Этот «клерк» не закатывал истерик. Он просто подвинул Джеку пустой ящик, в который тот сгрузил всё, что забирал с собой, кроме бронежилетов и шлема, оставшихся на женщине и ребёнке, о чем он тоже доложил. Клерк устало кивнул и отвернулся, продолжая следить, как техники сортировали снаряжение, отправляя в большой чёрный контейнер то, что уже нельзя было починить и использовать.

Душ горячим потоком смыл усталость и пот. Вытянувшись под его струями, Джек блаженно тёр тело жёсткой мочалкой, едва не постанывая от удовольствия. Есть уже благополучно расхотелось, глаза слипались. Ему действительно стоило отдохнуть, но перед этим надо было найти Брока.

Приоткрытая дверь «317» качнулась в сторону, открываясь до конца, и Джек успел ещё удивиться. Комната была пуста, но…

Свесившееся на пол одеяло… Валяющаяся на полу подушка…

Джек знал Брока гораздо дольше, чем спал с ним. Знал и о том, как менялись его интересы и приоритеты.

Знал, что остаётся неизменным в любовнике. Стремление к порядку. К нормальному порядку, а не тому, который через боль. Даже опаздывая куда-то, тот предпочитал сорваться не поев, к примеру, чем оставить не застеленной кровать. С тех пор, как в его камере появилась койка, он не выходил в коридор, тщательно её не заправив.

Машинально нагнувшись, чтобы поднять подушку, Джек обнаружил под ней планшет.

Это тоже было странным.

Подняв устройство, он провел пальцами по его ребру, ставшему шершавым от царапин, после того, как оно упало на бетон. Он сам его не ронял, значит - это произошло в этой комнате. Металл выдержал удар, но стал неровным. На защитной плёнке экрана осталась потёртость, но сенсор из закалённого стекла уцелел. На нём мигал огонек входящих сообщений и Джек его активировал. Просмотрев все сообщения и не найдя ничего от Брока, он слегка заволновался и включил поиск его чипа, подспудно уже понимая, что снова что-то не так в этом чёртовом гадюшнике.

Маячок работал. Вот только мигал он посреди одной из запретных ещё для них зон на третьем сверху уровне этого муравейника. Пару раз глубоко вздохнув, Джек, стараясь не бежать, отправился к лестнице, зная, что лифт на том уровне ему дверь не откроет.

Вот только он не учёл, что двери на лестницах тоже снабжены электронными замками. На своём этаже он этого даже не заметил – дверь открылась легко. Красный огонёк на пластине замка двадцатью этажами выше, заставил его сердце биться высоко в глотке гораздо отчаяннее, чем сама пробежка вверх по пролётам.

Когда огонёк сменился на зеленый, а механическая часть замка щёлкнула, открываясь, он не поверил себе.

***

— Почему ты им помогаешь? Ты ведь знаешь, чем для тебя это кончится?

— Да, сэр.

Джозеф, оторвавшись от мониторов, убрал руку с пульта управления.

— Раньше ты не был таким сентиментальным.

— Поэтому вы нашли мне замену, сэр.

— Ты жалеешь об этом?

— Нет, сэр.

— И раньше ты не сдавался так легко.

— Да, сэр.

Выдвинув ящик стола, Пирс извлёк из него одну-единственную ампулу с тёмно-янтарным содержимым. Кончиками пальцев он подвинул её к краю стола.

— Хочу чтобы ты знал. Я доволен твоей службой и мне отчасти жаль делать такой выбор. Хайль, Гидра, Джозеф. Ступай, доделай своё дело.

Подойдя к столу и забрав флакон, Уилсон шагнул к двери.

— Хайль, Гидра, мистер Пирс.

***

На планшете этаж обрёл очертания и получил название. Как и отсек, где мигал значок с номером. Где был его Брок.

Отсек дезактивации. Во что сумел вляпаться командир на этот раз, Джек боялся даже думать. Название напрягало. Осмотрев дверь помещения снаружи, он заметил над ней красную лампу, которая горела бы, если бы там шла работа, для которой помещение предназначено. Рискнув, Джек потянул дверь на себя.

Он оглох от вскрика. Короткого, переполненного болью. И такого знакомого звука, который он возненавидел с недавних пор.

Это он потом увидел десяток голых мужиков, почувствовал характерный запах, заметил их удивление.

Первое же что он увидел, были глаза. И рот, растянутый в бессильном крике. И будто кто-то нажал в кино на кнопку «Стоп», потому что дальше смотреть слишком страшно.

Кровь на собственных руках он заметил только тогда, когда этими самыми руками осторожно переворачивал лежащего вниз лицом Брока. Когда уже стало ясно, что он снова опоздал. Опоздал на какое-то мгновение. Опоздал, просто решив принять душ, к примеру. Он уже знал, почувствовал, что случилось, но звонкая пустота внутри черепа была скупа на советы. Собственная спина болела так, будто метка решила добить его окончательно, но Броку, он знал, было стократ больнее. Тот заскулил в его руках, протестуя против движения. Против прикосновения.

Джек примерно знал, сколько силы нужно приложить, чтобы сломать не шею – хребет взрослого мужчины где-то в районе поясницы, но даже предположить не мог, как это случилось с Броком. Кем должен был быть человек, так старательно натягивавший его на член, одной рукой давя на спину, а второй держа за горло и заставляя немыслимо выгибаться.

Сознание было пусто. Он знал уже, что это не конец для Брока. Впрочем, легче от этого не было. Немного легче стало, когда он обвёл взглядом окружающее пространство. Кровь была даже на потолке. Обнажённые человеческие тела были выгнуты под неестественными углами, разбросанные вокруг. Он не церемонился, не успев даже толком обдумать случившееся. Иначе он, скорее всего, не позволил бы им отделаться так просто. Ярость была слепа и безумна.

Вытащив из шлёвок брюк ремень и сложив его вдвое, он приказал, стараясь не дать голосу дрогнуть:

— Открой рот.

Сквозь пелену боли Брок подчинился. Вдвинув между покрытыми кровью зубами полосу толстой синтетики, Джек приказал снова:

— Сожми.

Сам Джек зажмурился, встав на одно колено, и, не давая себе передумать, а Броку – смириться, поднял его с пола, сжав зубы от острой боли и задушенного ремнём вопля. Он бы хотел, чтобы метка не просто давала отголосок чувств пары. Да, черт, он бы хотел чувствовать всё вместо Брока, но - увы. Его снова не было рядом, когда он был нужен. И всё же, он предпочёл сосредоточиться на боли, а не на том, что ещё произошло в этом помещении.

Двери медицинского отсека разъехались перед ним, но первого же человека, захотевшего его остановить, он, не глядя, отшвырнул с дороги ударом ноги, не проверяя – жив ли тот, стараясь лишь не побеспокоить лишний раз свою драгоценную ношу, не выронить из скользких от крови рук. Больше с ним не спорили, люди в белых халатах жались по сторонам. Когда откуда-то спереди раздался гомон и расступились уже не перед ним, он сморгнул с глаз пелену ярости и заметил знакомое лицо. В десятке метров дальше по проходу застыл Джозеф, уже успевший, судя по виду, сменить форму, смыть с лица кровь и получить нехитрую медицинскую помощь.

Джек оставил на потом размышления о том, когда он научился доверять хоть кому-то в этом рассаднике страшной заразы, не имеющей ничего общего с обычными болезнями, кроме одного – способности захватить и заставить работать на себя всех и каждого, оказавшегося рядом.

Увидевший их Уилсон изменился в лице, и это сказало Джеку о нём несколько большее, чем то, что он почуял раньше. Он не был врагом. В этом месте, где все друг друга пытались использовать, а при невозможности этого – подставить, Уилсону ничего не нужно было от них. Второй человек после Пирса, он был той силой, которой не нужно насилие, чтобы самоутвердиться. Силой, которая, к сожалению Джека, скоро сменится.

Джозеф кивнул, призывая следовать за собой, попутно схватив какого-то очкарика за ворот халата. Тот еле поспевал за широким, хоть и хромающим шагом солдата, но даже вякнуть не посмел, только развернулся немного, чтобы не идти боком. Его же Джозеф первым зашвырнул в бокс с непрозрачными стенами, пропустил вперед Джека и зашел следом сам.

Медик встряхнулся, деловито поправил очки, но на хамское отношение ничего не сказал.

По щелчку нескольких тумблеров весь бокс засветился как новогодняя гирлянда. Джек осторожно уложил так и не потерявшего сознание Брока на нечто среднее между операционным столом и больничной койкой.