— Слышу, Джеки. Не буду. Док обещал, что всё будет хорошо, я смогу ходить, я вернусь в строй.
Слова не помогали. Да, если начистоту, обернись всё иначе, Броку бы они тоже не помогли. Если бы Джек задумал что-то такое, он бы орал и, брызгая слюной, доказывал ему, что тот не прав.
Джек так не умел. Он всегда спокоен и терпелив, и страдать предпочитает так же: молча, в одиночку, насколько можно быть одиноким при наличии живой пары. Он взвалит на свои плечи любую ношу, примет что угодно от него, Брока. Примет молча, если ответа не требуется. Надёжнейшая из опор во всём мире. Вообще, Брок не вправе был решать за него. Он решал по привычке, скорее как командир, хотя в этом по уши было того самого личного.
Брок вытянул вперёд правую руку ладонью вверх в примирительном жесте. Белый колпачок пальцевого пульсоксимера потянул за собой тонкий провод. Брок бы уже сорвал его к чертям, но слова доктора о том, что нужно вести себя хорошо, не давали делать глупости.
— Иди ко мне.
У них всегда было так. Чаще всего именно Брок был инициатором скандала, как менее хладнокровный член семьи. Не в поле, нет. На работе он был идеально собран, но, стоило им остаться наедине, Брок часто срывался. За риск, за неверный жест, за утаённую рану — даже царапину. Он мог высказывать своё недовольство час или больше, и Джек так же стоически это терпел, зная, что его любовнику нужно сбросить напряжение. Джек для этого подходил идеально. Если не помогали слова, они, бывало, и дрались, но тут Джек не поддавался. Если командиру нужно было выбить дурь из самого себя, он тоже подходил как никто.
Или сразу переходили к финальному этапу выяснения, кто не прав. По этой причине соседи снизу квартиры Брока менялись примерно раз в полгода-год. По этой причине рядом с их палаткой больше никто не пытался ставить свои. По этой причине после возвращения с заданий к ним не подходили как минимум до обеда следующего дня.
Глухие удары тел о стены и пол, звериное рычание, тяжёлый запах крови и пота, следы от острых зубов на плечах и загривках — не так обычно выглядит любовь, но бойцы понимающе рассасывались после заданий и до официальных разборов полётов не высовывались. Они знали, что если первый удар на себя не примет зам, командир любого из них размажет тонким слоем по земле и будет потом сильно об этом жалеть и терзаться.
Успокаивался Брок относительно быстро, если было нужно — шёл за мокрыми полотенцами, и они оттирали кровь друг с друга, а потом сидели, прижавшись плечом к плечу молча, совершенно не думая ни о чём, опустошённые, избавившиеся от нервного напряжения и самых банальных человеческих страхов. Страха смерти, страха не успеть, страха облажаться…
Это была идея Джека — срываться на нём, чтобы остыть и подумать уже трезво. Брок даже не думал, что куда чаще он будет просто утыкаться в провонявшую гарью и потом форму любовника, чтобы просто осознать, что и на сей раз всё обошлось. Они оба не считали это слабостью и осознавали, что и этот простой жест приносит им удовольствие, а не только лишь успокоение. Обыденные жесты, мимолётные касания, и никаких сопливых уверений в любви.
— Прости, я снова погорячился.
Джек знал это — всё, что Брок хотел бы сказать, чувствовал, но в том-то и прелесть истинных пар: им не нужны слова, чтобы понимать друг друга.
— Знаю.
Он сделал то, что делал всегда, принимая капитуляцию своего командира: сжал аккуратно протянутую ладонь и развернув, коснулся её центра губами. Обычно в кино где-то на этом месте звучала затасканная фраза: «Я люблю тебя». Джек же молча прижимал ладонь к щеке и закрывал глаза, доверяясь любовнику, чего бы ни случилось до того.
Осторожно высвободив ладонь, Брок зарылся пальцами в зачёсанные назад волосы любовника и растрепал их. Сам Джек не возражал, всё так же улыбаясь, закрыв глаза, и Брок чертовски сильно жалел, что накачен чем-то по самые уши, да и нельзя ещё было напрягаться. Стоящего на коленях Джека хотелось до красной пелены перед глазами, но собственное тело ещё не отзывалось. Чтобы не мучиться, Брок всё же отпустил его и кивнул на кресло.
— Садись, расскажи, в какую жопу мы попали на сей раз. И не жмись на подробности, док вернется только завтра.
========== часть 4 ==========
В тишине позднего вечера, нарушаемой лишь едва-едва слышным шорохом мороси, почти не было слышно дыхания командира, но Джек его чувствовал буквально кожей. Уверенность вкупе со здоровой профессиональной насторожённостью. Не первая их засада. План, который просто невозможно провалить. Джек расслабился.
***
Когда они доехали до мексиканской деревушки с труднопроизносимым названием и зашли в придорожную забегаловку, они словно оказались в низкопробном вестерне или каком-то подобном выкидыше любительского кинематографа. На двух рослых белых тут же уставилось местное население, начавшее заливаться дешёвой выпивкой уже с утра. Искомое нашлось быстро. Трое пожилых мужчин в свободных рубашках посасывали сигары с видом потомственных мафиози. Рядом тёрлись молоденькие бычки в золотых цепях. Свободным оставался один стул, поставленный спинкой к двери. Радушные хозяева, иначе и не скажешь.
Зримый перевес сил был у принимающей стороны. Брок же был с этим не согласен. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: охрана этих псевдомафиози могла разве что пугать местных крестьян. Наеденное непосильным трудом сало не давало их рукам принять нормальное положение вдоль тела. Парочка каких-то щуплых пареньков с судорожными движениями больше походила на любителей употреблять что попало.
Не делая лишних движений, Брок подошёл к стулу и развернул его, держа за спинку. Положив локти на её верх, он предоставил собравшейся публике возможность оценить, как должно выглядеть тело настоящего мужчины. Ткань чёрной футболки облепила чуть вспотевшее тело, увитое сухими мышцами. Доблестные «охранники» сделали вид, что не собираются ни мешать старшим, ни подслушивать, ни вообще топтаться поблизости.
Джек встал за спиной, развернувшись лицом ко входу. Завсегдатаи забегаловки под его взглядом дружно уткнулись в кружки и тарелки.
Он стоял, не шевельнувшись, почти три часа, пока клиенты и Брок торговались. Он ощущал раздражение Брока и злился сам. Их обоих бесили эти люди, постоянно сбивавшиеся на родной язык с английского, думая, что тупые наёмники их не понимают.
Джек и Брок, да и остальные, от скуки принялись изучать местный диалект, и, худо-бедно, понимали его, а вот бегло разговаривать так и не получалось: не хватало практики.
Садился в машину Брок изрядно взвинченным, но к договорённости они пришли и даже получили аванс наличными. Швыряя кейс с деньгами на заднее сиденье, Брок выругался. Настолько крупные суммы таскать в багаже было идиотизмом, и теперь нужно было как-то перевести это всё на счёт. Выслушав претензии по данному поводу, заказчики сидели с таким видом, будто они сделали великое одолжение отряду, наняв их.
Через пять миль обратной дороги, если странноватое покрытие можно было таковым считать, Брок со злостью отщёлкнул застёжку ремня безопасности.
— Останови машину.
Джек послушался мгновенно, чётко, как в бою, надавив плавно на тормоз. Машина встала прямо на дороге — даже условной обочины тут не было, чёртова глухомань, не знающая цивилизации.
Какое-то время Брок сидел, закрыв глаза, дыша глубоко и тяжело. Грудь ходила ходуном, как у взбешенного коня. Открыв глаза, он выдохнул резко и распахнул дверцу со своей стороны.
Из-под ботинок взметнулась красноватая пыль, такая же, как та, что преследовала их по пути до деревушки и теперь обратно. В несколько широких шагов обойдя машину, он рывком открыл дверь со стороны водителя. Джек к тому времени уже отстегнулся и был уверен, что Брок хочет вести сам. Он развернулся, чтобы вылезти, но был остановлен рывком за ремень.
Брок сжимал руку крепко и держал жёстко, будто и не человек вовсе, а робот. Подчиняясь хватке, Джек остался на месте, глядя в горящие бешенством глаза командира, на его широко раздувающиеся ноздри, напряжённую шею.
