– Не для этого? А для чего? Пожаловаться на Майю? Бросила тебя? – он побледнел, произнося эти слова.

– Нет, Вэл, она бросила тебя.

– Значит нас двоих, – почему-то сказал он как-то горько.

Что с ним? И где Маюшка, семь часов, уже должна быть дома. Мне стало холодно. И тоже захотелось выпить.

– Что стоишь-то, – сказал я, – наливай, дразнит час своей бутылкой.

Он взглянул снова, сегодня от его громадных глаз мне весь вечер тепло, даже жарко. И налил себе и мне по полной рюмке водки.

– Закуски принести?

– Три души вынешь… потом закусим, – сказал я. – Давай, за грядущую работу!

Мы выпили, чокнув тонкими рюмками в бока.

– Давай ещё по одной и я покажу тебе кое-что, тогда и договоришь, что хотел, – сказал Юргенс, переводя дыхание после водки.

Мы выпили по второй за то же. Юргенс сказал:

– Щас, посиди пять сек, принесу.

Я подошёл к окну, пока он вышел из этой большой, но не гулкой, приятной комнаты, мягко ступая своей упругой походкой. За окном двор с плохо очищенным льдом на асфальте, старые корявые деревья со снегом на чёрных ветвях, освещённые дворовыми фонарями, от чего снег кажется где-то голубоватым, фосфоресцирующим будто, как белый цвет в клубных огнях, а где-то золотисто-розовым. Это мне мерещится такая красота, потому что мы с Юргенсом, наконец, как люди говорим? Или потому, что я и он станем вместе работать? Или это счастливое предвкушение того, что я намерен сегодня разрубить проклятый гордиев узел, что душит меня столько лет? Не меня, всех нас троих.

Но пока Юргенс ходил, щёлкнули замки в двери и вошла… Ещё не видя, не зная, наверное, ведь это могли быть ребята, но я почувствовал, это Маюшка. Я подошёл было к выходу из комнаты и застал Юргенса, входящим с раскрытым макбуком в руках. Он тоже услышал звук открывшейся двери и, взглянув на меня, обернулся тоже к передней. Маюшка, должно быть увидела его и сказала:

– Ты дома? Сегодня раньше меня, – негромко сказала она.

Это любопытно слышать, как она говорит с ним, не зная, что я здесь. Будто я подглядываю.

– А ты почему припозднилась? – спросил он.

– Да так… – голос приблизился, она совсем рядом уже, сейчас и меня увидит.

– «Так»? Это интересно, – сказал Юргенс странным голосом. Что он там нёс в своём маке?

– Ничего интересного, – выдохнула Маюшка.

– А я не один. У нас гости, представь. Не поверишь, – продолжил Юргенс.

– Интриги, скандалы, расследования? – усмехнулась Маюшка, повторив, навязчивый слоган.

И увидела меня. Вся ещё холодная, с улицы, щёки чуть с румянчиком, глаза блестят, как всегда, на холоде…

– Ю-Юшка? Вот это да! Ты чего это? – она немного побледнела.

– Работать вместе будем, – сказал Юргенс. – С физиками. Лучшие умы привлекаю. Волков ещё тебя советовал. Но мы с Ильёй решили тебя за стенами оставить.

– Вот так, да? – всё ещё не понимая, радоваться или пугаться, произнесла Маюшка, качнув головой и не гладя на нас.

В отличие от меня, она разулась и стояла без обуви, маленькие ножки в чёрных чулках с выделенными мысочками. Я хорошо знаю её чулки, тем более что конкретно эти подарил я сам. Чёрное короткое платье, свитер успела снять и держала в руках, чуть-чуть разлохмаченная, тонкие прядки чуть наэлектризовавшись торчали во все стороны.

– Что это вы смотрите там? Или не покажете, я – «за стенами»? – она кивнула на макбук, освещавший экраном лицо Юргенса.

– Покажем. Но Илья ещё сказать что-то намеревался, – Юргенс посмотрел на меня. – Или это не при ней?

– Да нет, как раз при ней, – сказал я, уже не глядя не Маюшку, не желая, чтобы она меня остановила взглядом. – Я шёл к тебе, Вэл, сказать, что пришла пора сломать треугольник. Маюшка и я живём параллельной жизнью и это достало уже нас обоих. Так, Май?

Я коротко взглянул на неё. Она на миг оцепенела, но потом выдохнула и опустила ресницы, соглашаясь.

– Ну и что? Меня эта ваша хрень достала ещё больше! – сказал Юргенс. – Что из того, что ты, гад, не делся никуда за эти годы, что мне приходится самому себе говорить, что тебя нет, когда ты есть!? Что из этого?! Майя моя, мать моих детей, и никто это не изменит!

– Изменит. Хватит изображать, что ты не понимаешь, – сказал я, уже не скрывая злость на эту его странную сегодняшнюю отрешённость.

– Ты так уверен в себе? – усмехнулся он, и поставил свой макбук на стол.

– У меня на это больше оснований, чем ты можешь себе представить, – проговорил я сквозь зубы.

– Ты так думаешь? – он провёл пальцем по клавиатуре. – Ты не знаешь, что наша девочка не только с нами двумя развлекается? – он посмотрел на меня, обернувшись через плечо. И сказал раздельно и с удовольствием, перебирая языком каждый звук: – Хитрая сучка. Хитрая ма-аленькая сучка. Да, Май? Сучка. Всегда была…

– Хватит! – я оборвал смакование, с которым он произносил это слово.

Он снова посмотрел на меня и в глазах мелькнули льдинки.

– Ладно, хватит, – он согласно кивнул и включил какое-то видео, задвигались картинки: Маюшка, такая как сейчас, причёска и… – Кто это, а, Май?.. Кто так свободно лапает и целует тебя? Кто ещё всё время присутствует у тебя между ног? Неужели тебе… не хватает?!

– Помешался ты на видео этих? Что это такое? Слежка? – воскликнула Маюшка.

– Ну и слежка! – заорал Юргенс, сжав громадные кулаки и потрясая ими в воздухе. – Я двадцать лет рога ношу, и всё подробностей не знаю! Этот явился треугольник разломать. Только у нас не треугольник, а что? – он прошёл туда-сюда несколько шагов, засунув руки глубоко в карманы брюк. – Во сколько углов ты играешь, биллиардистка? Научилась шары катать? Да?!.. Ты, сволочь, учитель первый!

Он страшен в своём гневе, огромный горящий злостью человек.

Но Маюшка, похоже, вовсе не напугана. Она привыкла?..

– Прекрати! – крикнула она. – Это Славка, кофе выпили с ним! Совсем спятил уже?!

– Ага, Славка, кто ещё там у тебя, Петька, Васька? – он сверкнул зубами в желчной усмешке. – Что ты мне вешаешь?!

– Знаешь, что?!.. – прошипела она, будто собираясь что-то сказать.

– Ну что?! Что ты хочешь сказать?! – запальчиво крикнул он в ответ, сверкая глазами. И страсти в этом сверкании было уже больше, чем злости.

– Пошёл ты! – выкрикнула Маюшка, развернувшись и направляясь от нас.

– Не дождёшься! – крикнул ей в спину Юргенс.

– Сама уйду!

– Ага! Кто-то отпустит тебя!

– Можешь не отпускать, я заберу, – тихо сказал я.

– Что?! – он развернулся ко мне, мгновенно темнея глазами, только что сияли как незабудки и вот уже грозовые тучи…

Но меня эти молнии не напугают.

– Что слышал! Я пришёл за этим, – сказал я.

– За чем ты пришёл?! – рявкнул он, и схватил меня за свитер так, что у меня обнажился живот.

Но меня не напугаешь. Я вмазал правым хуком. На этот раз не стал бить в нос, нет, в челюсть…

Юргенс отлетел, но и я чуть не упал из-за того, что он за меня держался. Хрястнул свитер…

– Опять?! – взвизгнула Маюшка. – Хватит! Всё!.. От вас обоих ухожу!.. Паш-шли вы оба!.. «За стенами» вы меня оставили?! И хрен с вами! Я сама не пойду с вами за ваши «стены»!.. Придурки!

Она шарахнула дверью, вероятно, их спальни, дзынкнуло волнистое матовое стекло в двери.

Мы с Юргенсом посмотрели друг на друга.

– Я не уйду, – сказал я, предупреждая его слова.

– Уйдёшь! – злобно кивнул он, всё сильнее чернея.

– Забудь! – уверенно сказал я.

– Уйдёшь, если не хочешь сесть пожизненно, – прошипел он.

– Хорош, тень на плетень наводить! – разозлился я. – Ни при чём я! Отлично знаешь… Да и срок давности давно прошёл.

Он покачал головой, страшно сверкнул зубами:

– Срок давности?.. Забудь! Организация банды, убийство трёх человек, взрыв и поджог – это знаешь, как квалифицируется? Это – теракт! Никакого срока давности! Не только ты, вся ваша мотошайка сядет! И она сядет! Я дам показания, что слышал ваши переговоры, все ваши планы…

– Ты – шизофреник!