На затылок неуверенно легла рука, и, подрагивая, прижала его ближе. Горячее капнуло на кожу, и Джек приоткрыл один глаз. Брок сидел зажмурившись, но слёзы всё равно находили дорожку среди шрамов.

Я почти ничего не чувствую…

Низко зарычав, так, что даже Брок вздрогнул и опустил руку, Джек рванул на нем куртку тюремной робы. Плотная полусинтетика лопнула как гнилой хлопок, открывая взгляду то, о чём Джек догадывался, поверх того, что знал.

Он широко, с нажимом, провёл ладонями по телу, от которого остались практически одни кости и шрамы, и прихватил сильно поседевшие волосы, которых тоже стало меньше.

— Ты мой, слышишь?

Он знал, что причиняет боль. Тогда, на базе, Брок научился не морщиться от определённого уровня боли, но на сей раз он слегка скривился, но глаза открыл, смотря с ожиданием. Джек надеялся, что в этих глазах нет страха.

— Каждый твой грёбаный шрам, каждый ожог, каждая царапина – всё это моё. И мне плевать, что ты там себе надумал. Ты мой. Повтори!

Он зверем рычал в лицо человеку, который был и оставался для него дороже жизни. Он видел собственный дикие глаза отраженными в широко распахнутых глазах Брока. В какой-то момент Брок расслабился в его руках и чуть опустил веки. Джек отпустил его волосы, вместо этого положив ладонь на затылок, вкладывая в этот жест как можно больше властности.

—Я твой.

Ещё сильнее прикрыв глаза, Брок откинул голову настолько, насколько позволяла ладонь Джека, откровенно подставляясь под поцелуй. Джек вёл уверенно, зная, как нужно. Зная, что не пришло ещё время отпускать. Что придётся снова стать хендлером, если Брок не справится со всем этим сам – никакие психологи тут не помогут.

Отпустив Брока, Джек отстранился, глянул искоса и растянул губы в усмешке.

— Встать.

Глаза Брока вновь удивлённо распахнулись, когда он понял, что подчинился, не задумавшись, но он быстро расслабился.

Снимая с него робу, Джек не упускал возможности коснуться, и это не казалось лишним. Тело под руками подрагивало, и он знал, что ещё не скоро позволит себе прикоснуться к нему с иными намерениями.

Стаскивая штаны и обувь, он сам опустился на колени. Проведя ладонями по бёдрам Брока, он коснулся губами его правого колена и прижался к нему лбом, а потом глянул снизу вверх. Зашипев как от боли, Брок вплёл свои пальцы в его волосы.

— Что же ты делаешь, а, Джеки?

Джек не ответил. Броку нужно было переступить ногами, чтобы можно было убрать штаны тюремной робы. Он секунду колебался, выбирая, за что схватиться, чтобы не потерять равновесие, но вместо удобного поручня вдоль борта чуть склонился и вцепился в плечо Джека.

— Я превратился в старую развалину…

Джек невозмутимо застегнул молнию форменных брюк и придавил кнопку на поясе. Барнс даже ремень предусмотрел, сучоныш, иначе бы одежда на этом теле не удержалась.

— Не пизди. Ты почти мне ровесник.

Он мстительно провёл ладонью по внутренней стороне бедра и накрыл ею член, как когда-то сделал Брок, там, в далёком госпитале Совета Безопасности.

— А насколько ты развалина мы проверим, когда Барнс перестанет изображать мамочку.

На сей раз Брок дёрнулся не от руки, наоборот. В его глазах полыхнуло возбуждение, которого сам Джек не испытывал. Его ещё не отпустил страх, выстудивший душу. Натянув поверх серой футболки чёрный форменный китель, Джек вспомнил о сапогах. Чертыхнулся и вновь встал на колени. Он совсем не был готов услышать сверху глубокий хрипловатый голос, от которого всё внутри сладко сжалось.

— Я и забыл, как ты охуенно смотришься на коленях.

Брок, опустив руку, обвёл большим пальцем губы Джека и застонал, когда тот втянул его в рот. Потом куснул слега и выпустил, натягивая сапоги и зацепляя липучки. Закончив, не спеша вставать, чуть скосил глаза вверх

— Как насчет трахнуть мой рот, когда мы доберёмся туда, куда нас тащит Принцесса?

Не дожидаясь ответа, он натянул на Брока парку. Тот самый ответ вместе с негодующим стоном утонул в глубоком капюшоне, отороченном длинным мехом. На всякий случай Джек развернул любовника лицом к выходу, опасаясь, что иначе его собственное переодевание очень затянется. К счастью, Брок внял голосу разума и не повернулся.

Барнс в машине демонстративно глянул на часы, когда они в неё забирались. Брока Джек пихнул назад, сам устроился на переднем пассажирском – во избежание, опять-таки.

Оживившийся не к месту, Брок не удержался.

— Детка, ты где откопал этого монстра?

Барнс покосился в зеркало и любовно погладил по пластику панель над рулём.

— Да меня просто люди любят.

Джек подавился воздухом, Брок покивал.

— Потому что у них другого выбора нет. Ты кого грохнул так удачно?

Зимний состроил такое обиженное лицо, что Джек на всякий случай нащупал рычаг открывания дверей. Солдат заметил. Улыбнулся очень ласково и заблокировал все двери.

— Почему сразу грохнул… мне эту красавицу, между прочим, на заказ сделали.

Брок скептически вскинул бровь, расползаясь на заднем сидении, занимая почти всё его. Солдат завёл двигатель. Тот тихо заурчал, хотя от такой махины можно было ожидать рёва, как от танка, чьим потомком она казалась.

— Я потом расскажу, если не забуду. Я многое должен рассказать, и не только вам. Нам не долго ехать. В бардачке сигареты если хотите. Твои любимые, Брок.

Рамлоу махнул рукой, отказываясь, и натянул капюшон пониже на глаза, устраиваясь дремать.

***

Он действительно заснул. Когда Солдат мягко остановил машину, Джеку пришлось его будить. Заснул он неожиданно глубоко – вздрогнул под рукой Джека, но очухался быстро. И не стал отказываться от поданной руки, помогшей спуститься с высокой подножки.

Барнс выходить не стал – загнал свой автотанк в гараж, по размерам соответствующий скорее ангару. И там ещё оставалось место как минимум для одного такого же автомобиля.

Дом выглядел «обычным», хотя, в отличие от основной части жилья в этой части света, он был двухэтажным. Видимо, тоже на заказ. Вышел Солдат через ворота и опустил рольставень. Брок, присвистнул, а, дождавшись возвращения Зимнего, с трудом отодвинул от лица обильный мех куртки.

— Детка, ты компенсируешь что ли?

Хмыкнув, Барнс вытряхнул из кармана самые обычные ключи.

— Я бы тебе показал, командир, но, боюсь, Джек мне его оторвёт.

И рассмеялся. Легко и чисто, как не смеются уже давно люди в больших городах. Люди, привыкши к сладкому слову «свобода». Это он, на столетие лишившийся её, оттаяв, окунулся в эту заслуженную свободу с головой.

Джек рядом фыркнул в мех капюшона и притянул Брока к себе, обхватив, где получилось – чуть ниже плеч. И повёл вслед за Барнсом. Толкнув левым плечом, тот трижды крутанул ключ в замке и распахнул дверь.

На пороге, когда в открытую дверь пахнуло не только теплом, но и непривычно жильём, Брок снова дёрнулся в руках Джека, не решаясь заходить. Как пёс, всю жизнь проживший на улице, он не находил в себе сил войти. Да, у него было, где жить, но…

У него… у них в сознательной жизни никогда не было своего дома.

Казарма при учебке, палатки и казармы на службе, съемное жильё и мотели, пентхаус и дорогущие номера в элитных гостиницах на службе у ГИДРы. Изоляторы базы. Лагерь в Лагосе и камеры Рафта.

Чужой, но настоящий, обжитой, дом пугал и притягивал одновременно.

Решая за командира, Джек тихо рыкнул на ухо, чтобы не разрушить тишину жилья:

— Вперёд.

И мягко толкнул Брока вперёд себя.

Ушедший дальше, Барнс включал по всему дому свет – мягкий и тёплый. В самом доме было тепло, будто хозяин и не уезжал, не отключал отопления. Остановив Брока, Джек стянул с него и с себя парки, устроил их на крючки возле входа, по виду способные удержать полные экспедиционные комплекты снаряжения. Присев на корточки, расстегнул и снял с Брока сапоги. Тот вновь удержался за его плечо, чему Джек был рад. Он вообще не думал, что любовник захочет к нему прикоснуться, понимая, что могли сделать с ним и каково ему.