***

Так или иначе, ранены были все. Всех перед рейсом осмотрели врачи, провели свои манипуляции. В Вашингтоне их встретили как послов мира, но без красной дорожки.

Рассадили по машинам, приказав бросить все имущество.

Увиделись они уже в госпитале, где их разместили всех на одном этаже. Приняв правила, озвученные человеком в черном, Джек не задавал вопросов. Он не знал о том, чей это госпиталь, за чей счет их будут лечить. Их не спрашивали в свою очередь ни о роде деятельности, ни о финансах. Вообще ни о чем. Молчаливые медсестры, как серебристые рыбки, сновали за полупрозрачными стенами палат. Их не держали в них насильно, но каждому выдали рекомендации относительно приема лекарств, режима дня и питания. На этаже не было лишь Брока, но и о нем Джек сразу спрашивать не стал. Он ждал, сгорбившись на своей комфортной койке, рассматривая свои руки. Ходил с остальными в столовую за бесплатной и на удивление вкусной едой, спал, сколько влезало, не морщась переносил обработки и перевязки, и пялился иногда на дверь, будто ожидая визита Брока. Или его призрака.

Он больше не верил в чудеса. Вообще-то где-то с семи лет, когда пьяный Санта споткнулся на пороге торгового центра и, свалившись, потерял бороду. Он знал того мужика, и образ праздника угас сам собой, без слез и сожалений, без родительского участия. А дальше по накатанной. Он разочаровывался в людях, в событиях, в надежде. Наверное, только такой человек, не полагающийся на случай ни в чём, растерявший всё, мог встать за плечом Рамлоу. Стать его замом. В конце концов, с такой несуразицей, как метка и её влияние умели вполне плодотворно бороться. Для них эта мелочь оказалась приятным бонусом и в личном, и на службе.

Простреленное плечо под хорошей анестезией не болело, но он не чувствовал и связи.

Он сознательно пропустил один из осмотров, и к вечеру, когда плечо заныло, он не поверил, чувствуя знакомый отголосок тепла.

Жив.

С усилием стерев непрошенные слезы, он решил обшарить весь госпиталь. Опытный солдат, он без труда выполнил задуманное, переодевшись в стащенный у какого-то врача костюм. И нашел.

Брок был жив. Побледневший, страшно осунувшийся, но дышал он сам, а кардимонитор пищал размеренно, чертя равномерные пики.

Прижавшись к стене, Джек сполз на пол, обессилев окончательно от облегчения.

Он ушел, ничего не трогая, и приходил иногда, пока его не застал лечащий врач Брока.

Пара неприятных минут первого знакомства, когда они высказали друг другу свои мнения в нелицеприятных выражениях. Почти час повторного знакомства и наверное Джек выглядел убедительно. Врач дал добро на посещение, но только ему – пока что. Джек на пробу спросил, кто оплачивает их лечение, на что врач ответил – правительство. И всё. Больше никаких особых уточнений не было, и Джек отстал на всякий случай.

Успокоив остальных бойцов, Джек почти переселился в палату Брока. Его не трогали – метка в кои-то веки пригодилась по прямому назначению. Брак-то они так и не заключили.

***

Джек проснулся от поглаживаний по голове.

С тех пор как Брок очнулся, он стал позволять себе отлучаться, уже не боясь, что возвращаться придётся к остывшему телу.

Всех кроме Брока уже выписали и разместили в гостинице при больнице. Они по-прежнему не знали кому и чем обязаны. Брок, на вопрос Джека, чей это был номер, скривил губы и сказал, что одного старого друга. Судя по выражению лица командира, продолжать спрашивать не стоило, и Джек просто продолжил делать то, возможное, чего хотелось больше всего – чувствовать тепло пары, касаясь его, ластясь под руку, закрыв глаза. Успокоиться наконец и решить, что не так уж всё плохо.

Джек слышал, о чем говорил врач – он ослушался Брока и не пошел никуда. Ходить, бегать, драться. Главное живы, а выбраться можно из любого дерьма, они опытные, умеют.

Брок шел на поправку стремительно и был уже полон энергии, которую некуда было тратить. Огрызался на невозмутимых медсестер, приходящих его обслужить и виновато замолкал под взглядом Джека. Постепенно персонал понял, что возмущаться бессмысленно и не выгодно. Джек оставил им только их медицинские функции, взяв на себя «бытовые проблемы».

Относя судно в очередной раз или меняя наполнившийся пакет, он ржал как конь, говоря, что дожил до старости командира. Брок без агрессии обещал отомстить как только, так сразу. Позволял отирать себя влажным полотенцем. Иногда Джек срывался и воровато озираясь, ежесекундно ожидая прихода посторонних, выцеловывал и вылизывал доступные участки кожи Брока. Тот коротко ругался, но принимал ласку.

Когда однажды Джек, проведя ладонью по лицу Брока заметил, что тому пора побриться, тот чуть не рванулся в ванную комнатку, пристроенную к палате. Джек удержал, сказал, что все сделает сам, и на следующий день приволок триммер. И действительно все сделал сам под страдальческие вздохи оставшегося не у дел командира.

Стоило только отключить аппараты, Брока не смог удержать даже Джек. Тот рванул прихорашиваться самостоятельно, забрав тот самый триммер. Пока он осторожно мылся, стараясь не намочить оставшиеся повязки, совершая чудеса акробатики, Джек стоял в дверях, сложив руки на груди и негодуя. Отыгрался он, отнеся вымытого и насухо вытертого Брока на кровать на руках. Плечо больше не болело. Оно приятно теплело, когда Брок сознательно поглаживал или целовал его, отзываясь на близость пары.

Не зная, насколько еще продлится эта идиллия, они позволяли себе всё больше, с нетерпением ожидая, когда снимут последние бинты.

Сухо сглатывая при виде новых шрамов, Джек понимал, что могло быть куда хуже.

Не веря в чудо, он всё же благодарил судьбу за мастерство врачей, за шрамы, совершенно не портящие его любовника. Да, в конце концов, он был намертво привязан к человеку, а не к его внешности, он принял бы его любым – инвалидом, калекой, подсевшим на обезболивающие наркоманом, самоубийцей, которого пришлось бы вытаскивать из петли. Всё, лишь бы быть вместе. Или не быть, но тоже - вместе.

Еще через несколько недель врачи уверились, что повреждений мозга нет и организм в целом в порядке. Броку назначили восстановительную терапию, персонал клиники вздохнул с облегчением – теперь пациент должен был тратить энергию на тренажёрах, а не на их нервах.

Что ж. Они были не первыми, кто недооценил Брока Рамлоу и его пару. Джек не оставлял Брока ни на секунду одного, не давал врубить дорожку на полную, как тот любил, чтобы «пробежаться с ветерком». Не позволял браться за большие веса. Брок злился. Джек вжимал его в стены и заставлял успокаиваться несколько иначе, чем рекомендовал врач.

В душ в палате они вдвоем не уместились, зато однажды ночью забрались в общий врачебный.

Брок вслух мечтал, как он нагнёт Джека, когда ему, наконец, разрешат привычные нагрузки. Джек в ответ мягко ласкал любовника. Он не спешил, веря тому на слово.

Конечно, они немного торопили события, но это было понятно. Они возвращали себе то время, на которое им пришлось буквально забыть друг о друге. Неизвестное будущее тоже не добавляло покоя.

Брок стал сбегать к своим бойцам, радовавшимся как дети. Он подхватывал на руки Мэй. Его самого на руках таскал Таузиг. При них командир не показывал, насколько встревожен отсутствием ясности их ситуации. Только с Джеком, наласкавшись и сидя плечом к плечу, он позволял себе сомнения и осторожные предположения.

***

Они оба с трудом уместились на одной кровати, благо она сама по себе была огромной. Им наконец удалось уснуть, найдя нужное положение – на боку. Джек спал давно, крепко обняв Брока со спины: тому в последние дни казалось, что от окна сильно дует, хотя на улице было тепло, а ко всему прочему – пришли кошмары. Он помнил их через раз и недолго, но при возможности предпочитал всё же высыпаться.

Сам Брок едва успел задремать, когда дверь распахнулась, впуская человека, имеющего право входить без стука.

Брок открыл глаза сразу же. Джек – мгновением позже. Его рука дернулась к бедру, но на нем давно уже не было кобуры.