– Как в воду смотрел! – засмеялся Валентин. – Не зря говорят, что у первобытных людей интуиция развита гораздо сильнее, чем у цивилизованного человека.

Гуруджи засопел, пытаясь уловить скрытый смысл комментария Валентина, но такое напряжение сил мысли оказалось для него слишком утомительным, и он вскоре оттаял и, как ни в чем не бывало, улыбнулся.

– Вот так вот я и спас ценное произведение искусства, – с гордостью провозгласил он.

Валентину нечем было крыть.

Иванка краем глаза заметила, как Артур вдруг застыл, по-прежнему продолжая сидеть спиной к присутствующим. Он один оставался неподвижным, словно всецело погрузившись в созерцание картины.

– Класс! Отпад! – воскликнули по очереди Аменхотеп и Иракли, разглядывая картину и комментируя свои впечатления от нее.

– Затягивает…

– Что-то в этом есть… Словно драконий глаз. Говорят, есть такой минерал, «Око дракона». Когда долго вглядываешься в него – там открывается почти бездонная глубина. Третье измерение. В древности этим минералам поклонялись, как средоточию магических сил…

«Да, мальчишки не так глупы, как кажутся на первый взгляд», – подумала Иванка.

– А она, кстати, и называется «Око Дракона», – вставил Гуруджи.

– Спорим, у нее наверняка непростая судьба?

– А вот нам сейчас Гуруджи о ней расскажет…

Иванка оттягивала тот момент, когда ей надо будет представить присутствующим Артура. Да и тот, судя по его напряженной фигуре, вовсе не был расположен сейчас общаться с шумной компанией. Иванка не без основания полагала, что Валентин будет ей потом читать мораль, что она еще та ведьма, что не должна отключать телефон, учитывая все последние события, и вообще эгоистка…

Он порой бывает таким занудой!

Валентин в это время полез в шкафчик за кофе. И молчание его, действительно, было весьма красноречивым.

Кто-то дотронулся до рукава Иванки. Артур, судя по всему, под шумок уже собрался уходить. Он увлек ее в прихожую. Обнял. Она почувствовала в своей руке бумажный квадратик.

– Тут мой телефон. Не хочу вам мешать. Кроме того, у меня сегодня дела.

Иванка только вздохнула и красноречиво развела руками.

Но то, что он оставил ей телефон, говорило о многом.

Закрыв за Артуром дверь, Иванка вернулась в кухню.

– Ну вот, наконец, здесь остались только свои! – провозгласил Гуруджи. – Пора доставать коньяк.

– Рано, – сурово парировал Валентин. – К тому же ты забыл его захватить с собой. Давайте все же выслушаем историю этой восхитительной картины? – Где ты ее раздобыл?… Кстати, куда умчался этот странный гость? – перебив сам себя на полуслове, он повернулся к Иванке. – У меня странное ощущение, что я его знаю. Жаль, не успел рассмотреть… А ведь мог бы поклясться… почти со стопроцентной уверенностью… он очень напоминает моего бывшего одноклассника, Эдика Скрипку.

– Эдика? – А вот и мимо! – ответила Иванка, думая, как переключить мысль Валентина на что-то другое. – Нам всем, полагаю, не терпится, наконец, побольше узнать о нашей картине.

Все уставились на Гуруджи.

А тот кайфовал из-за того, что снова все внимание сосредоточено на его персоне.

– Все началось два месяца назад, – начал он, – когда я продал свою отличную, почти новую индийскую духовую гармошку, которую раздобыл в прошлом году на гавайском рынке. Я ее продал своему приятелю, – ну вы его знаете, это антиквар Мехлис. Ваня Мехлис. Он…

– Вернемся к нашим баранам, – Валентин попробовал вернуть его к картине.

– Так вот этот Ваня Мехлис, не рассчитавшись со мной, неожиданно пропал. И его жена, вернее, подруга Лора, отдала мне эту картину, которая лежала у Мехлиса в задней комнате.

– И что сталось с этим антикваром? – заинтересовалась Иванка.

– Лора до сих пор не знает, где он сейчас, но считает, что он не пропал, а просто уехал к родителям после того, как они поругались, – ответил Гуруджи.

– А как картина попала к Мехлису? Кто был ее хозяином до этого? – спросила Иванка.

– Когда Лора, подруга Ивана, предложила мне картину вместо денег, я, конечно, спросил, откуда она? А вдруг оставлена в залог? Мне не нужны потом сложности…

– И что же?

– Ее и вправду оставляли в залог. Но потом за ней никто так и не пришел. Лора сказала, что я могу ее оставить себе как оплату за мою гармошку. Таким образом, у Мехлиса будет одним долгом меньше.

– Так что же получается, – прервал молчание Аменхотеп, – выходит, что те, кто владел картиной – рано или поздно исчезают? Сначала художник, затем, тот, кто оставил ее в залог, потом, хозяин лавки?…

Иванка зябко передернула плечами. Встала, нашла среди дискет, валявшихся на подоконнике, запись последних творений Валерии и вставила его в проигрыватель.

Музыка сразу овладела всеобщим вниманием. Все-таки Валерия была прекрасным композитором. И ее музыка, равно как и чудесным образом появившаяся снова картина, словно дополняли друг друга, овладев слухом и зрением всех, кто здесь находился.

Гуруджи в ритм музыке задумчиво то открывал, то закрывал дверь огромного, но почти всегда пустого Иванкиного холодильника, словно надеясь на волшебство, состоящее в том, что при новом открытии дверцы холодильник вдруг окажется набит вкусной снедью.

Иванка молча вглядывалась пустыми глазами в потемневшее небо за окном, за которым еще не зажглись фонари.

– А вот и нет! – вдруг сказал Гуруджи.

– Что? – вздрогнул Валентин, пробудившись от размышлений.

– А? – вскинула голову Иванка.

Аменхотеп и Иракли дружно уставились на Валдиса.

– Сколько уже дней у нас картина? – спросил Гуруджи.

Присутствующие не понимали, о чем он.

– Уже дней пять, – торжествующе произнес Гуруджи. – И кто-нибудь исчез? Как бы не так! Правда, ее пытались украсть и у меня, и у Иванки, и у Мехлиса. Но – не удалось!

– Допустим, что это одни и те же злодеи, но лишь – допустим. Мы не можем знать этого наверняка, – отчасти согласился с ним Валентин.

– И что ты хочешь этим сказать? – спросила Иванка.

– А просто они не на тех нарвались! – торжествующе закончил Гуруджи. – Мы их объегорили! Мы им оказались не по зубам!

Это его категоричное заявление, кажется, и в самом деле немного разрядило обстановку. Гуруджи порой бывал таким наивным, но тем не менее…

Когда Гуруджи отправился домой, Валентин послал Ираклия за парой бутылок красного вина, и весь вечер они с Иванкой наставляли молодых литераторов, какой должна быть концовка «Черного ветра», последнего романа Иванки Панчовски.

Лит.пацаны согласно кивали головой, уминали с неимоверной быстротой пиццу, запивая ее красным сухим.

В общем, этот вечер закончился на удивление спокойно, без приключений.

Затем, когда уже ушли и лит.пацаны, Валентин поставил еще раз новый, недавно записанный диск Валерии. Музыка и в самом деле была хороша, хотелось слушать еще и еще. Особенно вторая часть рондо, очень спокойная, светлая, со внутренней едва заметной улыбкой.

Иванка сидела рядом на диване, молча смотрела на загорающиеся по очереди фонари и звезды за окном.

Слишком много событий за один день. Ничего говорить и обсуждать ей уже не хотелось. Хотелось просто помолчать с закрытыми глазами, ни о чем не думая.

Быстро темнело, но они не зажигали света, довольствуясь быстро меняющимися оттенками вспыхивающих фонариков за не занавешенным окошком.

– Так что с тобой происходило в эти последние пару дней? Я уже Бог знает что передумал, – спросил вдруг Валентин, – телефон твой не отвечал. И только Лера знала, что позавчера ты была с каким-то приятелем в арт-клубе.

– Неплохая музыка, – невпопад ответила Иванка, теребя бахрому на диванном покрывале.

– Так что это за… охотник за змеями? – не успокаивался Валентин.

– Ты что, отец мне, или брат? – по-прежнему вяло попыталась возразить Иванка, хотя было видно, что ее мысли сейчас где-то очень далеко.