ты ни пережил прежде – все кончено. Отсюда тебе не уйти. Повелители Хаоса позволили тебе жить, и ты жив лишь благодаря их воле. Здесь, в их владениях, ты бессилен что-либо делать по-своему. Очень скоро ты поймешь, что ты проиграл. Ты – всего лишь животное, которое нуждается в приручении и надлежащем обучении. Подчинись – и все будет безболезненно.
Волк не пожелал подчиниться. За десятилетия войн он усвоил, что с врагами Империума возможен лишь один вид диалога – вырвать глотку и оставить падаль остывать на льду забвения. На них не стоит тратить слова.
